Стихотворения Поэмы Шотландские баллады

Бёрнс Роберт

Джонни Коуп [68]

Перевод Г. Плисецкого

Посланье Джонни Коуп шлет, Он Чарли встретиться зовет: Мол, драться, если ты не трус, Научу тебя завтра утром! В ответ на дерзостную речь Рванул из ножен Чарли меч: — За мной, — воскликнул он, — друзья, Мы встретимся с Коупом утром! — Эй, Джонни, ты уже идешь? В большие барабаны бьешь? Коль ты идешь — я подожду, Подожду тебя дома утром. — Ты мастер говорить слова, Посмотрим: сила какова! Как рябчик, согнанный с гнезда, От нас побежишь ты утром! Подумал Джонни: — Чур меня! Неплохо бы иметь коня, Чтобы от этих молодцов Удрать бы подальше утром. — Эй, Джонни, от беды беги, Ты лучше шкуру сбереги, Рога трубят, и утро стать Обещает кровавым утром. Вернулся Джонни. — Где отряд? — Встречая, люди говорят. — Черт его знает! — он в ответ.— Я расстался с ним рано утром. — Забыл ты, Джонни, о стыде, Коль всех своих людей в беде Оставил и принес нам весть О своем поражении утром. — Я испугался не врагов, А только звука их рогов. Когда-нибудь я всех побью, А пока говорю: с добрым утром!

68

Джонни Коуп(«Johnny Соре») — Перевод сделан по тексту из книги: R. Chambers, «The Scottish Songs», Edinburgh, 1829, v. I, p. 55.

Эта баллада, приписываемая жившему в XVIII веке шотландскому фермеру Эдаму Скирвингу, рассказывает о битве при Престонпенс (21 сентября 1745 года), когда войска якобитов во главе с «принцем Чарли» — Чарльзом Эдвардом Стюартом — обратили в бегство численно превосходившую их армию англичан под командой генерала Джона Коупа.

Лэрд Драм [69]

Перевод А. Эппеля

Лэрд Драм жену себе стал искать, Когда занимался день, И девой прекрасной пленился он, А дева жала ячмень. «О нежный цветок, о прелестный цветок, О счастье мое, о! Не угодно ли стать тебе леди Драм И оставить жнивье, о?» «Не могу, не могу принять, добрый сэр, Предложенье твое, о. Никак невозможно мне стать леди Драм, И оставить жнивье, o! Ты любовь другой предложи, добрый сэр, Предложи ты не мне, о! Потому что я в жены тебе не гожусь, А грех не по мне, о! Мой отец всего-навсего лишь пастух, Вон пасет он овец, о. Если хочешь, пойди спросись у него — Пусть решает отец, о!» Лэрд Драм не медля пошел туда, Где отара овец, о. И родительское согласье дает Лэрду Драму отец, о. «Пускай моя дочка в письме не сильна И книжек не чтец, о, Но сыр умеет варить и доить Коров и овец, о. Будет веять она на твоем току, Жито в скирды уложит, о, Вороного коня оседлает в поход, Снять

