Степень вины
Шрифт:
Пэйджит покачал головой:
– Конечно, за такой короткий срок я не сумел заметить особых перемен…
– Ты сможешь поговорить с дедушкой и бабушкой?
– Бог с тобой, Ларри, эти люди живут в другом мире. Миссис Карелли не говорит ни слова – насколько я знаю, последние семьдесят пять лет у нее аутизм [21] . Что касается нашего одностороннего содержательного диалога с отцом Марии… – Он помолчал. – Когда я вернулся к ним в дом и спросил, есть ли у Карло школьный табель, он не соизволил даже ответить. Тогда я пригрозил, что добьюсь,
21
Погружение в мир собственных переживаний.
Колвин наморщил лоб:
– Ты думаешь, мне стоит поговорить с ними?
– Попытайся. Но это все равно что передавать сообщения морзянкой дикарям. Ты молод, образован, а самое скверное – веришь в терапию, ориентированную на внутренний мир человека. Эти люди уже на восьмом десятке, застряли в католицизме времен Пия I; они из генерации, в которой даже образованные люди считают, что задаваться какими бы то ни было вопросами – значит подрывать жизненно важные устои. Это все равно что Моцарту договариваться с Чингисханом выпить за компанию.
Колвин встал и распахнул окно. Сверкавшая под весенним солнцем булыжная мостовая казалась россыпью монет новейшей чеканки; покрытая листвой ветка дуба, тянувшаяся к окну, качалась, волнуемая порывистым бризом. Колвин зачарованно глядел на улицу.
– Этот город – великолепное место для мальчишек. Я не перестаю любить его, особенно в такие вот дни.
– Но не для Карло. У него не тот образ жизни.
Колвин кивнул:
– Дело в том, что он очень способный мальчик. И вместе с тем очень восприимчивый. При такой убогости впечатлений он способен что-то освоить, не лишен чувства юмора.
– Да, я это почувствовал. Даже за то короткое время, что мы были вместе. Я заметил в нем иронию, она спасает его. Но не Карелли же наделили его этим.
– А как он с тобой?
Пэйджит задумался:
– Эмоций не выказывает – уверен, он со всеми так. И с каждым моим приездом, как мне кажется, все меньше радуется мне. Еще он не любит, когда к нему прикасаются, я даже не могу его толком обнять. Это немного обидно.
– Все, что ты, Крис, говоришь, очень важно. – Колвин помедлил. – А что его мать?
– В конце концов я разыскал ее в Риме – ты мог видеть Марию в вечерних новостях, когда "Красная Бригада" убила Альдо Моро [22] . Дела у нее идут хорошо, она говорит: еще пару лет – и она снова в Нью-Йорке и тогда избавит Карло от своих родителей.
– Но тогда ему будет уже девять лет.
– Да. – Пэйджит нахмурился. – Я брал его табели в школе, смотрел оценки. Успеваемость ухудшается.
– Дело не в способностях, Крис. Сказывается все – самолюбие, необщительность, даже то, что мальчик чувствует себя нескладным, неуклюжим. Следующие два года станут критическими. – Колвин позволил себе закончить на раздраженной ноте. – Да понимает ли мать, к чему придет ее сын? Есть ли у нее какие-то определенные намерения относительно него?
22
Моро Альдо (1916–1978) –
Пэйджит пожал плечами:
– Думаю, она собирается найти au pair [23] . Предпочтительно такую, которая достаточно владеет английским.
Колвин снова сел; на лице его было выражение напряженного внимания.
– Извини меня, Крис, но, думаю, наша дружба дает мне право на какие-то вольности, недопустимые с обычными пациентами. Как получилось, что у таких умных, искушенных в житейских делах людей, как ты и та женщина, которую я видел во время слушаний по делу Ласко, все закончилось нежеланным ребенком?
23
Молодая иностранка, которая, обычно с целью изучить язык, живет в семье, выполняя несложную работу по дому либо присматривая за детьми.
Фраза "нежеланный ребенок" резанула слух Пэйджита, болью отозвалась в душе: ему представился Карло в полном одиночестве у телевизора.
– Понимаю, почему ты обычно не позволяешь себе таких вольностей. Люди твоей профессии не вправе будить в клиентах чувство вины.
– Вины? Вид у тебя несчастный. – Голос Колвина смягчился. – Это уже отчасти ответ на мой вопрос.
– В детстве я страдал от одиночества и, став взрослым, не хотел иметь детей. – Пэйджит сделал паузу. – Последние четыре дня я вспоминаю то, что сам когда-то пережил.
Колвин подался вперед:
– Тебя удовлетворяет такой ответ? Я имею в виду, для себя самого?
– Избавь меня, Ларри! А то чего доброго ты вытащишь свои картинки, станешь выяснять, отличаю ли я руки от ног и могу ли объяснить, почему дым выходит через трубу.
– Избавь меня от этих остроумных эскапад, договорились? Именно сейчас ты можешь упустить Карло. Пойми, приятель, ведь это важно именно для тебя.
Пэйджит слабо улыбнулся:
– Боже мой, ты снова заговорил по-человечески. Я мог бы и чаще заводить "нежеланных детей".
Колвин в раздражении тряхнул головой:
– Перестань, Крис!
– Хорошо, – проговорил Пэйджит. – Суть в том, что, будь моя воля, Карло никогда бы не родился. Поверь, мне неприятно, что так получилось, еще больше у меня переживаний из-за того, в каких условиях он живет. – Помолчав, он тихо добавил: – Что касается Марии – она хотела ребенка из каких-то своих соображений. То есть рождение Карло служило какой-то цели. Колвин взглянул недоуменно:
– Что ты имеешь в виду?
Пэйджит помедлил.
– Это касается личного. Сугубо.
Колвин внимательно изучал его лицо.
– Хорошо, – наконец отозвался он. – Вернемся к сегодняшнему дню. Ты рассказал об этом своей жене, Андреа?
– О последних днях – ничего, она сейчас в турне, в Европе. В общем и целом Андреа относится к факту существования Карло как к явлению другого мира; наверное, из-за того, что это ей неприятно. Отрешение – так, я думаю, это называют.
Колвин, казалось, собирался задать вопрос, но не задал. Потом поинтересовался: