Стихотворения и поэмы

Сосюра Владимир Николаевич

5

Клин журавлиный в небе откричал, уже зима глаза пургой колола… Семнадцатого года мощный вал сломал подпорки царского престола. Полиция в своих мундирах черных в его обломках сгинула как дым. Но так же мчались пушки на платформах к передовой под небом громовым. Ну как спастись от этого кошмара, когда живым — вставать на место тех, кто падал в страшном пламени пожара, чтоб торгаши жирели без помех? Неужто мрак ночной сгустится снова?! На митинге, сквозь неумолчный крик, негромкое пришло к Степану слово, великое по сути — «большевик»… О том, что путь не розами украшен, что к счастью не добраться налегке, что только труд — владыка руд и пашен, он в большевистском услыхал кружке. Товарищ Френкель!.. Не забыть худого очкастого студента, дотемна учившего, что нужно рвать оковы, когда единством воля масс прочна. Слова сияли яро, как знамена непозабытых стачек боевых… «Рабочим нужно действовать сплоченно, тогда никто не одолеет их!» Он говорил, что, кровью багровея, всё льется слез народных океан: «Рабочим безразлично, кто на шее,— будь то немецкий или русский пан. И тот и этот под завесой дыма набил мошну огромную свою. Одно лишь нам сейчас необходимо — в свободы царство путь пробить в бою». «Вот — цель! Ее лучами осиянный, я твой навек, родной народ-титан!..» И — крылья появились у Степана. И — жизнь постиг по-новому Степан.

6

Та осень нам светло милела, когда, пронзая даль до дна, на крыльях Октября летела свободы солнечной весна! Лучами

солнечного зова сияла даль, ясней слезы… И целовал Степан седого шахтера в добрые усы. Знамена, песни да объятья… И сердцу дышится вольней. И люди радостно, как братья, шагали в даль цветущих дней. Те дни забудутся едва ли. Чтоб солнца пламень не погас, его от бурь оберегали и вся Отчизна, и Донбасс. Всё казалось весною… Новой силою крепки, мимо шахты гурьбою шли и шли горняки. Пролетарская вахта, многолюдный прибой. Даже старая шахта стала вновь молодой. Руки в небо упруго люд рабочий простер. Обнимали друг друга сталевар и шахтер. Им, новейшим титанам, тополя бьют челом… И под стягом багряным город в смычке с селом. Вешним садом волнуясь в свежей утренней мгле, расцвела наша юность на донецкой земле.

7

Навек исчез кошмарный мрак, сияет солнечно судьба: работай на себя, батрак, трудись, рабочий, для себя! Донецких вод блестит хрусталь, росою светятся пути. Звенит о наковальню сталь, как сердце юное — в груди. О, сколько в осени весны Октябрьских памятных высот! Не ведай, молот, тишины! Народ грядущее кует. Но небо ясное опять заволокла завеса тьмы — мечтает враг у нас отнять всё, что в борьбе добыли мы. Опять сгустились тучи злобы, разбили взрывы тишину, и самостийные холопы германцу продали страну. Кровь, как вода, струилась ало. Изнемогая от оков, душа народа проклинала Петлюру, гетмана, панов. Росли могилы, пули пели, беда затмила белый свет: враги патронов не жалели для тех, кто юн, и тех, кто сед. Но заковать народ крылатый не в силах даже сталь штыков. Бросала извергов расплата в слепую тьму ночных шурфов. «Вставай на бой, святой, желанный, люд обездоленных земель!» В засаде пуля партизана свою отыскивала цель. В ночи — то огненной, то синей — орудья близкие слышны… На помощь братской Украине спешили русские сыны. Посланцы Ленина! В ответе за жизнь Отечества сполна… Боженко, Щорс, Котовский — эти легендой дышат имена. Их всех, в любом живя былинно, как солнце — в пламени луча, объединило воедино родное имя Ильича. Казалось, даже поднебесье — и то огнями расцвело, когда вошли с веселой песней освободители в село. Но всё еще гроза пылала, кипел народный океан… Чтоб счастья каждому хватало, ушел на битву и Степан.

