Стихотворения Поэмы Шотландские баллады

Бёрнс Роберт

Лорду,

который не пустил

в свои палаты поэта

и его друзей,

интересовавшихся архитектурой

Пред нами дверь в свои палаты Закрыли вы, милорд. Но мы — не малые ребята. А ваш дворец — не торт!

Эпитафия самоубийце

Себя, как плевел, вырвал тот, Кого посеял дьявол. Самоубийством от хлопот Он господа избавил.

Эпитафия

крикливому спорщику

Ушел ли ты в блаженный рай Иль в ад, где воют черти,— Впервые этот вздорный лай Услышат в царстве смерти.

Эпитафия

церковному старосте,

сапожнику Гуду

Пусть по приказу сатаны Покойника назначат В аду хранителем казны,— Он ловко деньги прячет.

Мистеру

Вильяму Моль оф Панмур,

которого поэт увидел

в новом элегантном фаэтоне

на скачках (бегах)

Я согласиться должен, что бесспорно Твой новый фаэтон имел успех. Так некий вор мечтал, чтоб выше всех Ему соорудили столб позорный.

* * *

Недаром, видимо, господь Когда-то посулил: Не только души, но и плоть Восстанет из могил. А то б вовеки не воскрес Души лишенный Кардонесс!

ШОТЛАНДСКИЕ БАЛЛАДЫ

Ворон к ворону летит… [51]

Перевод А. Пушкина

Ворон к ворону летит, Ворон ворону кричит: Ворон, где б нам отобедать? Как бы нам о том проведать? Ворон ворону в ответ: Знаю, будет нам обед; В чистом поле под ракитой Богатырь лежит убитый. Кем убит и отчего, Знает сокол лишь его, Да кобылка вороная, Да хозяйка молодая. Сокол в рощу улетел, На кобылку недруг сел, А хозяйка ждет милого Не убитого, живого.

51

Ворон к ворону летит(«The Three Ravens, The Twa Corbies») — Вариант «The Three Ravens» впервые опубликован в «Melismata», London, 1611, № 20.

Пушкин перевел более поздний вариант «The Twa Corbies», опубликованный в книге: W. Scott, «Minstrelsy of the Scottish Border», Kelso, 1802, v. II. Предполагается, что перевод Пушкина был сделан осенью 1828 года. Опубликован он в «Северных цветах на 1829 год», СПб., 1828, с. 31 отдела «Поэзия».

Битва при Оттербурне [52]

Перевод Ю. Петрова

В день жатвы это произошло, Когда мечут в лугах стога, В Английских землях Дуглас решил Поохотиться на врага. Он выбрал Гордонов, Грэмов взял И Линдсеев, славных ребят, А Джорданы с ним не пустились в путь И о том до сих пор скорбят. Он сжег подчистую Долину Тайн, Он сжег Бамброшира треть, Три добрые башни Рэдсварских холмов Он оставил в огне гореть. И вот наконец до Ньюкасла дошел И объехал его кругом: «Кто хозяин здесь?

