Степень вины
Шрифт:
Шелтон медленно покачала головой:
– Нет. Не слышала.
Пэйджит обернулся к судье Мастерс:
– Ваша Честь, обвинение уже признало приемлемость этой записи. Я прошу разрешения дать ее прослушать доктору Шелтон.
– Для чего? – вмешалась Шарп. – Да, все знают, что мисс Карелли звонила, но звонила она не доктору Шелтон. И я не понимаю, почему вы вообще находите возможным расспрашивать ее об этом.
– Все очень просто. Мисс Шелтон заявляет о полной вменяемости мисс Карелли на момент своего прибытия в отель, при этом основывает
– Я протестую, – заявила Шарп. – Мы не утверждали, что доктор Шелтон может определять степень вменяемости человека по голосу. Или что она специалист в области психологии или психиатрии. Ее показания основывались на впечатлении врача от физического состояния женщины, сидевшей напротив нее.
– Это верно, – согласилась Кэролайн Мастерс, – но вы уже использовали, по крайней мере в целях обвинения, впечатления доктора Шелтон для того, чтобы судить о психическом состоянии мисс Карелли во второй половине дня. Я намерена организовать прослушивание.
Обернувшись, Пэйджит увидел, что Терри уже поставила магнитофон на стол. Она улыбнулась одними глазами: этот ход был ее изобретением. Находившаяся рядом с ней Мария смотрела на магнитофон взглядом, каким преследуемый смотрит на преследователя. Пэйджит не знал, отчего это: то ли она не хотела снова переживать волнение того момента, когда звонила по 911, то ли думала о другой кассете, которую надеялась никогда больше не увидеть.
Терри включила магнитофон. Когда он заработал, Пэйджиту бросилось в глаза напряженное лицо Карло.
В зале царила тишина.
– Служба безопасности Сан-Франциско, – громко произнес мужской голос.
Ответа не было. Голос повторил отрывисто:
– Служба безопасности Сан-Франциско.
И снова было молчание. Потом, очень тихо, Мария сказала.
– Произошел несчастный случай.
Здесь, в зале суда, ее голос звучал жалко и неуверенно. Было такое впечатление, что она пытается рассказать свой смутный сон человеку, которого не знает.
– Что случилось? – спросил мужчина.
– Произошел несчастный случай, – повторила она. У нее был утомленный голос, его тоном она давала понять, что изъясняется достаточно ясно – он лишь должен слушать внимательнее.
Кэролайн Мастерс сузила глаза, как будто показывая свое особо тонное понимание услышанного. На лице Шелтон отражалась ее глубокая сосредоточенность.
Мужчина на кассете продолжал настойчиво:
– Что за случай?
Пауза длилась долго. Потом, как бы не веря самой себе, Мария проговорила:
– Пистолет выстрелил.
Пэйджит повернулся к Марии. Опустив взгляд в стол, она медленно покачала головой. Этот жест сказал ему о трагическом недоумении, о беспомощном и страстном желании вернуться в прошлое, чтобы изменить то, что случилось.
– Кто-то убит?
– Да. –
– Где вы?
– Отель "Флуд". – После долгого молчания странным, извиняющимся тоном Мария сказала: – Я не могу вспомнить номер комнаты.
– Кто это?
– Минуточку, – воскликнула Мария. – Он зарегистрирован на имя Марка Ренсома. Номер люкс.
Последние слова она произнесла с облегчением, как будто была рада, что хоть в этом-то память не изменила ей.
– Кто это?
– Приезжайте, – выкрикнула она пронзительным голосом и повесила трубку.
Когда Пэйджит снова взглянул на Марию, та повернулась к эксперту, в глазах стояли слезы. Шелтон была бледна.
Зал молчал. Кто-то ерзал в своем кресле, кто-то смотрел в сторону. Пэйджит вспомнил то жуткое чувство, которое испытал однажды, слушая запись, сделанную в кабине самолета за несколько мгновений до катастрофы.
Он тихо спросил Элизабет Шелтон:
– Женщина, которую вы помните, говорила так?
Она подняла на него глаза, явно затрудняясь ответить. В самом деле: у Марии такой дрожащий голос, что ответь она "да", ее сочтут жестокой.
– Нет, – вымолвила наконец Шелтон. – Она говорила немного по-другому.
– А как?
– Когда я встретилась с ней, она была несколько заторможена, но вполне контролировала свои слова и поступки. Голос на кассете звучит более отстраненно, как мне кажется. Она больше ошеломлена.
– Женщина на кассете ближе к событиям, которые она не может вспомнить достаточно ясно, чтобы угодить обвинению.
– Протестую, – выкрикнула Шарп. – Я не слышу здесь вопроса.
– Здесь его и нет, – возразила Кэролайн Мастерс. – Пожалуйста, вопрос, мистер Пэйджит. Имеющий отношение к делу.
– Непременно. – Он повернулся к свидетелю: – Итак, вы не отрицаете, что, основываясь на тоне голоса мисс Карелли, при разговоре с вами нельзя сделать вывод, что травма не повлияла на ее поведение в тот вечер – и когда она была одна у трупа мистера Ренсома, и когда отвечала на вопросы инспектора Монка?
– Я не стану возражать. – Элизабет Шелтон холодно и спокойно посмотрела на Марию. – Как мисс Шарп уже отметила, я не специалист в психиатрии.
– Вернемся тогда к чисто физическим признакам, которые, как вы утверждаете, противоречат рассказу мисс Карелли.
– Да.
– Одно из этих противоречий в том, что у мистера Ренсома, в отличие от мисс Карелли, вы не нашли частиц кожи под ногтями.
– Да.
Пэйджит принял нарочито удивленный вид:
– У него были длинные ногти?
Шелтон помедлила:
– Нет. Вовсе нет.
– Но зато у мисс Карелли они длинные.
– Да. Действительно, у нее даже один ноготь сломался.
Пэйджит сделал паузу:
– А разве не легче найти частички кожи у человека с длинными ногтями?
– Конечно, легче. Но обычно приходится иметь дело с ногтями нормальной длины, я имею в виду – у мужчин.