Стихотворения и поэмы

Полежаев Александр Иванович

91. Глаза

Je crois parce que je crois!

V. [62]

Нелепин верит — и всему, И без понятия, и слепо! Недум, не веря ничему, Опровергает всё нелепо! Скажите первому шутя, Что муха нос ему откусит… При этой новости он струсит — И вам поверит, как дитя. Потом спросите вы Недума: Счастлив ли он своей женой? И не скрывает ли без шума Ее фантазий, как другой? Он вам ответит: «О, напрасно! Я ею счастлив и богат!» А между тем давно уж гласно, Что он невыгодно женат! Противоречия во мненьях — Оригинальный

их девиз! И то же самое в явленьях Большого света и кулис. Один живет слепою верой В чужие мысли и дела, Другой скептическою мерой Определяет цену зла! И тот и этот без ошибки Судить готовы обо всем; И кроме жалостной улыбки Над их мечтательным умом — Они всё видят — и покойны! Так путник в жаркий летний день Встречает ключ в пустыне знойной И пальмы сладостную тень! И кто узнал, где наш Иуда? Куда обрушится, откуда Неизбежимая гроза? А? Для того иметь нехудо Свои хоть слабые глаза. <1837>

62

Я верю, потому что верю. В. (фр.). — Ред.

92. Он и она

Il lui dit une sottise — elle lui r'epond par une autre.

N. M. [63]

Он В последний раз, прекрасная, скажи: Любим ли я хоть несколько тобою? Она О милый друг, мне суждено судьбою Быть от тебя без сердца и души!

63

Он говорит ей глупость — она ему отвечает другой. H. М. (фр.). — Ред.

Он Творец, я жив! Но, ангел лучезарный, Зачем же ты не хочешь доказать?.. Она Моей любви?.. Злодей неблагодарный! Давно бы мог об этом мне сказать! Он Иди за мной! В тени густой дубровы Узнаешь ты миг счастья золотой? Она Иду, и знай: Лукреции суровой Ты не найдешь, Тарквиний молодой! <1837>

93. Ожидание

(«Напрасно маменька при мне…»)

Напрасно маменька при мне Всегда бывает безотлучно. Мне на пятнадцатой весне При ней, ей-богу, что-то скучно! Нельзя природу обмануть,— Я это очень замечаю! И уж давно кого-нибудь Как будто жду — и не встречаю! Но он, желаемый, придет, Рассеет думу роковую — И роза бледная вопьет В себя росинку дождевую. <1837>

94. Из VIII главы Иоанна

И говорят ему: «Она Была в грехе уличена На самом месте преступленья. А по закону мы ее Должны казнить без сожаленья; Скажи нам мнение свое!» И на лукавое воззванье, Храня глубокое молчанье, Он нечто — грустен и уныл — Перстом божественным чертил! И наконец сказал народу: «Даю вам полную свободу Исполнить древний ваш закон, Но где тот праведник, где он, Который первый на блудницу Поднимет тяжкую десницу?» И вновь писал он на земле!.. Тогда с печатью поношенья На

обесславленном челе Сокрылись чада ухищренья — И пред лицом его одна Стояла грешная жена! И он с улыбкой благотворной Сказал: «Покинь твою боязнь! Где обвинитель твой упорный, Кто осудил тебя на казнь?» Она в ответ: «Никто, учитель!» — «Итак, и я твоей души Не осужу, — сказал спаситель,— Иди в свой дом и не греши». <1837>

95. Венок на гроб Пушкина

Oh, qu’il est saint et pur le transport du po'ete, Quand il voit en espoir, bravant la mort muette, Du voyage des temps sa gloire revenir! Sur les ^ages futurs, de sa hauteur sublime, Il se penche, 'ecoutant son lointain souvenir; Et son nom, comme un poids jet'e dans un ab^ime, Eveille mille 'echos au fond de l’avenir! V. Hugo [64]

64

О, как свят и чист восторг поэта, когда зрит он с надеждой, презирая немую смерть, как слава его остается в течении времени! Он склоняется со своей превыспренней высоты над грядущими веками, внимая своему отдаленному существованию. Имя его, как некая тяжесть, брошенная в бездну, пробуждает тысячекратное эхо в глубине будущего. В. Гюго (фр). — Ред.

1

Эпоха! Год неблагодарный!.. Россия, плачь!.. Лишилась ты Одной прекрасной, лучезарной, Одной брильянтовой звезды. На торжестве великом жизни Угас для мира и отчизны Царь сладких песен, гений лир! С лица земли, шумя крылами, Сошел, увенчанный цветами, Народной гордости кумир! И поэтические вежды Сомкнула грозная стрела, Тогда как светлые надежды Вились вокруг его чела! Когда рука его сулила Нам тьму надежд, тогда сразила Его судьба, седой палач! Однажды утро голубое Узрело дело роковое… О, плачь, Россия, долго плачь! Давно ль тебя из недр пустыни полудикой Возвел для бытия и славы Петр Великий, Как деву робкую на трон! Давно ли озарил лучами просвещенья С улыбкою отца, любви и ободренья Твой полунощный небосклон. Под знаменем наук, под знаменем свободы Он новые создал, великие народы, Их в ризы новые облек; И ярко засиял над царскими орлами, Прикрытыми всегда победными громами, Младой поэзии венок. Услыша зов Петра, торжественный и громкий, Возникли: старина, грядущие потомки, И Кантемир, и Феофан; И наконец во дни величия и мира Взгремела и твоя божественная лира, Наш холмогорский великан! И что за лира! Жизнь! Ее златые струны Воспоминали вдруг и битвы и перуны Стократ великого царя, И кроткие твои дела, Елисавета; И пели все они в услышание света Под смелой дланью рыбаря! Открылась для ума неведомая сфера, В младенческих душах зиждительная вера Во всё прекрасное зажглась, И счастия заря роскошно и приветно До скал и до степей Сибири многоцветной От вод балтийских разлилась! Посеяли тогда изящные искусства В груди богатырей возвышенные чувства; Окреп полмира властелин. И обрекли его в воинственной державе Бессмертию веков, незакатимой славе Петров, Державин, Карамзин!

2

Потом, когда неодолимый Сын революцьи Бонапарт Вознес рукой непобедимой Трехцветный Франции штандарт, Когда под сень его эгиды Склонились робко пирамиды И Рима купол золотой; Когда смущенная Европа В волнах кровавого потопа Страдала под его пятой;