Кто хозяйка тут? Чьи владенья и чей это дом?» И тогда лорд Перси ответил ему — В каждом слове звучала спесь: «Я — хозяин! Я и моя жена Всем владеем и правим здесь!» «Я этому рад, и приятно мне, Что над замком ты господин, Но прежде, чем я уйду за холмы, Покорится из нас один». И Перси взял боевое копье И выехал из ворот, На Дугласа он, не щадя коня, Ярясь, поскакал вперед. А леди глядела на них со стены И бледна словно смерть была, Когда сталь шотландская, добрая сталь Перси вышибла из седла! «Когда бы нас не видал никто На зеленом этом лугу, Отобрал бы я твою жизнь — а так Только меч отобрать могу». «Ступай к Оттербурну, наверх ступай, Дожидайся три полных дня, И если меня не дождешься ты, Можешь трусом назвать меня». «Прекрасен и радостен Оттербурн, Он на зависть иным местам, Отрадно бывает глядеть на него, Но кормиться нам нечем там. Там дикие птицы поют на ветвях, И олень бежит по холмам, Но хлеба нет и похлебки нет, И кормиться нам нечем там. И все же тебя я там буду ждать, Что скудна еда — не беда, И жалким трусом тебя назову, Если ты не придешь туда». И Перси ответил: «Клянусь, что приду, В том свидетель — всесильный бог!» И Дуглас сказал: «Я тебя дождусь, Тому моя честь — залог». В Оттербурне они расседлали коней, Где поля от росы мокры, В Оттербурне они расседлали коней И поставили там шатры. И тот, кто богат, посылал слугу С конями на выпас в луга, А кто был незнатен и неимущ, Тот сам себе был слуга. И вдруг затревожился юный паж — А заря уж была близка: «Проснись, проснись, проснись, господин, Я вижу Перси войска!» «Ты лжешь, ты лжешь, ты бесстыдно лжешь, Ты лжи на троих припас: У Перси вчера еще не было войск, Чтоб выставить против нас. Но мне приснился недобрый сон: Вдали от людей и жилья Я видел, как мертвый выиграл бой, И, кажется, это был я». И он поскакал навстречу врагу, Обнажив свой широкий меч, Но шлем надежный он позабыл, Охранявший во время сеч. Их честь обоих на бой звала, И с вождем повстречался вождь, Скрестились мечи их, и пот потек, Заструилась их кровь, как дождь. И Перси свой смертоносный меч Стремительно вскинул вверх, И ударил Дугласа прямо в лоб, И на землю его поверг. И Дуглас пажа к себе подозвал: «Беги, не жалея ног, Чтобы сына сестры, чтобы сэра Хью Я при жизни увидеть смог…» «Мой милый племянник, — Дуглас сказал,— Пустяк, если кто-то умрет; Я ночью понял, что мне конец, Что командовать твой черед. Я знаю, тьма подступает ко мне, Ибо рана моя глубока; Возьми своих воинов и схорони Меня под кустом орляка. Зарой меня под кустом орляка, Но без почестей, без похорон, Чтоб никто из людей, никогда не узнал, Где шотландский вождь погребен». И Хью Монтг'oмери зарыдал, Ибо скорбь была велика, И сэра Дугласа похоронил На лугу, под кустом орляка… А бой не стихал, и крошились щиты, И рассвет занимался вдали, И много лихих англичан-храбрецов До рассвета во тьму ушли. От крови английской были красны Гордонов рукава, И Линдсеи были подобны огню, Пожирающему дрова. Друг друга жаждали Перси и Хью Вышибить из седла, И лязгала сталь, и вспотели они, Ох, кровь между ними текла! «Сдавайся, Перси, сдавайся живей, Иначе тебя я убью!» «Кому же я должен, раз вышло так, Свободу вручить свою?» «Ты должен сейчас победу признать Не лорда, не мужика, И даже мне не сдавайся ты — А сдайся кусту орляка». «Ни лилиям, рыцарь, ни орляку Не вручу я свободу свою; Лишь Дугласу был бы я сдаться готов И Монтгомери, сэру Хью». И, узнав, что Монтгомери перед ним, Он в землю свой меч воткнул, Монтгомери рыцарь учтивый был — Он руку ему протянул. Так закончен был Оттербурнский бой В час, когда отступила ночь; Под кустом орляка был Дуглас зарыт, Увезен был сэр Перси прочь.

52

Битва при Оттербурне(«The Battle of Otterbourn») — Перевод сделан по тексту из книги W. Scott, op. cit., 1802, I, p. 345. Отрывок из этой баллады имеется в книге: D. Herd, «Ancient and Modern Scottish Songs, Heroic Ballads, etc.», Edinburgh, 1776, v. I, p. 153.

Битва при Оттербурне произошла 13 августа 1388 года. Она закончилась сокрушительным поражением англичан, понесших, несмотря на свой четырехкратный численный перевес, огромные потери.

«Золотая слава» [53]