ботфорты поможет, о». «Разве ж нет у нас грамотеев в церквах? Я им подать плачу, о! Сколько надо, читать, писать и считать Я ее обучу, о! Обучу твою дочь и писать и читать, Только дай ты мне срок, о; Ей коня моего не придется седлать И снимать мне сапог, о! Но кто наварит нам свадебный эль? Кто хлеб испечет нам, о? Увы, не могу я тебе сказать, Кто окажет почет нам, о!» И Драм поскакал к родимым горам, Чтоб все приготовить заране. И вышли, крича: «К нам с невестой Драм! Тамошние дворяне. «Наш Драм, он богат и парень хоть куда, И Пэгги Куттс неплоха! Но он бы мог найти себе жену Знатнее, чем дочь пастуха!» Тут поднял голос брат его Джон: «Считаю зазорным, о, Что низкого рода ты выбрал жену, И это позор нам, о!» «Язык придержал бы ты, брат мой Джон! Позора нам нету, о! Женился я, чтобы множить добро, А ты, чтоб транжирить, о! Я был на знатной женат, и она Гневливо топала, о, Когда перед нею я представал В поклоне не до полу, о! Я был на знатной женат, и она Смеялась над нами, о! В наш замок поместный въезжала она, Кичась жемчугами, о! Но ту за богатство любили все, А Пэгги — за прелесть, о! Для въезда в Драм ей всего-то нужны Друзья любезные, о!» Их было четыре и двадцать дворян У Драмских ворот, о. Но Пэгги приветствовать ни один Не вышел вперед, о! Под белы руки лэрд Драм ее взял И ввел ее сам, о: «В поместный замок наш родовой Пожалуйте, леди, о!» Он трижды в щеку ее целовал И в подбородок, о, А в губы вишневые двадцать раз — «Пожалуйте, леди, о! Тебя хозяйкой на кухне моей Видеть хочу я, о, И — госпожою в замке моем, Когда ускачу я, о. Тебе я до свадьбы не раз говорил, Что я тебя ниже, о! И вот мы лежим на ложе одном, И нету нас ближе, о! А когда мы с тобой из жизни уйдем,— Лежать нам двоим, о. И равно будет могильный прах Твоим и моим, о!»

69

Лэрд Драм(«The Laird o'Drum») — Перевод сделан по тексту из книги: G. R. Kinloch, «Ancient Scottish Ballads», London, 1827, p. 199.

Герой баллады — историческое лицо. Описываемые события произошли в XVII веке.

Вдова с границы [70]

Перевод Ю. Петрова

Мой милый муж построил дом И весь его увил вьюнком, И краше не было в стране, Чем дом, что он построил мне. Но кто-то раз в полдневный час Услышал песнь, увидел нас И в тот же день привел солдат — И был мой дом огнем объят. Мой муж убит в своем дому, И все добро в огне, в дыму, Сбежали слуги, ночь темна, С убитым милым я одна. Вдыхая холод мертвых губ, Я в саван обрядила труп И причитала день и ночь, И не пришел никто помочь. Я тело на плечах несла, Сидела я и снова шла, И лег он в земляной чертог, И дерн зеленый сверху лег. Но не понять вам, каково Мне было хоронить его, Как было мне дышать невмочь, Когда я уходила прочь. Не улыбнусь я никому С тех пор, как он ушел во тьму,— Сумела сердце мне связать Волос его златая прядь.

70

Вдова с границы(«The Border Widow») — Перевод сделан по тексту из книги: R. Chambers, op. cit., 1829, v. I, p. 174.

Предание связывает эту балладу со смертью Кокбёрна из Хендерленда, знаменитого разбойника, жившего в XVI веке.

Завещание снегиря [71]

Перевод А. Эппеля

— День добрый, милый снегирек! Откуда ты, мой свет? — Да вот на этом на кусте Пою я двадцать лет! Из птиц, певавших на кусте, Злосчастней птицы нет. Исполни, добрый человек, Печальный мой завет. Возьми ты мой прекрасный клюв, Клевавший зерна впрок, Пусть герцог Гамильтон из него Сделает звонкий рог. Возьми прекрасный алый пух С любой, моей щеки, Пусть леди Гамильтон себе Набьет пуховики. Возьми ты правую лапку мою И мост почини через Вир, — Свая получится хоть куда! Прочней не видывал мир. Возьми ты левую лапку мою И мост почини через Тей, — Свая получится хоть куда! Мир не видал прочней. Возьми красивые перышки ты Из моего хвоста И дай их Гамильтоновым пажам — Сойдут за цепы спроста. Возьми красивые перышки ты Из моего хохолка И доброму юноше дай, и вели Позвать мне духовника. Но тут садится зарянка на куст, Горюет и слезы льет: — Какое мне дело до юношей всех, Коль мой любимый умрет! Тогда повернулся к ней снегирек, Словно на троне король: — А ты отсюда, красотка моя, Скорее исчезнуть изволь!

