Стихи в переводе Сергея Торопцева
Шрифт:
7
Осталась я к востоку от Чунлина [86] , А муж сейчас — на ханьских островах [87] . Ковер цветочный распластался дивно, Но путь к тебе теряется в цветах. Расстались дождь и тучка в день весенний [88] , Уж осень здесь лежит на лепестках, В осенних травах — мотылек осенний, В закате осени [89] сильней тоска. Увидеться с тобоюй я так хочу! Я И сброситьшу платье, загасив свечу…86
Название уезда, восточнее которого и лежит Аньлу.
87
На островах реки Хань, истоки которой — далеко на севере, в пров. Шэньси.
88
Намек на легенду о сладострастных свиданиях на Колдовской горе.
89
Обратите
8
Это было в восточном саду, когда персики, сливы алели: Мы расстались, с тех пор ничего о тебе я не знаю. Золотистые вазы упали в колодец и не уцелели [90] , Я иду — и вздыхаю, сажусь — о тебе вспоминаю, О тебе вспоминая, вздыхаю — ты так далеко! Мой нефритовый лик оживить не сумеет весна, За лазурным окном осыпается дождь лепестков, Над притихшим чертогом висит одиноко луна. Нет тебя предо мной, Только память хранит. Я письмо тебе вышила яркой парчой, … Да боюсь посмотреть… Даже страшно взглянуть! Как тоску усмирить [91] ?!90
Идущий из древней песенной поэзии образ странника, не подающего о себе вестей.
91
Жена вышила парчовые строки стихотворного послания мужу, но не с кем послать его.
9
Оживит весенний ветерок И сердца, и сохлую траву. Сердцу боль несет дурман-цветок, Выдерну его — и вновь живу! На него взгляни — меня поймешь — И за домом посади его: Час придет, и ты его сорвешь — Он напомнит, как нам нелегко.10
Луский шелк [92] , словно яшмовый иней, сверкает, Строки лунными знаками [93] выведет кисть. Вот такое письмо я пошлю с попугаем [94] В дом на Западном море [95] , в ту грустную тишь. Напишу этих строчек коротких немного, Только каждое слово — как песня, как стих! Ты за краем небес прикоснешься к ним робко — И зальешься слезами, увидевши их. И утихнут разлуки жестокие муки, Эти тысячи ли— их как будто и нет! Наши чувства друг к другу сильнее разлуки, А такое посланье — дороже монет.92
Это показывает, что стихотворение написано в Восточном Лу (совр. пров. Шаньдун), куда Ли Бо с женой и детьми позже переселился.
93
На языке «западных варваров» юэчжи; к родственному этому народу племени принадлежала мать Ли Бо; иероглиф юэ— «луна», а чжиподменяет другое слово ( ши), означающее «племя».
94
Еще один намек на «западный край», откуда был родом Ли Бо: считалось, что попугаи из внутренних земель Китая улетели на его западные окраины.
95
Это можно воспринимать просто как указание на западное направление, где находился Аньлу, но можно в этом увидеть и конкретный намек на озеро Дунтин в тех же местах.
11
При милом комната была цветов полна, Без милого постель моя давно пуста. Сверну постель и до утра томлюсь без сна, Все слышу аромат цветов, хотя прошли года. Три года помню запах тех цветов, А муж вернуться все еще не смог. Деревья уж остались без листов, Тоска свернулась желтизной листов, И скован инеем зеленый мох.12
«Ты — лотос, что красой меня пленит, Как я хочу насытиться тобой!» «Твоя душа прекрасна, как нефрит, Ах, нет предела чувствам, милый мой!» «Нам нес рассвет жемчужные плоды, Парчовую постель дарила ночь». «Цвела любовь… Как вдруг уехал ты, Дух истощен, тоску прогнать невмочь». «Дух истощен… Глаза увлажнены…» «Светильник догорел. Как тяжек сон! Душа пуста… Как много седины!» «Ханьшуй перерезает нам пути, Тебя поглотит хладною волной». «Ах, милый мой, красавец мой, приди — Не мимолетной тучкой дождевой!»731 г.
Завершив долгое трехгодичное путешествие, Ли Бо оседает дома, где в 728 году у него родилась дочь. Отец выбирает ей имя, для девочки непривычное — Пинъян: так звали третью дочь императора Гао-цзу, основателя династии Тан, даму весьма воинственную, возглавлявшую в чине маршала «женский отряд» государевой гвардии. Тут явно сказалось духовное «рыцарство», присущее Ли Бо, который не расставался с мечом и не имел склонности подолгу оставаться на одном месте. «Оседлость» его в Аньлу была весьма условной. Если не в дальние странствия, то в ближние окрестности он исчезал постоянно. При этом, однако, помнил о чувствах жены, с нежностью выражая их в стихах, как бы написанных от имени тоскующей женщины.
Песня о большой дамбе
734 г.
98
Совр. г. Сянфань пров. Хубэй.
99
Традиционный поэтический образ воспоминаний о родных местах.
Ли Бо часто ездил в город Сянъян (совр. Сянфань), где, отказавшись от государевой службы, жил столь почитаемый им поэт Мэн Хаожань, и они вместе погружались в вольную стихию «ветра и потока», то есть не регламентированную никакими внешними установками жизнь в свободном общении с друзьями за жбанчиком вина, сочиняя и тут же нараспев декламируя стихи. Ведь, как уже после Ли Бо сформулировал поэт, «не вино цель хмельного старца». Вот одним из таких стихотворений и был анакреонтический гимн, написанный в песенном стиле, выбиваясь из нормативности традиционной поэтики. Стержнем его сюжета стала легендарная история о посадском начальнике Шань Цзяне, который любил погулять в тех местах и, захмелев, засыпал в кустах без шапки, что считалось непристойным.
Сянъянская песнь
100
Озорная детская песенка.
101
Медная спиралевидная чарка с удлиненным, как у попугая, носиком.
102
Цифра связана с преданием о некоем Чжэн Сюане, который в день мог выпить триста чаш.
103
В те времена в Китае еще существовала культура производства виноградного вина, позже утраченная, а сейчас возрождающаяся.
104
Намек на жившего еще до рубежа новой эры Ли Сы, который сначала возвысился, а затем по навету был казнен.
105
Кутиле Ян Ху поставили памятник как видному военачальнику периода Западная Цзинь (3–4 вв.), но каменная черепаха у подножия, символизировавшая долгую жизнь, вскоре раскололась.
106
Устойчивое выражение, обозначающее мертвецки пьяного человека.
107
Упоминание этого винного сосуда замечательно тем, чтоизготовлялся он умельцами в Юйчжане — городе к югу от Аньлу, где через много лет Ли Бо заведет семейный дом со второй женой.
108
Намек на историю любовных свиданий чуского князя Сяна с феей Колдовской горы.
109
Образ невозвратности («вода утекает на восток и не возвращается»).
734 г.
Много троп проложил Ли Бо в ближних и дальних окрестностях Аньлу, забредал в глухие места, подальше от хоженых дорожек, и, оставаясь один на один с природой, ощущал себя не наблюдателем, а частью ее, вечной и обновляющейся. Это и была та «чистота», к которой он стремился душой, мировоззрением, образом жизни.
Бреду вдоль наньянского родника Цинлэн
732 г.
Написал, взобравшись на камень посреди стремнины,
когда брел вдоль Белой речки в Наньяне
111
Течет на востоке округа Наньян; камень посреди стремнины— достопримечательность местного ландшафта в Наньяне.