Перевод Ю. Петрова

На корабле «Золотая слава» — страх и смятенье: Ходит галера турецкая рядом грозною тенью У берега Южной Шотландии. Юнга-юнец у команды спросил, вот как спросил он: «Что, если я уничтожу галеру собственной силой?» Юнге ответил сам капитан, так он ответил: «Золота вдоволь добудешь себе подвигом этим». «В кожу быка заверните меня, да, заверните, Волнам соленым доверьте меня — за борт швырните!» В кожу быка завернули его, да, завернули И — поплывет он, потонет ли он — за борт швырнули. Било, крутило, швыряло его, плыть было трудно, И наконец он коснулся борта вражьего судна. Турки беспечно курили табак, кости метали, Юнга меж тем просверлил три дыры буром из стали. Вновь просверлил он три раза корабль турок спесивых — Хлынула в логово к туркам вода, ошеломив их. Тщетно срывали кто плащ, кто чалму, кто свою феску — Дыры заткнуть и пути преградить смертному плеску… Било, крутило, швыряло его — боже, что было! — И наконец к своему кораблю юнгу прибило. «Бросьте конец мне, втащите на борт судна родного, Слово сдержать наступила пора, верное слово!» «Зря, — прогорланил в ответ капитан, — ждешь ты богатства: Бросим тебя мы — уже нам пора в путь отправляться!» Юнга с ответом не медлил ничуть, с дерзким ответом: «Я потоплю вас, как тех потопил — знайте об этом!» В дело пуская свой верный бурав снова и снова, Ввергнул в пучину он тех, кто презрел верное слово, У берега Южной Шотландии.

53

«Золотая слава»(«The Golden Vanitie») — Перевод сделан по тексту из книги: Robert Graves, «English and Scottish Ballads», William Heinemann, London, 1957, p. 36, соединяющему несколько вариантов XVIII века. Существовало множество версий этой истории; так, в одном из лубочных изданий XVIII века корабль назван «Sweet Trinity», а капитаном назван сэр Уолтер Рэйли (1552–1618), знаменитый мореплаватель и авантюрист.

Сэр Эндрью Бартон [54]