71

Завещание снегиря(«Robin Readbreast») — Перевод сделан по тексту из книги: D. Herd, op. cit., 1829, v. I, p. 174.

Юный Уотерс [72]

Перевод А. Эппеля

Июльской порой, когда ветер сырой, Круглый стол собрался поутру; И явилось множество статных мужей, Как велел король, — ко двору. Королева с высокой башни глядит: Кто-то мчит по холмам и долам; И, тотчас верхового признав, говорит: «Юный Уотерс торопится к нам!» Его пеший люд бежал впереди, Конный люд скакал позади, А летевший по ветру плащ золотой Сколот был на его груди. Конь сверкал золотой уздой впереди, Серебром подков позади, А ветер, летевший встречь скакуну, Уступал могучей груди. И королеву вкрадчивый лорд Коварно спросил тогда: «Скажи нам, кто же прекрасней из всех, Съехавшихся сюда?» «И лордов, и лэрдов видела я, И знатных рыцарей тож,— Но краше Уотерсова лица Хоть век ищи — не найдешь!» Но тут закричал ревнивый король, От злости забыв себя: «Да будь он краше стократ, чем есть,— Всех краше я для тебя!» «Ты не лорд и не лэрд, — говорит она,— Ты государь и король. В прекрасной Шотландии нет никого Высокочтимого столь». Но образумить не мог короля Ни довод ее, ни резон, И вот из-за королевиных слов Уотерс на смерть осужден. Схватили Уотерса юного и Швырнули в темный подвал. Скрутили Уотерса юного, и Палач кандалы заклепал. Мне довелось через Стерлинг скакать Поутру и впотьмах, Не довелось через Стерлинг скакать В заклепанных кандалах. Мне довелось через Стерлинг скакать Белым днем и в ночи, Не довелось через Стерлинг скакать К месту, где ждут палачи. И вот уже к лобному месту несут Младенца его — сынка, И вот уже к лобному месту ведут Уотерсова рысака. И вот уже к лобному месту везут Жену из отчих краев, И вот уже юный Уотерс погиб Из-за королевиных слов.

72

Юный Уотерс(«Young Waters») — Перевод сделан по тексту из книги: Т. Percy, op. cit., 1765, v. II, p. 172.

P. Чемберс, опубликовавший в своем сборнике другой вариант этой баллады, пишет, что Уотерс — один из шотландских дворян, которых король Иаков I казнил по возвращении из английского плена в 1424 году. См.: R. Chambers, «Scottish Ballads», Edinburgh, 1829, p. 34.

Эппи Морри [73]

Перевод Ю. Петрова

Четыре и двадцать горцев из Кери Примчались верхом, осадили замок, Чтоб Эппи Морри украсть, потому что Эппи идти не хотела замуж. Мать ее тотчас из дому вышла, Месяц светил на аллеи парка, Но дочку она не могла увидеть, Так их оружье сверкало ярко. «Оставь меня, мама, оставь, не трогай, Я девой была и останусь девой, В Стрэтдоне нет человека такого, Который меня бы женою сделал». Эппи к седлу они прикрутили И торопливо, как от погони, Прямо к священнику поскакали Быстро — как только могли их кони. Они к священнику в дом вломились, Загомонили, грозя оружьем: «Ты обвенчай ее с Вилли — иначе Мы по тебе панихиду отслужим!» «Оставь меня, добрый старик, не трогай, Я девой была и останусь девой, В Стрэтдоне нет человека такого, Который меня бы женою сделал». «Оставь меня, Вилли, оставь, не трогай, Гибелью мне не грози напрасно: Вас обвенчать не могу и не смею, Если девушка не согласна». Снова Эппи они схватили, Крикнули: «Черта ли нам в законе!» — И прискакали, примчались в Кери Быстро — как только могли их кони. Там, торопясь, отслужили мессу, И без попа их благословили, И проводили к брачному ложу Молодоженов — Эппи и Вилли. «Оставь меня, Вилли, оставь, не трогай, Не прикасайся ко мне, немилый, Прежде, чем я невинность утрачу, Я с тобою померюсь силой». Чепчик она сорвала, швырнула, Встала пред Вилли, готова к бою: «Прежде, чем я невинность утрачу, Я до утра буду биться с тобою!» Долгая, долгая ночь миновала, Утренний свет засиял, и вскоре Девушка к ним распахнула двери И поздоровалась с Эппи Морри: «Здравствуй, женщина молодая! Встань, и вина мы отведаем вместе». «Девушкой можешь назвать меня ты, Я, как и ты, не теряла чести». «Вилли, себя на постели брачной Ты не сумел показать мужчиной, Стала б девица твоей женою, А ты оставил ее невинной». «Оставь меня, леди, оставь, не трогай, Я девой была и останусь девой, В Стрэтдоне нет человека такого, Который меня бы женою сделал». Тут Бедборлей появился в спальне, Весь, как на бой, обвешан оружьем: «Едем домой ко мне, Эппи Морри, Я тебе буду хорошим мужем!» «Вилли, ступай, коня приведи мне, Будь ты мужчиной хоть в этом деле Во славу девственной Эппи Морри, Неуязвимой в брачной постели. Лунный фонарь закачался в небе, Солнце на Запад ушло, за скалы; А Джону Форсайту стоит лишь свистнуть — Я бы сама к нему прискакала!»