8

Давно погасла красная калина, укрыто снежной скатертью жнивье. Давно ушла к петлюровцам Галина, сам атаман — возлюбленный ее. И цель ее чудовищная — кровью залить восставший трудовой Донбасс. Она своею собственной рукою расстреливала пленников не раз. Держалась, как могла, за Украину помещиков, попов и кулаков, за каждую отцову десятину, удобренную потом батраков. Петлюровские пушки наготове. Галины сердце жаром обожгло: ее отряд вот-вот затопит кровью знакомое притихшее село. Ударил залп, и эхом — крики: «Слава!» — как будто небо вспорото клинком… Но красная отчаянная лава петлюровцам ответила огнем. У старой шахты — сталь на сталь — столкнулись. С буденовками встретились шлыки. И вот уже хмельные пошатнулись и наутек пустились казаки! Их долго гнали… Очередью длинной и пуль горячих и ядреных фраз… И, раненая, в плен взята Галина. «Доставить в штаб!» — Степану дан приказ. Бой затих за горою. Путь заснеженный крут. По тропиночке двое мимо шахты идут. То — мелькнут за туманом, то — окутаны мглой… Тот, что сзади, — с наганом. Без оружья — другой. Это девушка. Косы разметала в слезах. Только ветром разносит плач в холодных полях. Над морозной равниной колебался туман. Возле шахты пустынной думу думал Степан. Уговоры и слезы сердце юное рвут… Снеговые заносы. Ветра тягостный гуд. Что ответить Галине? Сердце любит, не лжет, — очи, полные сини, но сильнее — народ. «Ты не сын Украины!..» — закричала ему и рванулась Галина тенью черной во тьму. «Стой!» — и вспышкой летучей выстрел сумрак пронзил… Над Галиною тучи небосвод наклонил… За горою, разбитый, удирал атаман… Возле шахты забытой — ветер, снег и Степан… И Степан, и Галина — синеока змея. «Пусть живет Украина трудовая моя!»

9

Тогда Отчизна вражью рать крушила, шла грозная гражданская война. Семен Буденный, Климент Ворошилов свои покрыли славой имена. Звенят копыта мерзлою землею, кидают искры огненным снопом. Кто это в синем шлеме со звездою? Степан летит на верном вороном. А рядом с ним, душой сильны, красивы, товарищи. Испытанный отряд. Как ратоборцы древние России, они степями черными летят. Гремит: «Весь мир насилья мы разрушим!» — рабочие идут с напевом тем. Могучи мы содружества оружьем — кто был ничем, тот нынче станет всем. Спешили дни… Гроза вела Степана по всем фронтам дорогами побед. А после — Харьков, мирный, долгожданный, рабфак и университет. Не потонул он в огненных бурунах и выстоял средь тысячи невзгод. Так партия борцов растила юных, чтоб жизнь творили, как хотел народ. Тут не парты, не уроки и не школьник-мальчуган,— в зале светлом и широком слушал лекции Степан. За конспектом, за докладом время — птицею летит. Что за девушка с ним рядом златокосая сидит? А в глазах — простор погожий. То смешлива, то строга… На Галину непохожа — только сердцу дорога. Завораживают очи, и огонь шумит в крови… Как Степан признаться хочет этой девушке в любви! Ну а вскоре — вечер в клубе. Шум акаций, кинозал… И Степан о том, что любит, наконец-то ей сказал.

10

Сердца, багряно расцветая, весенней музыки полны. По улицам под звон трамваев идут хозяева страны. Тверда их поступь молодая. Шумит народный океан, потоки вешние вбирая… Со всеми вместе — и Степан. А рядом с ним… Синеют очи той, чьи слова живут в груди… В садах, где майский цвет клокочет, не разойдутся их пути. Одна судьба, одна основа, и на двоих любовь — одна. Так для Степана Ярового пришла желанная весна.

11

Родимой Отчизны могучую стать мы дружно прославим делами. Степан и Оксана учились, чтоб стать счастливой судьбы кузнецами. Учились упорно, мгновенья ценя, единственной цели во имя: вложить в основанье грядущего дня свой камень руками своими. Едины в заветных мечтах молодых, встречают рабочее утро. И Ленин с портрета, прищурясь, на них глядит по-отечески мудро… Наступит день, когда в предвестье лета сады осыплют лепестковый снег, и за дверями университета начнет дорога жизни свой разбег. Покличет вдаль дорога ветровая. И, чистым светом солнечным омыт, железные ворота открывая, завод гудком знакомым загудит.