Перевод Ю. Петрова

В листве распевало сто тысяч птиц, На землю спустился полдневный зной, Когда прогуляться за Темзой решил Король английский Генрих Восьмой. И только он реку успел пересечь, В прохладные рощи жарою гоним, Как сорок и сорок купцов-моряков Колени, спеша, преклонили пред ним. «Привет вам, богатые господа! Привет вам, искусные моряки!» «Король, в мореходстве мы знаем толк, А вот от богатства мы далеки. Для нас недоступны теперь порты Французской, Испанской и Датской земли: Коварный пират стережет нас в пути И грабит нагруженные корабли». «Я Богом клянусь, что моя страна Могуча и сил ее не избыть! Не знал до сих пор я, что некто есть, Дерзнувший Англию оскорбить». Вздохнули купцы и сказали: «Увы! К торговле дорога нам заперта — Проклятый шотландец ограбит нас С одним кораблем против наших ста». Король поглядел на баронов своих, На лордов своих поглядел свысока: «Неужто из вас никому невмочь Доставить мне наглого моряка?!» И Чарльз, лорд Ховард сказал: «Государь! Готов я, извольте лишь повелеть, Я выполню то, что угодно вам, Берусь я насильника одолеть». «Шесть сотен, по выбору, лучших бойцов Тебе английская даст земля, И будут матросы и капитан, Искусны в вождении корабля». «Врага отыщу я, — воскликнул лорд, — Не только на море, но и в аду, И не видать мне лица короля, Коль Б'aртона пленным не приведу!» И первым призвал он к себе пушкаря, Познавшего в битвах побед торжество, Он прожил полвека и двадцать лет, И Питером С'aймоном звали его. «Мы в море идем, — сказал лорд Чарльз.— И да поможет нам Бог в бою! Ты выбран из многих; сто пушкарей Тебе под начало я отдаю». «Спасибо, милорд, я выбором горд, Я счастлив, что в битву иду опять; Повесьте, милорд, на рее меня, Если промажу я хоть на пядь». И лучника Ховард цризвал — стрелка, Познавшего в битвах побед торжество, Был родом из Йоркшира храбрый стрелок, И Вильямом Х'oрсли звали его. «Мы в море идем, — сказал лорд Чарльз,— И да поможет нам Бог в бою! Ты выбран из многих; сотню стрелков Тебе под начало я отдаю». «Спасибо, милорд, я выбором горд, Я счастлив, что в битву иду опять; Повесьте, милорд, на рее меня, Если промажу я хоть на пядь». Копейщиков, лучников и пушкарей На судно приняли моряки И з'a день один с Иванова дня Всю Темзу проплыли до устья реки. И там начался их морской поход, Три раза ночами сменились дни, И дивный корабль повстречался им, И путь ему преградили они. И Чарльз, лорд Ховард, на мостик взойдя, Сказал капитану: «Поведай о том, Как имя твое и куда ты плывешь, Откуда ты родом и где твой дом». «Милорд, я купец и моряк Гарри Хант, Правдиво и чисто сердце мое, И мы из Ньюкасла — я и корабль, Там наша гавань и там жилье». «Тогда расскажи нам, о Гарри Хант, Ты плавал здесь ночи и дни подряд: Встречался ли дерзкий грабитель тебе — Сэр Эндрью Бартон, рыцарь-пират?» И Гарри вздохнул и сказал: «Увы, Я знаю его — не прошло и дня, Как я его пленником был, милорд, И он дочиста разорил меня. Я по морю плыл, торопясь в Бордо, А Бартон-шотландец навстречу шел, Он взял мое судно на абордаж, И вот теперь я и нищ, и гол. И вот теперь я всего лишен, И унижение я терплю, Поэтому в Лондон держу я путь, Спешу я за помощью к королю». «К чему торопиться? — воскликнул лорд.— Коль ты мне поможешь, — промолвил он,— За каждый пенс, что он взял у тебя, Ты будешь шиллингом награжден». «Избави вас Бог, — воскликнул Хант,— От этаких мыслей и дел, милорд; Храни вас Господь! Неизвестно вам, Каков он, этот шотландский черт! Крепки и проворны матросы его, А сам он из стали и в сталь одет, На мачтах тараны укреплены, Сулящие недругу много бед. Отважны сто восемьдесят солдат, Без счету и луков, и копий там, И тридцать орудий, несущих смерть, В порядке расставлены по бортам. На гибель свою в абордажном бою Столкнуться бы с Бартоном вам пришлось: Он, брусья-тараны обрушив на вас, Пробил бы корабль до воды, насквозь!» «Дурной же ты вестью встречаешь нас! Как видно, изрядная будет резня! Но в Англию я притащу его, Или в Шотландию он — меня». «Тогда вам отличный нужен пушкарь, Который не оплошает, милорд, Проворный, умеющий в цель попадать, Чтобы врагу продырявить борт. К тарану, милорд, их нельзя подпускать; Вам нужен отменный лучник-стрелок, Чтоб ни один из врагов, милорд, Влезть на площадку, на грот не мог. Тогда не придется бояться вам Свирепых, отважных шотландских псов; А завтра — храни вас Господь, милорд! — Вы с Бартоном встретитесь в семь часов. Вчера я связал себя клятвой молчать, А нынче не в силах себя побороть; Я клятву нарушил, я все рассказал, Но верю: простит этот грех Господь. Шесть пушек мне дайте на мой корабль И пушкарей, как и пушек, шесть, Чтоб мог я сразиться с моим врагом. Мы завтра увидимся, ваша честь!» ………………………………………… Корабль, на котором сэр Эндрью плыл, Был золотом весь изукрашен так, Что Чарльз, лорд Ховард, сказал: «Клянусь, Шотландец этот — достойный враг. Снимите знамена и вымпел — долой, Чтоб их увидеть никто не мог, И, как на купеческом корабле, Оставьте голым белый флагшток». И мимо пирата они прошли, Даже не выглянув из кают. «Кто эти хамы, — Эндрью спросил,— Которые честь мне не воздают?! На этих широких дорогах морских Хозяин я — вот уж четвертым год, Никто тут не плыл, меня не спросив,— Ни лиссабонский, ни лондонский скот. И вдруг торгаши оскорбили меня, Такая обида — совсем не пустяк; Догнать их, взять их на абордаж И вздернуть на рее наглых собак!» И пушки пиратов открыли пальбу, Чтоб гордый корабль повернул назад, И сбили фок-мачту у англичан, Четырнадцать было убито солдат. «Эй, Саймон, сюда! — лорд Ховард позвал,— За дело! Пора тебе слово сдержать. Клянусь, что на рее повешу тебя, Если промажешь ты хоть на пядь». Был Саймон старик, но к битвам привык И духом был тверд, как все мастера: Он девять ярдов цепи стальной Заправил в дуло, кроме ядра. Прицелился он, и выпалил он, И дым заклубился, и грянул гром, И Бартон глянул и увидал, Что борт его шлюпа пробит ядром. О Боже, как Бартон был омрачен, Когда он увидел, что вышло так! «Рубите канаты! Пора наступать! Сейчас нашу силу узнает враг!» О Боже, как Ховард доволен был, Когда он увидел, что вышло так! «Труба, запевай! Греми, барабан! Поднять на флагштоке военный флаг!» «Вперед, мои воины! — Бартон сказал.— Вперед, ибо нет иного пути: Похоже, что лорд-адмирал короля Сюда соизволил за мной прийти». У Саймона сын был, умелый пушкарь, И Бартон умение это узнал, Когда уложил своим выстрелом тот Еще шестьдесят человек наповал. А Хант подобрался с другой стороны — В купце разгорелся воинский пыл — Фок-мачту он залпом в куски разнес И воинов множество погубил. «Да, плохи дела, — сэр Эндрью вздохнул,— Признаться пора — плохая игра; Сильнейшим врагом оказался тот, Что был моим пленником лишь вчера. Мой добрый Гордон, поди сюда, Ведь ты не страшишься ни смерти, ни ран, Три сотни фунтов получишь ты, Если