73

Эппи Морри(«Eppie Morrie») — Перевод сделан по тексту из книги: J. Maidment, «А North Countrie Garland», Edinburgh, 1824, p. 40.

Мейдмент пишет в примечании, что, по его мнению, баллада относится к началу XVII века.

Юный Джонстон [74]

Перевод Ю. Петрова

Полковнику юному Джонстон сказал, Вино попивая хмельное: «Когда б на моей ты женился сестре, Твою бы я сделал женою». «О нет, на сестре я твоей не женюсь За земли твои и поместья; Но с ней на досуге я вовсе не прочь Побыть, как с любовницей, вместе. О нет, на сестре я твоей не женюсь За золото и за богатство, Но буду, пока отдыхаю я здесь, С твоею сестрой забавляться». У юного Джонстона добрый был меч, Короткий, остроконечный, И Джонстон обидчика им поразил, И тот замолчал навечно. А Джонстон в покои сестры побежал, Помчался, подобно оленю. «Как долго, о брат мой, в отлучке ты был, Дивлюсь твоему промедленью». «Я в школе замешкался — там школяров Учил я согласному пенью». «Мне нынешней ночью привиделся сон — Не знаю, к добру или к худу: Мой юный возлюбленный мертвым лежал, Тебя же искали повсюду». «Пускай меня ищут, по следу бегут — Лежит бездыханным полковник, Его я вот этим мечом заколол, А был твоим милым покойник». «Когда ты и вправду его заколол И тем обездолил меня ты, Хотела бы я, чтоб повешен ты был, Чтоб ты не ушел от расплаты!» И Джонстон к любимой своей побежал, Помчался, подобно оленю. «Как долго, о друг мой, в отлучке ты был, Дивлюсь твоему промедленью». «Я в школе замешкался — там школяров Учил я согласному пенью». «Мне нынешней ночью привиделся сон — Не знаю, к добру или к худу: Мой брат окровавленный мертвым лежал, Тебя же искали повсюду». «Пускай меня ищут, по следу бегут — Лежит бездыханным полковник, Его я вот этим мечом заколол, А был твоим братом покойник». «Когда ты и вправду его заколол, Меня эта весть сокрушает; Но смерть его меньше тревожит меня, Чем месть, что тебе угрожает. Войди — чтоб уснуть и беду переждать, Не сыщешь укрытья спокойней, Я буду сидеть у окна и стеречь, Чтоб ты не столкнулся с погоней». В постели возлюбленной, в спальне ее Не пробыл он и получаса — Две дюжины всадников были внизу, Отряд легкоконный примчался. «О леди, ты сверху глядишь из окна И видишь, наверное, много; Приметила ль рыцаря ты на коне, Спешившего этой дорогой?» «А цвета какого был пес беглеца? И цвета какого был сокол? И масти какой был могучий скакун, Примчавший его издалека?» «Был весь окровавлен и сокол его, И пес окровавлен рычавший; Но снега белее был гордый скакун, Его от погони умчавший». «Да, красного цвета был пес беглеца, Да, красного цвета был сокол, И был белоснежным могучий скакун, Примчавший его издалека. Но спешьтесь, сойдите с коней, господа, Вот хлеб и вино — подкрепитесь, Когда его конь так силен, то уже За Лайн переправился витязь». «Спасибо за хлеб тебе и за вино, Но всем нам пора торопиться, Я б трижды три тысячи фунтов отдал, Чтоб схвачен был подлый