ЭПИЛОГ

И опять за горою догорает закат. В лунном кружеве двое возле шахты стоят. В полынье небосклона — старой

шахты звезда. Юный месяц влюбленно серебрит провода, над долиной туманной льет лучи, вознесен, и Степану с Оксаной улыбается он. Да, сквозь грозные ночи довелось вам пройти. Ваши ясные очи нам сияют в пути. Шли к намеченной цели, не пугаясь невзгод!.. В каждом слове и деле ваша юность живет, наша юность! Родные побратимы в трудах! Наша доля и ныне молода, молода. Каждый пройденный шаг твой — словно целая жизнь! И над старою шахтой звезды новых зажглись. <1957>

472. СЧАСТЬЕ СЕМЬИ ТРУДОВОЙ

XXII съезду КПСС

ПРОЛОГ

Идем вперед, бессмертный Ленин с нами, его в сердцах несем, как сыновья… Пускай живет в веках и над веками прославленная партия моя! Шаг миллионов Землю всю качает,— мы юным солнцем греем небосвод!.. И нас гудками дали окликают, в которые нас партия ведет. Идем туда по ленинской дороге, где нам сияют радуги огни… Враги бледнеют в страхе и тревоге — свою кончину чувствуют они. Несут в тайгу железный гул заводы, и славит песня нашу мощь, наш труд. Куда ни глянь — куют весну народы, и коммунисты нас вперед ведут. Та цель совсем близка, мы это знаем, она теперь уже не за горой… Настанет день, и партия родная нас позовет на съезд Двадцать второй. То съезд и счастья, и победы будет. И партия бессмертная на нем в мир коммунизма путь укажет людям и дали новым озарит огнем. В мир коммунизма… Мы сквозь бури шквалы так долго шли на блеск его огней, далекий блеск… О, сколько, сколько пало за этот мир отважных сыновей! Он, ясный, улыбался им по праву огнями звезд, мерцающих сквозь тьму… И падали они лицом на травы, чтоб хоть на шаг приблизиться к нему. Железным ветром овевая дали, их смерть косила на большом пути. Но мы из мертвых рук знамена брали, чтобы в громах всё дальше их нести. Всё ближе цель… Гранитные вершины мы взяли в битвах за мечту свою. И коммунистов лагерь наш единый встречает день, что добыт был в бою, в труде упорном… Небосвод, сияя, согрел сердца и милые края… Я — коммунист, и гимн тебе слагаю, единственная партия моя! Сыны твои, туда, где блещет солнце, идем мы… Солнце, ярче нам свети!.. И сердце о билет партийный бьется, с любовью бьется в радостном пути.