обрушишь на них таран». И на грот-мачту, сил не щадя, Карабкаться стал моряк удалой, Но Вильям Хорсли, спустив тетиву, Пробил ему череп разящей стрелой. И грохнулся Гордон вниз с высоты, И застонал, и тотчас затих, И увидала шотландская рать, Что храброго Гордона нет в живых. «Послушай, Джеми, племянник мой, Ты можешь прославить наш род и клан, Шесть сотен фунтов получишь ты, Если обрушишь на них таран». И на грот-мачту, сил не щадя, Взбираться стал Гамильтон удалой, Но Вильям Хорсли, спустив тетиву, Пробил ему череп разящей стрелой. И рухнул Джеймс Гамильтон с высоты, И захрипел, и кончил игру; Недаром уэльсец как-то изрек, Что жадность не приведет к добру. О Боже, как Бартон был омрачен Кончиной последнего из семьи! «Теперь я на мачту полезу сам — Скорей принесите доспехи мои! Доспехи с насечкою золотой, В сраженьях спасавшие грешную плоть, Джон Бартон носил их, мой храбрый брат, Да упокоит его Господь!» И вот принесли ему латы его, И он их тотчас на себя надел, И все говорили, что может он Не опасаться ни пуль, ни стрел. «Поди сюда, Хорсли, — лорд Чарльз сказал,— Ты нынче хозяин своей судьбе: Стреляй хорошенько, не промахнись — И рыцарство выстрел доставит тебе!» «Я буду стараться, — ответил стрелок,— Я помню о Боге и короле; Но у меня только две стрелы, И как бы мне не висеть в петле». Прицелился метко он, и стрела Прошла меж латами под рукой И Бартону грудь пронзила насквозь, И хлынула алая кровь рекой. И все же за мачту держался он — Отвага была, и сила была, И тут-то, над воротом пролетев, Пробила череп ему стрела. «Вперед, мои воины! — Бартон сказал.— Я ранен, но я не убит, я жив! Как только кровь перестанет течь, Я в битву ринусь, меч обнажив. Вперед, мое войско! Английские псы Привыкли кусаться исподтишка; Вперед, за Шотландию! Бейтесь с врагом И слушайте звук моего рожка!» И только замолк его звонкий рожок, Сказал Гарри Хант: «Я бьюсь об заклад, Мы можем взойти на его корабль — Убит и не встанет рыцарь-пират». Ворвавшись гурьбой на пиратский корабль, Они увидали шотландских солдат, Погибших от ядер и стрел, — а в живых Осталось лишь тридцать и шестьдесят. Лорд Ховард взял в руки тяжелый меч И голову Бартону напрочь снес, И пленные воины, отворотясь, Сдержать не сумели бессильных слез. Он за борт тело велел швырнуть, В одежду упрятав три сотни крон: «Куда бы ни вынесло море тебя, Этого хватит для похорон!» И, голову Бартона взяв с собой, Они повернули и вспять пошли; В канун Новогодья на Темзу-реку Приплыли военные корабли. Лорд Ховард письмо королю написал, Гонца отправил с письмом вперед: «Не знал еще ни один король Такого подарка под Новый год. Прекрасней подарка ни сталью меча, Ни золотом не добыть никому, Он сердце ваше развеселит — Ведь в Англии равного нет ему». И Генрих приветствовал их и сказал, Что ценит услуги британский трон, Что очень хорош пиратский корабль, Что судна такого не видывал он; Был раньше один боевой корабль — И вдвое больше стало теперь, И груз драгоценный, богатый приз Захвачен короной почти без потерь. «Кто сделал это? — спросил король.— Кому я обязан в этой войне?» «Купцу Гарри Ханту, и Хорсли-стрелку, И Саймону-пушкарю, и мне». «Купец Гарри Хант получит от нас Казну сэра Эндрью, и цепь, и рог За то, что он доблестно нам служил И сделал все, что умел и мог. Мы Хорсли доходные земли дадим, И будет он в рыцари посвящен, А Ховарда титул высокий ждет — Граф Н'oттингем будет отныне он. Ты, Саймон, стар, и готовы мы Лелеять тебя и семью твою: Пять сотен фунтов золотом я За верную службу тебе даю». Пришла королева, и леди ее Пришли поглядеть на трофей боевой, На рыцаря Бартона посмотреть — Героя, прославленного молвой. Но, увидав его мертвый лик, Вздохнул государь и промолвил так: «Я сотни бы фунтов не пожалел, Чтоб жив он остался, этот смельчак. Вручить по полкроны его морякам На память о том, кто нами убит, И к братцу Джеми, их королю, Доставить с почетом и без обид!..»