убийца!..» «Лежи, мой любимый, спокойно лежи, Усни, — обманула врага я, Уже далеко он, а я начеку, Тебя от беды сберегая». У юного Джонстона добрый был меч, Короткий, остроконечный, И Джонстон пронзил им бедняжку Эннет, Склоненную к другу беспечно. «На что, о мой Джонстон, прогневался ты? За что мне беда эта злая? Приданое матери, деньги отца, Себя — не тебе ль отдала я?» «Живи, доживай, моя леди, лови Последние жизни мгновенья; Сюда ни один из шотландских врачей Не явится для исцеленья!» «Да, смерть моя близко! Ты видишь и сам: Уже мои руки ослабли, И мне на колени из раны в груди Кровавые падают капли. Возьми мою лютню, садись на коня И там, на равнине унылой, Ты сможешь играть безмятежно и петь, Забыв о загубленной милой…» Он вывел коня, но еще не успел В седле поудобней усесться, Как двадцать четыре разящих стрелы Со свистом вошли в его сердце…

74

Юный Джонстон(«Young Johnstone») — Перевод сделан по тексту из книги: Motherwell, op. cit., 1827, p. 193. Отрывок из этой баллады под названием «The Cruel Knight» («Жестокий рыцарь») имеется в книге: D. Herd, op. cit., 1769, p. 305.

В варианте, опубликованном в книге: P. Buchan, «Ancient Ballads and Songs of the North of Scotland», Edinburgh, 1828, v. II, p. 20,— имеется строфа, в которой главный герой говорит даме, что убил ее по ошибке, спросонок приняв за одного из своих преследователей.

Кеннет [75]

