Стихотворения. Поэмы. Проза

Случевский Константин Константинович

Тени молча уносятся.

Молох

Князь! Сегодня ты мрачней, Задумчивее, чем всегда бываешь! Уж не порадоваться ль новой брани? Не скликнуть ль великие полки?

Сатана

То было делом увлечений ранних; Не в этом суть борьбы, не в том победа! И разве видно что по мне?

Молох

Заметно… В речах не точен, и слугам твоим Твои веленья часто непонятны, И говор между слуг твоих идет…

Сатана

На то я князь, чтоб подлые рабы Не смели понимать, чего я не желаю!..

(Делает Молоху знак рукою, и Молох удаляется.)

Туман холодный вьется, выползая, И бесполезно глупо тратит влажность, И в странных образах везде снует… И он во мне, должно быть, князя чует, Так льнет, так ластится! Какой я князь? И бог, и я — мы два враждебных брата, Предвечные эоны высшей силы, Нам неизвестной, детища ее!.. Кряжи бессчетных гор передо мною… Но если бы в горах не искривленья, Не щели недр, провалы и утесы — В них не было б той чудной красоты, Где так любовны тени голубые, А блеск заката пурпуром горит… Мое созданье — эта красота, Всегда, везде присущая крушеньям! А красота — добро! Я злобой добр… А в этом двойственность… И ад, и небо Идут неудержимо к разрушенью… Лежит зерно: ему судьба расти! Из оболочки и из содержанья, Как бы из двух всегда враждебных сил, Просунется росток! Не то же ль тут? Зерно — мы оба! Только в раздвоенье И в искренней вражде различий наших Играют жизнь и смерть! Живые дрожжи!.. Но эта рознь в уступках обоюдных Утрачивает смысл давным-давно! Зло от добра порой неотличимо; В их общей вялости болеет мир… И сам я сбился и не отличаю, Что божье, что мое? Не отличаю Того, что было вправду, что случилось, От смутной грезы духа моего! Не может сгинуть зло: оно бессмертно! Но в чистоте своей зло помутилось, Густой отстой добра в него спустился, А зло, как поросль длинная трясины, На стеблях бесконечных, проникает В добро — и кажется порой добром…

(Задумывается.)

Как это было) Да… припоминаю… Не совершились времена тогда… Природа мертвая была готова, Но мысли и сознанья лишена. Мысль оставалась ценным достояньем Духовных сфер, и в них витали мы! Когда же после множества исканий И опытов, и, так сказать, на ощупь, Мысль в человеке наконец пробилась, В ней связка завязалась двух миров, В них жилы общие какие-то сказались, Помчалась мысль, как кровь по организму, Переливаясь между тех миров, И был начертан дальний путь развитья: Чрез мысль — в бессмертье, и тогда-то нам — И мне, и богу — человек стал нужен: Он за кого — тот победит из нас.

(Замечает проносящуюся вдали Элоа.)

Опять!.. Опять она! Который раз! Из ангелов бесчисленных юнейший, Слезливейший из всех их, вместе взятых! Над телом Лазаря Христос заплакал, Устав с дороги, и одну слезу В опаловом и самоцветном кубке Подобострастно богу поднесли, И бог велел слезе Христовой стать Чистейшим ангелом, назвав — Элоа! Образчик вечности его законов!.. В законах — швы!.. Она в лазури скрылась, А разглядеть ее поближе нужно. Явись, Элоа!

Является призрак Элоа.

Жаль, что только призрак! Таких могу я натворить без счета, Она сама — совсем, совсем не то! В ней сущность есть, и сущность та — печаль.

(Рассматривает призрак.)

Она совсем не то, что все толпы Небесных жителей! По ней читаешь, Какою скорбью вся она полна! Улыбки глуповатой не имеет! Всегда предпочитает пустыри Пространствам, освещаемым звездами, К больной земле поближе хочет быть! Да, поглядишь — роскошное созданье! Не вывелись на небе мастера, Художники красивых воплощений! Какой прелестный строй роскошных линий! Прекрасный призрак, полюби меня!.. С тех пор, как прикоснулся я к Тамаре И с нею в небо ангела пустил, Мне женщины не по сердцу бывали… Теперь сдается…

Вдали снова проносится Элоа.

Вон она опять! О нет, недаром эти появленья!

(К призраку.)

Игра теней совсем бесплотных, бледных, Обманный призрак, пропади скорей!

Призрак исчезает. Сатана проносится в сторону, противоположную полету Элоа.

2

Окраина земли. Скалы. Поздний вечер. Выясняется луна. Сатана, озираясь, взбирается на скалу. Кругом снуют совы и нетопыри.

Сатана

Что мечетесь кругом, иль места мало? Сухими крыльями невмочь трещите! Сгинь поскорей, полуночная сволочь!

Совы и нетопыри исчезают.

Мне кажется, ее я близко видел, И если скалы тверды в очертаньях И гребни их не обратятся в щели — Ей нет других путей, придет сюда! Уж вот четыре раза с ней встречаюсь… Блаженные меня все избегают, Шарахаются в сторону, завидев! А эта нет! Да, что-то есть такое Необычайное, что в ней сказалось. Сквозь облик призрачный в ней плоть я чую, Есть сущность в ней, и сущность та — печаль! А я — я князь печали! Мы сродни! И если так случится, что она Во мне приметит райское величье, Она найдет в нас общую черту! Ведь дочери людские, так бывало, Сходились с ангелами, а она — От человечества, она — слеза! Да, да! Вперед! Дам пищу злоязычью.

Из-за скалы показывается Элоа. Сатана останавливает ее знаком руки.

Постой, скажи! Каким особым правом Владеешь ты, чтоб выдержать мой взгляд? Тебе не страшно длинные ресницы Прелестных глаз и брови опалить) Лазурный блеск твоих роскошных крыльев, Он пострадает в отблеске багровом, Так ярко окаймляющем меня? Скажи, зачем ты здесь и не ко мне ли?

Элоа

В тот миг, как увидала я свет божий, Скатилась я на саван гробовой; Светил мне в сердце светоч погребальный, И звук рыданья был мне пеленой! С тех самых пор неясное влеченье Меня манит к тоскующей земле, — И ты, князь мрака, мне совсем не страшен, Я родилась в тоске души; во мгле…

Сатана

Прелестнейшая речь в устах прелестных, И, слушай я ее, — добрее б стал! Что ты меня не избегала — знаю… Но не подослана ль ко мне, — скажи?

Элоа

Нет! Мне пути никто не указует, К тебе сама я избрала свой путь, Я вольной волей встретиться хотела, И встречу вновь тебя когда-нибудь.

Сатана

Oгo! Такая мысль большая новость! Но я свободен, мне запретов нет, Тогда как ты в живом кольце запретов. Я твоего желанья не пойму! Или еще я мало доказал Упорства своего непоборимость! Поступок твой безумно смел, Элоа! Придется отвечать эпитимьею… Уж там, клянусь, известна встреча наша! Нетопыри и совы полетели С доносами! Поверь, мне жаль тебя! Мой однолеток, бог…