54

Сэр Эндрью Бартон(«Sir Andrew Barton») — Англо-шотландская баллада. Известна во множестве лубочных изданий XVIII века; вошла в ряд сборников. Переведен наиболее устойчивый вариант, имевшийся еще в рукописях Перси: он взят из книги «The Book of British Ballads, ed. by R. B. Johnson», N. Y., 1966, p. 7—16.

В основу положено историческое событие. В 1476 году португальские пираты захватили корабль Джона Бартона. Его сыновья Эндрью, Роберт и Джон получили от короля Шотландии Иакова IV право грабить португальские суда (Letters of reprisal), подтвержденное в 1506 году. Видимо, они нападали и на англичан, так как в 1511 году Генрих VIII отправил против Эндрью Бартона два корабля под командой Томаса и Эдварда Ховардов. Ховарды победили Бартона и захватили его корабль «Лев». Иаков IV требовал от англичан компенсации, но ему было отказано.

Баллада дает прекрасную иллюстрацию отношений между Англией и Шотландией перед войной, начавшейся в 1513 году.

Капитан Кар [55]

Перевод Ю. Петрова

Случилось это в Мартынов день, Когда замело пути; Сказал своим людям Кровавый Кар: «Нам надо приют найти». (Ох, тошно, тошно, хоть помирай, Тоскуют душа и плоть, Ох, самая тошная из ночей, Помилуй меня, господь!) «Ура, капитан, куда хочешь, правь, А мы — за твоим конем!» «Мы в замок двинемся, в Крэйкенбро, Уж там-то мы отдохнем. Прекрасный замок — богат, велик И в крепкий камень одет, И леди-красотка сейчас одна — Хозяина дома нет». А леди глядела в тот самый час В поля с крепостной стены И вдруг увидала: к замку несут Всадников скакуны. «Взгляни, конюший, взгляни, капеллан, И ты, дворецкий, взгляни: Я вижу, как скачет много людей, И думаю — кто они? Быть может, супруг ненаглядный мой Домой прискакал наконец?» Но это был Кар, вероломный Кар, Предатель, убийца, лжец. И только был к ужину стол накрыт И молитвы вознесены, Как спешились Кар и его отряд У крепостной стены. «Сдавайся, леди! И я клянусь: Мы ночь проведем вдвоем, Ты будешь моею, а поутру Хозяйкой войдешь в мой дом». А старшего сына в озноб и в жар Постыдный бросал испуг; Сказал он: «О мать, покорись ему, Иначе нам всем каюк!» «Я лучше умру, но за честь и дом Сражусь из последних сил, И пусть христианский узнает мир, Что женщину Кар убил! Подайте сюда пистолеты мои, Подайте ружье сюда, И я застрелю кровавого пса, Не ведающего стыда!» И леди, не дрогнув, стала стрелять Из пистолетов своих, Но пули, предателя миновав, Прикончили трех других. «Я долг исполняю, — сказала она,— Я крест до конца несу, Ни лорду, ни смерду я замок не сдам, Ни Кару, кровавому псу. От Кара я требую, чтобы он Загладил измены грех: Пускай уцелеет мой старший сын, Наследник владений всех». «Спустите мальчишку вниз со стены, Закутавши в простыню, Я парня на руки сам приму, И сам его сохраню». Так вымолвил Кар и вновь согрешил, Как всю свою жизнь привык: У мальчика вырезал сердце он И вырвал из уст язык. Да, вырезал сердце он и язык И все завернул в платок, Швырнул — и кровавый комок упал У материнских ног. «Будь проклят, убийца, безбожный Кар, Ты смертный содеял грех: Тобою мой первенец был убит, Наследник владений всех». Тогда сказал ее младший сын: «О мать, покорись ему! Оружье сложи и отдай ключи — Наш замок в огне, в дыму». «Все золото я б отдала свое, Чтоб кончился этот бой, Чтоб западным ветром огонь и дым Развеяло над тобой». И леди в спальню прошла — а там Уже загорался пол, И детям вымолвила она: «Молитесь! Конец пришел». Старик-дворецкий, седой как лунь, Сказал, поглядев в окно: «О леди, все кончено, мы в кольце, Погибнуть нам суждено». …Лорд Гамильтон ночью тревожно спал, И он увидал во сне, Что дома убита его жена И замок его в огне. «Эй, воины, живо седлайте коней! Эй, слуги мои, ко мне! Мне снилось, что кто-то убил жену, А замок горит в огне». И рыцарь немедля вскочил в седло, И вихрем помчался конь, Но дрогнуло гордое сердце его, Когда он узрел огонь. И он протрубил в голосистый рог, К нему приложив уста, И двести Гамильтонов гурьбой Спешились у моста. «О, если б нынешнюю беду Я мог бы узнать вчера, Ватага разбойничья не ушла б От плахи и топора! Будь проклят, убийца, Кровавый Кар, Ты смертный содеял грех, Тебе расплатиться за кровь и смерть Не хватит владений всех. Уж если не мог ты не убивать, Так взял бы ты жизнь мою, Не тронув злодейской своей рукой Жену мою и семью!»