1

Ревели пушки в грозной, дальней хмури, их гром летел за звездами вослед, когда я в руки взял, чтоб рваться в бури, свою судьбу, партийный свой билет. Смотрела полночь в темные оконца, ползла на нас железная змея… И в партию, чтоб в бой идти за солнце, шли тысячи таких же, как и я. Мы верили, что скоро враг отхлынет, настанет день, когда исчезнет мгла. И у сердец хранили, как святыни, билеты, что нам партия дала. Всё крепли наша сила и бесстрашье, в грому боев гремел наш шаг побед. Когда ж летела в сердце пуля вражья, то пробивала с ним и партбилет. И расходились и сходились точки — бойцы в атаку шли за валом вал… И кровью обагренные листочки, склонясь к погибшим, ветер целовал. Те дни прошли… Под солнцем далей ясных идет сегодня Родина моя. Те дни прошли, но в наших днях прекрасных бойцов погибших не забуду я! В борьбе мы силы удесятерили, и на пути, как маяки мечты, всегда нам съезды партии светили, чтоб не было вовеки темноты. Я вспоминаю: в белостенном зале рабочий меж друзей своих стоял. Его в ряды партийцев принимали, и мирный день за окнами сиял. Чтоб пушки не заговорили снова, прожектора не рвали небосклон, в партийные ряды по сердца зову вступают тысячи таких, как он. И партия как мать для них отныне. Она народ наш к счастью привела… Хранятся возле сердца, как святыни, билеты, что нам партия дала. И вот встают тела огромных домен, заводов трубы тянутся в рассвет, чтоб не пробила в орудийном громе вновь вражья пуля с сердцем партбилет. И, чтобы вновь среди огня и дыма в крови не склеились его листки, товарищи мои и побратимы идут к станкам, встают за верстаки. Растут, растут кварталы неустанно — за домом дом, как песня про весну. И руки-рычаги подъемных кранов возводят стены в неба вышину. Вон встал квартал так высоко-высоко, что солнце рядом шлет ему привет. И там у крановщицы синеокой лежит на сердце тоже партбилет. Всё больше нас. И в камне, и в металле рабочие куют громаду дней. Они в сраженьях в партию вступали, теперь в труде они приходят к ней. Я вспомнил тех, что, в партию вступая, так говорили под шрапнельный свист: «Пусть я умру за честь родного края, но я умру в бою, как коммунист…» И нынче снова: «Я быть честным, чистым клянусь тебе, рабочая семья. И жизнь прожить хочу я коммунистом. Как коммунист, хочу работать я». Они клянутся так, идя на приступ грядущего… О, блеск его огней!.. Они клянутся званье коммуниста нести высоко до последних дней. Едины и сильны мы чувством этим и крепнем потому из года в год. Мы — коммунисты, и за всё в ответе, ведь наша партия ведет народ. Лишь для Отчизны хочет сердце биться,— она дала нам право петь и жить. И каждый здесь поклялся ей — учиться и дружбою навеки дорожить. Молчит тайга, и сосны по колена стоят в снегу… Но, разгоняя сон, с машинами сюда явилась смена, чтоб воды рек в железный взять полон. Народ сюда пришел с мечтой своею. Хоть мерзнет даль и снегом лес оброс, но партбилет повсюду сердце греет, и сердцу нипочем любой мороз! А сколько здесь отважных и крылатых, тот с партбилетом, этот — без него. Но все — любимой партии солдаты, один за всех, и все за одного! Жизнь праздником и радостным и светлым встречает всех в моем родном краю… И словом нежным, искренним и щедрым я воспеваю партию мою. На клич ее идут ряды героев со всех концов страны — какая рать! — чтоб шахты комсомольские построить и целину извечную поднять. О партия, неся свободы знамя, с тобою в Октябре мы вышли в путь, чтоб многомиллионными руками нам всю планету к солнцу повернуть. Давно для сыновей своих любимых ты мысль и слово Ленина дала. Туда, где полный мрак в земных глубинах, ты свет дневной с собою принесла. Всегда, всегда любовь твоя меж нами — в степи, в цехах, где нарастает гуд и где стальными мощными зубами комбайны уголь день и ночь грызут. Вот у комбайнера родился сын: в глазах ребенка взор отцовский тонет. А за окном синеют терриконы и яблоня склоняется на тын. Садится солнце… Начало смеркаться… Рабочий день кончается для всех. В шахтерском парке, там, где цвет акаций, как музыка, звучит девичий смех. Как молодость на радости богата, какая путь-дорога ей дана!.. И ходят, ходят хлопцы и девчата, в глазах и в сердце — радость и весна. Весь парк заполнен звонким смехом их, таким, какого краше не бывает! А музыка стихает, вновь играет, как кровь играет в жилах молодых. Я так люблю простор Отчизны милой, товарищи мои, люблю я вас. Хочу, чтобы в душе ширококрылой огонь счастливый никогда не гас. Так жизнь без края нам открыл в века, как счастья двери, самый светлый гений… Страницы книг перевернет рука, и вот заговорит всем сердцем Ленин. И всё зовет его орлиный взгляд туда, туда, где даль не знает ночи… И вновь в глаза трудящихся глядят прищуренные, ласковые очи. О песнь моя, мы на просторы выйдем, и счастье будет спутником моим… Как всё звериное мы ненавидим, всё человеческое мы храним. Нам не страшны угрозы. Погляди-ка, как мы идем вперед… Грохочет медь! Сегодня труд у нас в стране — владыка, а завтра будет миром всем владеть. Оно пришло, то счастье молодое, качает ветер сада белый цвет… Вот снова Киев говорит с Москвою и от Днепра шлет братский свой привет. Дано одно нам небо вечной сини, и, как друзья, сливаясь в песнь одну, все ветры Украины и России поют про вечно юную весну. Так мы, о сердце, ходим год за годом по Украине с песней молодой, чтоб передать любовь к друзьям-народам поэта песней, скромной и простой. И каждый ветром коммунизма дышит всей грудью… Вей же, ветер, песни пой! И что ни день, то солнце счастья выше над Украиной милой, дорогой. Оно в сердцах горит всё краше, краше, оно, как сад, как белый сад, цветет по всей земле, по всей Отчизне нашей, что с гордостью в грядущее идет.