Стихотворения

Окуджава Булат Шалвович

1972

БАТАЛЬНОЕ ПОЛОТНО

Сумерки. Природа. Флейты голос нервный.Позднее катанье.На передней лошади едет императорв голубом кафтане.Серая кобыла с карими глазами,с челкой вороною.Красная попона. Крылья за спиною,как перед войною.Вслед за императором едут генералы,генералы свиты,славою увиты, шрамами покрыты,только не убиты.Следом – дуэлянты, флигель-адъютанты.Блещут эполеты.Все они красавцы, все они таланты,все они поэты.Все слабее звуки прежних клавесинов,голоса былые.Только цокот мерный, флейты голос нервный,да надежды злые.Все слабее запах очага и дома,молока и хлеба.Где-то под ногами и над головами —лишь земля и небо.

1973

СТАРИННАЯ СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ

Отшумели песни нашего полка,отзвенели звонкие копыта.Пулями пробито днище котелка,маркитантка юная убита.Нас осталось мало: мы да наша боль.Нас немного, и врагов немного.Живы мы покуда, фронтовая голь,а погибнем – райская дорога.Руки на затворе, голова в тоске,а душа уже взлетела вроде.Для чего мы пишем кровью на песке?Наши письма не нужны природе.Спите себе, братцы, – все придет опять:новые родятся командиры,новые солдаты будут получатьвечные казенные квартиры.Спите себе, братцы, – все начнется вновь,все должно в природе повториться:и слова, и пули, и любовь, и кровь…времени не будет помириться.

1973

ЖИЗНЬ ОХОТНИКА

К. Ваншенкину

1

Первый день,первый день!Все прекрасно, все здорово,хоть уж на всем второгоднялежит косая тень.

2

День второй – день чудес,день охоты, день объятий,никаких еще проклятийни из усти ни с небес.Все пока как будто впрок,все еще полно значенья,голосок ожесточеньялегкомыслен, как щенок.

3

Третий день – день удач.За удачею —удача.Удивляйся и чудачь,поживи еще,чудача.Нет пока лихих годинвыражений осторожных…Бог бедына тонких ножкахв стороне бредет один.И счастливой на векаобещает быть охота,и вторая капля пота,как амброзия,сладка.

4

День четвертый.Рукаоперлась на подлокотник…Что-то грустен стал охотник,нерешителен слегка.Вездесущая молва,о возможномвсе страннее,капли пота солонееи умеренней слова.Счастлив будь, Сурок в норе!Будь спокойна, Птица в небе!Он —в раздумьях о добре,в размышлениях о хлебе.Из ствола не бьет дымок,стрелы колют на лучину.Все,что было лишь намек,превращается в причину.

5

Пятый день.Холодназа окном стоит погода.Нет охоты —есть работа.Пота нет —лишь соль одна.Отрешенных глаз свинец,губ сухих молчанье злое…Не похоже,чтоб скупец,скапливающий былое.Не похоже,чтоб глупец,на грядущее плюющий,пьянствующий иль непьющий,верующийили лжец.Может, жизнь кроя своюна отдельные полоски,убедился,что в авоськебольше смысла,чем в раю?…Или он вдруг осознал,что, спеша и спотыкаясь,радуясь и горько каясь,ничего не обогнал?Что он там?Чему не радсам себе холоп и барин?Был, как бес, высокопарен,стал задумчив, как Сократ.

6

День шестой,день шестой…Все теперь уже понятно:путь т у д а такой простой —это больно и приятно.Все сбывается точь-в-точь,как напутствие в дорогу.Тайна улетает прочь…Слава богу,слава богу.Доберемся как-нибудь(что нам – знойно или вьюжно?),и увязывать не нужночемоданы в дальний путь.Можно просто налегке,не трясясь перед ошибкой,с дерзновенною улыбкой,словно с тросточкой в руке.Остается для невеждожиданье дней,в которыхотсыревший вспыхнет порохдушили раздастся шорохвновь проснувшихся надежд.Что ты там ни славословь,как ты там ни сквернословь,не кроится впрок одежда…Жизнь длиннее, чем надежда,но короче, чем любовь.

7

День седьмой.Выходной.Дверь открыта выходная.Дверь открыта в проходной…До свиданья,проходная!