Перевод Г. Плисецкого

— Мне открылся твой жребий, жестокий лорд, Я предвижу паденье твое! Гордо лилия утром в саду расцвела — Злой мороз заморозил ее. Когда честные плакали — ты хохотал, Беззащитных бил, как овец. Не заплачет никто о семействе твоем, Когда всем вам настанет конец. Этой ночью ты пьешь дорогое вино — Так упейся искристым вином! Завтра солнце упьется кровью твоей, Не успевши взойти над холмом. Белоснежные всадники видятся мне, В их руках сверкают мечи: Скоро, Кеннет, во прах твоя гордость падет — Им недолго сверкать в ночи. Черный пес сегодня всю ночь скулил, Чуя то, что нельзя узреть: В белый саван одета супруга твоя, И в глазах у Маргарет — Смерть! Так вещал прорицатель, со страхом в глазах, Став лицом белей, чем стена, И торчали дыбом его волоса, Как щетина у кабана. В замке Кеннета песни веселья всю ночь Не смолкали и свет не гас, Драгоценные кубки искристым вином Наполнялись множество раз. — Был бы Вильям со мной, мой любезный сын, Нашей славы опора и страж… Не успел сказать — распахнулась дверь, И вбежал испуганный паж: — Я их видел, хозяин, за ближним холмом, Я их видел — числа им несть, Тьма блистательных всадников в черной броне, И один из них крикнул: «Месть!» Юный кравчий, который с улыбкою нес Лорду Кеннету полный бокал, Побледнел и на пол его уронил. И храбрейший смущенно молчал. На оленьей охоте случалось ли вам Вожака стрелой поражать? Точно так же от ужаса стадо дрожит И не может даже бежать. — Лорду Вильяму быстро несите, гонцы, Весть, что замок отца осажден! — Отпирают ворота — вы слышите, лорд? Кто-то скачет сюда… Это — он! — Добрый день, я сказал бы, мой доблестный сын, Но, увы, этот день не таков, Ты явился в злой, а не в добрый час, Чтобы встретить отцовских врагов. — Будет проклята эта позорная мысль! Ибо враг отца моего — Враг и мне. И не ты ли меня с малых лет Не бояться учил никого? — Знать бы раньше… — с тоскою промолвил отец. — Знаем нынче! — сын отрубил.— Не к лицу нам бабская болтовня.— И три раза в рог протрубил. Этой ночью Маргарет плохо спалось, Сон бежал от ее ресниц, И едва заслышала трубный звук — Торопливо спустилась вниз. — Что случилось, Кеннет? — спросила она.— Кто трубил на рассвете в рог? Мне приснилось во сне, будто капает кровь На прекрасный белый цветок. — Это ты, мой Вильям, мой сын дорогой, Разбудил меня в ранний час? — Эти лилии — мы, дорогая мать, Кровь врага — эта кровь на нас. — Чью же кровь собирается сын мой пролить? Не пора ли забыть вражду? Я-то думала: мир возвещает труба. А она возвещает беду? Все молчали и взгляд отводили, пока Не решился Вильям сказать: — Торжества над врагами, удачи в бою Ты не раз нам желала, мать. Пусть же крестное знаменье длани твоей Нас и в этот раз защитит, Чтобы нынче, с победой вернувшись, на гвоздь Отдыхать я повесил щит. Не слыхала ты, чтобы Вильям твой С поля боя позорно бежал, Но слыхала, как Вильяма клич боевой Смертным страхом врагов поражал. Если нам суждено в этой битве пасть — Не забудут люди про нас, И о наших делах на высокой скале Начертают правдивый рассказ. — Торопитесь! Уолтер скачет сюда, Взор его нетерпеньем горит, Он соратников, скачущих ветра быстрей, За медлительность громко бранит. — Я клянусь, — крикнул Вильям, — мы встретимся с ним, Я собью с Уолтера спесь, Поглядим-ка на деле, каков этот лев! Вы же все оставайтесь здесь. — Нет! — воскликнул лорд Кеннет. — Не тяжек еще Для руки этот меч боевой. Если я испугаюсь свирепых врагов — Смейтесь все над моей сединой! Кеннет с сыном из замка ринулись вон, За воротами строились в ряд В сталь одетые лучшие воины их. Громким криком их встретил отряд. — Эй, гонец, скажи Уолтеру так: Для чего ты сюда пришел? Почему оружья воинственный звон Огласил этот мирный дол? — Знай, — ответил Уолтер, — что этой рукой Дам я Кеннетам твердый ответ, И напомни-ка им о жестоких делах, Что творили они много лет. Кто убил моего дорогого отца? Кто принес разрушенье туда, Где безоблачным утром в замке моем Возвещала радость труба? Не успел ответа гонец, передать, Как летучие стрелы взвились. От излишнего пыла стрелявших они Поразили небесную высь. — Так всегда стреляют наши враги! — Молвил Вильям, стрелой не сражен.— Я воюю не ветром, а этим мечом! — И рванул клинок из ножон. И под сводом из стрел устремились они С громким кличем: «Ни шагу назад!» Так под радугой черная туча порой Громовой испускает раскат. Тут отважный Уолтер с коня соскочил И в сторонку отвел под уздцы. — Пусть проклятье на головы наши падет, Коль помыслят о бегстве бойцы! Непреклонен и тверд был Уолтера шаг, Твердо щит он держал пред собой. Неизвестно: кто бы кого одолел, Если б мог повториться бой. В ожидании Маргарет возле окна, В окруженье служанок своих. Вдруг внезапного ветра могучий порыв Просвистел через замок — и стих. — Кто там крикнул внизу? Не стряслось ли беды? Не ворвались ли в замок враги? — Кеннет с Вильямом — оба убиты в бою, Торопись, хозяйка, беги! Закричали служанки, а ей, увы, Даже вскрикнуть уже не успеть: Лишь вздохнула тяжко, склонила главу, И глаза ей закрыла Смерть.

