Баронскую штучку списал и опубликовал Демьян Бедный.
1920
Честь красноармейцу!
Превознесу тебя, прославлю,
Тобой бессмертен буду сам.
Г. Р. Державин
Красноармеец — Пров, Мефодий,Вавила, Клим, Иван, Софрон —Не ты ль, смахнув всех благородий,Дворян оставил без угодий,Князей, баронов — без корон?Вся биржа бешено играла«На адмирала Колчака».Где он теперь, палач Урала?Его жестоко покаралаТвоя железная рука!Деникин? Нет о нем помина.Юденич? Вечный упокой.А Русь Советская — едина.Сибирь, Кавказ и УкраинаЗащищены твоей рукой!Ты сбавил спеси польской своре,Сменив беду полубедой.Кто победит, решится вскоре,Пока ж — ты мудро доброй ссореМир предпочел полухудой.Ты жаждал подвига иного:Рабочей, творческой страды.Где места нет у нас больного?Пора, дав жить тому, что ново,Убрать гнилье с родной гряды.Но оставалася корона,Еще не сбитая тобой.И — всходов новых оборона —Ты на последнего баронаПошел в последний, страшный бой.Под наши радостные кликиХвалой венчанный боевой.Гроза всех шаек бело-диких,Ты — величайший из великих,Красноармеец рядовой!Герой, принесший гибель змею,Твоих имен не перечесть!Тебе — Вавиле, Фалалею,Кузьме, Семену, Еремею —Слагаю стих я, как умею,И отдаю по форме честь!
1920
Стрелка
В жаркой битве, в стычке мелкой.Средь строительных лесов,Жадно мы следим за стрелкойИсторических весов.Стрелки слабое движенье,Чуть приметная дуга,Отмечает напряженьеНаших сил и сил врага.Крым — еще он полон дыма,Не улегся бранный шум,Глядь, а стрелка уж от КрымаПовернула на Батум.И в раздумье вновь твержу яЗатверженные зады.Вновь придется про «буржуя»Мне писать на все лады.Вновь тончайшие эстетыБудут хныкать (как и встарь!).Что гражданские поэтыОскорбляют их алтарь.Вновь придется ждать мне часу,Чтоб пройтися (жребий злой!)По советскому «Парнасу»С сатирической метлой.Стрелка влево пишет дуги.«Сэр, с какой ступать ноги?»У Ллойд-Джорджа от натугиРаскорячились мозги.Лорда Керзона он молитДать ему совет благой:«Сэр, нас Ленин приневолитЛевой выступить ногой!»Сэр бормочет: «Левой! Правой!Вы — одной, а я другой!» —И с усмешкою лукавойНаблюдает за дугой.
1920
Последняя капля
Парадный ход с дощечкой медной:«Сергей Васильевич Бобров».С женой, беременной и бледной,Швейцар сметает пыль с ковров.Выходит барин, важный, тучный.Ждет уж давно его лихач.«Куда прикажете?» — «В Нескучный»Сергей Васильевич — богач.Он капиталов зря не тратит.А капиталы всё растут.На черный день, пожалуй, хватит,Ан черный день уж тут как тут.Пришли советские порядки.Сергей Васильичу — беда.Сюртук обвис, на брюхе складки,Засеребрилась борода.Нужда
кругом одолевает,Но, чувство скорби поборов,Он бодр, он ждет, он уповает,Сергей Васильевич Бобров.Когда Колчак ушел со сцены,Махнули многие рукой,Но у Боброва переменыНикто не видел никакой.Юденич кончил полным крахом:У многих сердце в эти дниКаким, каким сжималось страхом,А у Боброва — ни-ни-ни.Деникин — словно не бывало,Барон — растаял, аки дым.Боброву, с виду, горя мало, —Привык уж он к вестям худым.И даже видя, что в газетахИсчез военный бюллетень,Он, утвердясь в своих приметах.Ждет, что наступит… белый день.И вдруг… Что жизнь и смерть?Загадка! Вчера ты весел был, здоров.Сегодня… свечи, гроб, лампадка…Не снес сердечного припадкаСергей Васильевич Бобров.Бубнит псалтырь наемный инокПод шепоток старушек двух:«Закрыли Сухарев-то рынок!»«Ох, мать, от этаких новинокИ впрямь в секунт испустишь дух!»