1973

ПОСЛЕВОЕННОЕ ТАНГО

Вяч. Кондратьеву

Восславив тяготы любви и свои слабости,слетались девочки в тот двор,как пчелы в августе;и совершалось наших душ тогда мужаниепод их загадочное жаркое жужжание.Судьба ко мне была щедра:надежд подбрасывала,да жизнь по-своему текла – меня не спрашивала.Я пил из чашки голубой – старался дочиста…Случайно чашку обронил —вдруг август кончился.Двор закачался, загудел,как хор под выстрелами,и капельмейстер удалой кричал нам что-то…Любовь иль злоба наш удел?Падем ли, выстоим ли?Мужайтесь, девочки мои! Прощай, пехота!Примяли наши сапоги траву газонную,все завертелось по трубепо гарнизонной.Благословили времена шинель казенную,не вышла вечною любовь – а лишь сезонной.Мне снятся ваши имена – не помню облика:в какие ситчики вам грезилось облечься?Я слышу ваши голоса – не слышу отклика,но друг от друга нам уже нельзя отречься.Я загадал лишь на войну – да не исполнилось.Жизнь загадала навсегда —сошлось с ответом…Поплачьте, девочки мои,о том, что вспомнилось,не уходите со двора:нет счастья в этом!

1973

ВЕСНА

Небо синее, как на картинке.Утро майское. Солнце. Покой.Улыбается жук на тростинке,словно он именинник какой.Все устали от долгой метели,раздражительны все потому…Что бы там о зиме вы ни пели,но длиннее она ни к чему.Снег такой, что не сыщешь друг друга:ночь бездонная, словно тюрьма;все живое засыпала вьюга,а зачем – позабыла сама.Всяк, заблудший во льдах ее синих,поневоле и слеп и безуст…Нет, увольте от сложностей зимних,от капризов ее и безумств.Слава богу, что кущи и рощинаполняются звоном опять.Пусть весна легковесней и проще,да ведь надо же чем-то дышать!Наслаждается маем природа,зверь в лесах и звезда в небесах;а из самого сердца народавырывается долгое «ах!».

1974

ЧАЕПИТИЕ НА АРБАТЕ

Пейте чай, мой друг старинный,забывая бег минут.Желтой свечкой стеариннойя украшу ваш уют.Не грустите о поленьях,о камине и огне…Плед шотландский на коленях,занавеска – на окне.Самовар, как бас из хора,напевает в вашу честь.Даже чашка из фарфорау меня, представьте, есть.В жизни выбора не много:кому – день, а кому – ночь.Две дороги от порога:одна – в дом, другая – прочь.Нынче мы – в дому прогретом,а не в поле фронтовом,не в шинелях,и об этомлучше как-нибудь потом.Мы не будем наши раныпересчитывать опять.Просто будем, как ни странно,улыбаться и молчать.Я для вас, мой друг, смешаюв самый редкостный букетпять различных видов чаяпо рецептам прежних лет.Кипятком крутым, бурлящимэту смесь залью для вас,чтоб былое с настоящимне сливалось хоть сейчас.Настояться дам немножко,осторожно процежуи серебряную ложкурядом с чашкой положу.Это тоже вдохновенье…Но, склонившись над столом,на какое-то мгновеньевсе же вспомним о былом:над безумною рекоюпулеметный ливень сек,и холодною щекоюсмерть касалась наших щек.В битве выбор прост до боли:или пан, или пропал…А потом, живые, в полемы устроили привал.Нет, не то чтоб пировали,а, очухавшись слегка,просто душу согреваликипятком из котелка.Разве есть напиток краше?Благодарствуй, котелок!Но встревал в блаженство нашечей-то горький монолог:«Как бы ни были вы святы,как ни праведно житье,вы с ума сошли, солдаты:это – дрянь, а не питье!Вас забывчивость погубит,равнодушье вас убьет:тот, кто крепкий чай разлюбит,сам предаст и не поймет…»Вы представьте, друг любезный,как казались нам смешныпарадоксы те из бездныфронтового сатаны.В самом деле, что – крученыйчайный лист – трава и сорпред планетой, обреченнойна страданье и разор?Что – напиток именитый?…Но, средь крови и разлук,целый мир полузабытыйперед нами ожил вдруг.Был он теплый и прекрасный…Как обида нас ни жгла,та сентенция напрасной,очевидно, не была.Я клянусь вам, друг мой давний,не случайны с древних летэти чашки, эти ставни,полумрак и старый плед,и счастливый час покоя,и заварки колдовство,и завидное такоемирной ночи торжество;разговор, текущий скупо,и как будто даже скука,но… не скука —естество.

1975

Я ПИШУ ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН

В склянке темного стеклаиз-под импортного пивароза красная цвелагордо и неторопливо.Исторический романсочинял я понемногу,пробиваясь как в туманот пролога к эпилогу.Были дали голубы,было вымысла в избытке,и из собственной судьбыя выдергивал по нитке.В путь героев снаряжал,наводил о прошлом справкии поручиком в отставкесам себя воображал.Вымысел – не есть обман.Замысел – еще не точка.Дайте дописать романдо последнего листочка.И пока еще живароза красная в бутылке,дайте выкрикнуть слова,что давно лежат в копилке:каждый пишет, как он слышит.Каждый слышит, как он дышит.Как он дышит, так и пишет,не стараясь угодить…Так природа захотела.Почему?Не наше дело.Для чего?Не нам судить.