75

Кеннет(«Kenneth») — Перевод сделан по тексту из книги: D. Herd, op. cit., 1776, v. I, p. 136.

Джонни из Бредисли [76]

Перевод А. Эппеля

Поднялся Джонни майским утром, Спросил воды — лицо умыть. «С цепей спустите серых гончих, Но — до охоты — не кормить!» Узнала мать его об этом, Ломает руки, слезы льет: «О Джонни, что ты вдруг задумал! Тебя в лесу погибель ждет! У нас хлебов пшеничных вдоволь, У нас вина хоть пруд пруди! Останься лучше дома, Джонни! За дичью в лес не уходи!» Но Джонни взял свой добрый лук, Взглянул — бежит ли свора, И за дичиной поспешил В чащобы Дёррисдора. Когда он мимо Мерримесс По тропке узкой поспешал, Заметил он, что в стороне Олень средь вереска лежал. Стрела запела — зверь вскочил, Но меток был удар стрелка; Оленя раненого псы Настигли возле тростника. Оленя Джонни ободрал, Ср'eзал мясо с костей И потчевал кровожадных псов, Словно господских детей. И столько оленины съели они На пиршестве том лесном, Что сам он и кровожадные псы Заснули мертвецким сном. Стороной той старый оборвыш брел — Будь он проклят во веки веков! Потому что направился он в Хислингтон, Где Семеро Лесников. «Что нового скажешь, седой босяк, Что нового скажешь нам?» «Ничего, — говорит он, — кроме того, Что увидел, не веря глазам!» Когда проходил я у Мерримесс, Среди заповедных лесов, Красивейший юноша крепко спал В окружении серых псов. Рубашка была на юноше том Голландского полотна, Поверх нее богатый камзол Из линкольнского сукна. Две дюжины на камзоле блестит Пуговиц золотых, И морды в оленьей крови у псов, Кровожадных и злых». Тогда заявляет Первый Лесник — Глава остальных шести: «Если это Джонни из Бредисли, Нам лучше бы не идти!» Тогда заявляет Шестой Лесник (Сын младшей сестры того): «Если это Джонни из Бредисли, Пойдемте убьем его!» А первой стрелою каждый Лесник В колено ему попал. Тогда заявляет Седьмой Лесник: «Пометче — и он пропал!» А Джонни, к дубу спиной привалясь, В камень упер стопу И всех Лесников, опричь одного, Свалил на лесную тропу. А тому Леснику три ребра сломал, И ключицу ему перебил, И скрюченным бросил его на седло, Чтобы миру вестником был. «О певчая пташка, сыщись в лесу, Что накажу — просвисти! Ты к матушке милой моей лети — Проси ее к Джонни прийти!» И к родимой его прилетает скворец; На окошко сел и поет. А припев его песенки был такой: «Что-то Джонни домой не идет!» И взяли они из орешины жердь, Еще из терновника шест, И многое множество их пошло За раненым Джонни в лес. И говорит его старая мать, А горькие слезы текут: «Ты не слушал, Джонни, советов моих — Вот и встретил погибель тут! Случалось мне в Бредисли приносить И малый груз, и большой. Не случалось мне в Бредисли приносить, О чем извелась душой. И горе тому босяку-старику — Будь он проклят во веки веков! Высочайшее дерево в Мерримесс Сколь угодно взрастило суков». А луку Джонни теперь не стрелять, Серым псам не бежать никуда. В Дёррисдеррской Джонни лежит земле, Отохотившись навсегда.