55

Капитан Кар, или Идом о’Гордон («Captain Car, or Edom o’Gordon») — Перевод сделан по тексту из книги: Ritson, «Ancient Songs», London, 1790, p. 137.

Сюжет баллады основан на событии, которое произошло в 1571 году в Шотландии. Один из приближенных Марии Стюарт, Эдам Гордон, прикрываясь ее именем, послал отряд под командой капитана Кара, чтобы разрушить замок враждебного ему клана протестантов Форбсов. Согласно некоторым указаниям хроник, Гордон лично участвовал в нападении на замок, и известны варианты баллады, где он является главным действующим лицом. См., например, D. Herd, op. cit., 1769, p. 234.

Унылые берега Ярроу [56]

Перевод Г. Плисецкого

Они решили за вином Пойти к реке, сразиться. Они друг другу поклялись, Что будут честно биться. — Не покидай, любимый муж, Супружеского крова! Мой брат родной тебя предаст На берегах Ярроу. — Прощай, жена, мне в путь пора. Я знаю: поздорову Мне не вернуться с берегов Унылого Ярроу. Она супруга обняла, Не говоря ни слова. Он сел в седло и поспешил На берега Ярроу. Он въехал н'a гору и вниз Взглянул с холма крутого И увидал девятерых На берегу Ярроу. — Зачем явились? Выпить всласть Со мной вина хмельного? Или пришли мечом махать На берегах Ярроу? А я пожаловал сюда Не для питья хмельного, А я пришел мечом махать На берегах Ярроу! Он уложил девятерых На берегах Ярроу, Покамест шурин не вонзил В него меча стального. — Ступай теперь домой, — сказал Он шурину сурово.— Вели сестре, чтоб забрала Мой труп с болот Ярроу. — Мне сон приснился. Я была К несчастию готова. Мне снилось: вереск я рвала На берегах Ярроу. Она взошла на холм и, вниз Взглянув с холма крутого, Увидела девятерых На берегах Ярроу. Она средь них его нашла И кровь его багрову, Из раны бьющую, пила На берегу Ярроу. — Не плачь о мертвом муже, дочь! Найдем тебе другого, Получше муженька, чем тот, Убитый у Ярроу. — Попридержи язык, отец! Не нужно мне другого. Нет мужа лучшего, чем тот — Убитый у Ярроу. Будь прокляты твои быки, Будь прокляты коровы, Пусть все они сойдут с ума На пастбищах Ярроу!