1920
Воронье
При свете трепетном луныСредь спящей смутным сном столицы,Суровой важности полны,Стоят кремлевские бойницы, —Стоят, раздумье затаяО прошлом — страшном и великом.Густые стаи вороньяТревожат ночь зловещим криком.Всю ночь горланит до утраИх чертый стан, объятый страхом:«Кра-кра! Кра-кра! Кра-кра! Кра-кра! —Пошло все прахом, прахом, прахом!»О, воплощенье мертвых душБылых владык, в Кремле царивших,Душ, из боярских мертвых тушВ объятья к черту воспаривших!Кричи, лихое воронье,Яви отцовскую кручину:Оплачь детей твоих житьеИ их бесславную кончину!Кричи, лихое воронье,Оплачь наследие твоеС его жестоким крахом! Крахом!Оплачь минувшие года:Им не вернуться никогда.Пошло все прахом, прахом, прахом!
1920
Завязь
Святое царство правды строитсяВ родимой стороне.Незримой много силы кроетсяВ народной глубине!Вставайте ж, новые работники.Рожденные в борьбе!Поэты, пахари и плотники.Мы вас зовем к себе!Встань, рать подвижников суровая.Грядущего оплот!Расти и крепни, завязь новая,И дай нам зрелый плод!
1920
Новогоднее
Давая прошлому оценку.Века и миг сводя к нолю,Сегодня я, как все, на стенкуТож календарик наколюИ, уходя от темы зыбкой,С благонамеренной улыбкой,Впадая ловко в общий тон,Дам новогодний фельетон.То, что прошло, то нереально, —Реален только опыт мой,И потому я, натурально,Решил оставить путь прямой.Играя реже рифмой звонкой,Теперь я шествую сторонкойИ, озираяся назад,Пишу, хе-хе, на общий лад.Пишу ни весело, ни скучно —Так, чтоб довольны были все.На Шипке все благополучно.Мы — в новой, мирной полосе.Программы, тезисы, проекты,Сверхсветовые сверхэффекты,Электризованная Русь…Всё перечислить не берусь.И трудно сразу перечислить.Одно лишь ясно для меня:О чем не смели раньше мыслить,То вдруг вошло в программу дня.Приятно всем. И мне приятно.А потому весьма понятно,Что я, прочистив хриплый бас,Готовлюсь к выезду в Донбасс.Нам приходилось очень круто.Но труд — мы верим — нас спасет.Все это так. Но почему-тоМеня под ложечкой сосет.Боюсь, не шлепнуть бы нам в лужу.Я вижу лезущих наружу —Не одного, а целый стан —Коммунистических мещан.Мещанство, — вот она, отрава! —Его опасность велика.С ним беспощадная расправаНе так-то будет нам легка.Оно сидит в глубоких норах.В мозгах, в сердцах, в телесных порахИ даже — выскажусь вполне —В тебе, читатель, и во мне.Ты проявил в борьбе геройство.Я в переделках тоже был.Но не у всех такое свойство —Уметь хранить геройский пыл.Кой-где ребятки чешут пятки:«Вот Новый год, а там и святки…»Кой-где глаза, зевая, трут:«Ах-ха!.. Соснем… Потом… за труд…»Для вора надобны ль отмычки,Коль сторж спит и вход открыт?Где есть мещанские привычки,Там налицо — мещанский быт,Там (пусть советские) иконы,Там неизменные каноны,Жрецы верховные, алтарь…Там, словом, все, что было встарь.Там — общепризнанное мненье,Там — новый умственный Китай,На слово смелое гоненье.На мысль нескованную — лай;Там — тупоумие и чванство.Самовлюбленное мещанство,Вокруг него обведенаНесокрушимая стена…Узрев подобную угрозу,Сказать по правде — я струхнулИ перейти решил на прозу.В стихах — ведь вон куда махнул!Трусливо начал, а кончаю…Совсем беды себе не чаю…А долго ль этак до беды?Стоп. Заметать начну следы.Я вообще… Я не уверен…Я, так сказать… Согласен, да…Я препираться не намерен…И не осмелюсь никогда…Прошу простить, что я так резко…Твое, читатель, мненье веско…Спасибо. Я себе не враг:Впредь рассчитаю каждый шаг.Я тож, конечно, не из стали.Есть у меня свои грехи.Меня печатать реже стали —Вот за подобные стихи.Читатель милый, с Новым годом!Не оскорбись таким подходомИ — по примеру прошлых лет —Прими сердечный мой привет!