76

Джонни из Бредисли(«Johnie of Bredislee») — Перевод сделан по тексту из книги: W. Scott, op. cit., 1802, v. I, p. 59.

Дж.-Ф. Чайльд считает, что эта старинная баллада принадлежит к числу наименее искаженных в поздних списках. См.: J. F. Child, op. cit., v. Ill, p. 1.

Лэмкин [77]

Перевод А. Эппеля

На белом свете Лэмкин Всех лучше камень клал. Он замок Вири строил, А денег не видал. «Плати давай, лорд Вири! Давненько я гожу!» «Где взять мне денег, Лэмкин? Я в море ухожу!» «Плати давай, лорд Вири! Плати по всем счетам!» «Где взять мне денег, Лэмкин, Коль землю не продам?» «Не платишь мне, лорд Вири? Сам на себя пеняй! Когда домой вернешься, Заплачешь, так и знай!» Лорд Вири сел на корабль, Поплыл по морской волне. Беречь свой новый замок Наказывал жене. Была там негодница нянька Из тех, кому в петлю идти. Нянька с Лэмкином спелась, Покуда хозяин в пути. С Лэмкином спелась нянька, Стал он ей первый друг; Она его в замок впустила, Когда отпустили слуг. «Эй, нянька, а где же слуги, Которые знают меня?» «Они на гумне молотят — Придут на исходе дня!» «Эй, нянька, а где ж служанки, Которые знают меня?» «Они на речке стирают — Придут на исходе дня!» «Эй, нянька, а где их дети, Которые знают меня?» «Азбуку в школе читают — Придут на исходе дня!» «Эй, нянька, а где хозяйка, Которая знает меня?» «Шьет на своей половине — Придет среди бела дня!!» Тогда беспощадный Лэмкин Вынимает нож из ножон, И хозяйкиного младенца Ножом ударяет он. И он колыбель качает, И подлая нянька поет. А на пол из колыбели Кровь тихонько течет. Тут молвит хозяйка замка Из приоткрытых дверей: «Эй, нянька, младенец плачет! Уйми его поскорей. Уйми младенчика, нянька, Соской уйми его!» «Он не уймется, хозяйка, Ничем и ни от чего!» «Уйми младенчика, нянька, Уйми его бубенцом!» «Он не уймется, хозяйка, Даже за графство с дворцом!» «Уйми младенчика, нянька, Гремушкой его уйми!» «Он не уймется, хозяйка, Покамест мать за дверьми!» Шагнула леди с приступка — Ей под ногу камень попал. Шагнула с другого приступка — Пред нею Лэмкин стоял. «О, сжалься, жестокий Лэмкин! Сжалься и спрячь свой нож! Мало тебе младенца — Еще и меня убьешь?» «Убить ли мне ее, нянька, Или оставить живой?» «Убей, беспощадный Лэмкин, Убей за нрав ее злой!» «Тогда — для господской крови, Ведь леди ваша знатна,— Скорей посудину вымой, Чтоб чистой была она!» «Зачем посудина, Лэмкин? Пусть кровь ее на пол течет! Неужто и тут окажем Дворянской крови почет?» Три месяца промелькнули, Лорд Вири вернулся в срок, Но сердце его томилось, Когда ступил на порог. «Чья это кровь, — говорит он,— По-полу разлита?» «Она из сердца хозяйки И, точно янтарь, чиста!» «А это чья кровь, — говорит он,— Мое обагрила жилье?» «Она из сердца младенца, И нету чище ее!» О черный дрозд, ты сладко поешь В шиповнике у земли, Но Лэмкину горше стенать пришлось, Когда его вешать вели! О серый дрозд, ты сладко свистишь В терновнике на заре, Но няньке горше стенать пришлось, Когда ее жгли на костре!

77

Лэмкин(«Lamkin») — Перевод сделан по тексту, опубликованному в книге: R. Jamieson, op. cit., v. I, p. 176. Более ранний, но менее интересный вариант имеется в книге: D. Herd, op. cit., 1776, v. I, p. 145, под названием «Lammikin».