56

Унылые берега Ярроу(«The Dowie Dens o'Yarrow») — Перевод сделан по тексту из книги: W. Scott, op. cit., 1803, v. III, p. 72. Отрывок из этой баллады имеется в книге D. Herd, op. cit., 1776, v. I, p. 145.

Сэр Вальтер Скотт утверждает, что речь в балладе идет о происшедшем в 1609 году поединке между Джоном Скоттом из Тэшилоу и его сводным братом, сэром Вальтером Скоттом из Тирлстейна.

Сэр Патрик Спенс [57]

Перевод Ю. Петрова

В Дамфелине король попивает вино И кубком стучит о стол: «Где найти моряка мне лихого, чтоб он Мой добрый корабль повел?» И тогда сидевший у ног короля Царедворец седой встает: «Изо всех мореходов сэр Патрик Спенс — Отменнейший мореход». И король тотчас написал приказ И печать приложил — и вот Сэру Патрику Спенсу приказ вручен, Гулявшему без забот. «О, кто же мой враг, подстроивший так, Чтобы встретился я с бедой? Чтобы вышли мы посреди зимы Воевать с ледяной водой? В Норвежские земли, в Норвежский край Зимой нелегки пути; Но дочку нашего короля В понедельник с утра снарядили корабль И, спеша, в непогоду ушли, А к исходу среды увидали ряды Скал прибрежных Норвежской земли. Не неделю шел пир, не неделю одну — Три недели вместо одной, И вельможи норвежские стали роптать: «Вы сорите нашей казной! Королевны приданое тратите вы, Груды золота и серебра». «Вы лжецы, господа, лжете вы без стыда, Вы поистине лгать мастера! Я с собою полбушеля золота взял, Я с собою привез серебро, Так что хватит вполне и команде и мне, Чтобы ваше не трогать добро! Будет снег ли с дождем, или град, или гром — Поутру мы отчалим домой!..» «Капитан мой, увы, как рискуете вы, Ждать погоды пора штормовой: Я глядел в вышину и увидел луну Молодую — со старой в руке; Если в море сейчас мы отправимся, нас Ждет крушение невдалеке». Они утром проплыли не лигу одну, И не две, а около трех,— Ощетинилось море, и ветер задул, И застала их буря врасплох. «Нас настигла беда! Ну-ка, малый, сюда! Подмени меня, стань у руля, Курс держи и не трусь — я на мачту взберусь Посмотреть, не видна ли земля». Он и шага, и шага пройти не успел, Он всего лишь полшага ступил, Когда вспененный вал борт пробил и прорвал И всю палубу вмиг затопил. «Эй, ни с места, назад! Стой, держись за канат! Стой, покуда цела голова! Видишь, волны, вливаясь за воротник, Выливаются сквозь рукава». Чтобы дыры заткнуть и продолжить свой путь, Они груз притащили сюда: В ход пошла и пенька, в ход пошли и шелка, Но, как прежде, хлестала вода. Было лордам шотландским невмочь промочить Каблуки башмаков щегольских, Но еще до конца представленья — насквозь Шляпы сверху промокли у них. Долго, долго их женам придется сидеть И, губами едва шевеля, Умолять небеса, чтоб узреть паруса Долгожданного корабля. Долго, долго их женам придется стоять, Драгоценностями звеня, Ожидая супругов, которых они Не увидят до Судного дня. День субботний минул, и воскресный прошел, Понедельник настал — и тогда Пуховые перины, одна за другой, Колыхаясь, приплыли сюда. Нужно лишь полпути к Эбердуру пройти — Там до дна саженей пятьдесят, Обретается там Патрик Спенс, капитан, И у ног его лорды лежат.

57

Сэр Патрик Спенс(«Sir Patric Spens») — Перевод сделан по тексту из книги: Robert Graves, op. cit., p. 17, близкому к опубликованному в книге Т. Percy, «Reliques of Ancient English Poetry», London, 1765, v. I, p. 71.

Баллада известна под множеством названий («Young Patric», «Young Allan», «Sir Andro Wood») и связывается с несколькими историческими событиями XIII–XVI веков. Несомненно, что если это рассказ о действительно происшедшем кораблекрушении, то очень искаженный. Имя сэра Патрика Спенса не упоминается в хрониках; предполагают, что это искажение имени Патрика Вэнса, которого в 1589 году король Иаков VI послал в Голландию за своей невестой.