Стирающие грани
Шрифт:
Ая безразлично последовала за ним и села в кресло, но к еде не притронулась.
Еще некоторое время они просто молчали.
– От тебя веет смертью, - тихо сказала она. – В этом причина?
– Это проклятие, или болезнь… Я не знаю! – нервно выкрикнул Инальд. – Ты должна избавить меня от этой дряни, и как можно скорее!
– Я должна знать, как ты ее достал.
– Эта история слишком… Она не для женских ушей, - капризно махнул узорчатым рукавом вельможа.
– Ты же можешь просто убрать ее из моего тела!
– Причина – не в теле, - покачала головою Ая. – Ты весь опутан сетью проклятия, подобного которому я еще не видела, - почти восхищенно молвила колдунья, глядя куда-то поверх головы бывшего друга.
– Я не смогу его снять, если не буду знать, как оно появилось.
Поморщившись, Инальд вздохнул и начал свой рассказ, не глядя на свою собеседницу.
Ая выслушала молча. Ничего не сказала она и тогда, когда он закончил рассказ.
– Ну что, теперь ты удовлетворена? – раздраженно спросил он. – Что тебе для этого нужно?
– Ничего, - покачала головою Ая. – Я не буду этого делать.
От неожиданности Инальд только выпучил глаза, словно брошенная на берег рыба.
– Ты заслужил то, что с тобой происходит. Я не буду избавлять тебя от посмертного проклятия матери, - сказала она тихо, с ударением на слове «посмертного». И если это все, что ты от меня хотел, то мне больше нечего тебе сказать. Прощай.
Она поднялась с кресла и пошла к выходу.
– И ты.. надеешься… уйти отсюда живой… после такого ответа? – прошипел ей вослед первый министр. От ярости его голос прерывался.
Обернувшись в дверях, она ответила ему долгим взглядом – и закрыла дверь за собой…
Вся эта картина так ясно пронеслась перед моими глазами, словно я сам был ей свидетелем. Когда голос Инальда умолк, я очнулся, как ото сна.
Пошатываясь, в двух шагах от меня стоял Инальд Дурог – пьяный и несчастный первый министр королевства, бывший вор, смертельно больной человек… И вместо злорадства я вдруг ощутил к нему жалость.
– Если бы я мог чем-то вам помочь… - сказал я вполне искренне.
Он повернулся ко мне и пьяно икнул. Волна удушливого запаха поплыла в душной тесноте камеры… или это мне только показалось?
– А ты и поможешь – тем, что здохнешь и унесешь с собою все, что помнишь. И что не помнишь – тоже. Ты последний из тех, кто знает о нашей связи. И ты заберешь свою тайну с собой в могилу.
Почему-то от его утверждения у меня чаще забилось сердце – и не потому, что он напомнил мне о скорой гибели.
– А Руфус? Он тоже... мертв?
Инальд ответил не сразу, но от его ответа мне вдруг перехватило дыхание:
– Его убили там же, в Каменном логе. Где и ее. Остался только ты. Но это – не надолго.
Инальд неуклюже качнулся в сторону выхода.
– Молись, уродина, если тебе есть кому молиться – больше у тебя времени на это не будет. И проси у своих уродских богов, чтобы смерть твоя была быстрой… Хотя – я не стал бы на это сильно надеяться на твоем месте, - пьяно захихикал вдруг министр и тут же икнул.
– Ей вы, сволочи! Кто-нибудь! Проводите своего господина из этой вонючей норы! – эти слова я услышал уже из-за двери, которую он умудрился все же открыть.
Позже в камеру заглянула багровая морда охранника и, быстро меня оглядев, он забрал догорающий факел и с грохотом запер дверь.
Но, если честно, я был только рад этому – ведь единственное, чего мне сейчас хотелось - это забиться в угол и поплакать. Так не делают большие и здоровые мужчины, так делают маленькие дети…
Но мне сейчас было плевать.
Слова Инальда Дурога зацепили во мне что-то живое так глубоко, что я и сам не знал, что там что-то есть… Глаза мои, заплывшие торопливыми слезами, смотрели в темноту, но картина, вдруг открывшаяся моему внутреннему взору, была неимоверно живой…
…Тусклый свет, льющийся из распахнутых дверей таверны, скверный запах дешевого пойла, которым провоняло все это место, и моя одежда тоже. Глоток холодного воздуха был нужен моей разгоряченной голове, как лекарство. Но едва мои глаза смогли что-нибудь различать во тьме, я увидел странную картину – молодая девушка с растрепанными светлыми волосами отбивается, яростно размахивая длинной палкой, от двоих мужчин, вооруженных ножами. Они не спешат – им спешить, видимо, нет резона – исход схватки ясен – несколько неточных движений, и добыча окажется в их руках – и вместо нападать, они только уклоняются от ударов, изматывают жертву, кружа вокруг нее, как волки. И все это – совершенно молча, слышны только неровное дыхание и шарканье трех пар наг по камням выбитой мостовой.
Мне стало интересно: не смотря на всю неравность сил, девчонка не зовет на помощь, а бьется молча, как настоящий воин. Но куда ей тягаться с нападающими – судя по их уверенным, легким движениям, они действительно – ребята бывалые. Но позволить им вот так просто убить ее прямо у меня под носом – эт вы меня извините…
– Ану, ребята, что эт тут такое происходит?
Все трое остановились и обернулись ко мне – бородатые лица мужчин и – бледным пятном – ее лицо.
– Топай отсюда, пока можешь, - негромко отозвался один из нападавших. – Если жить хочешь.
– Эт ты мне? – кажись, на моем лице появилась улыбка – почти мечтательная. Тем временем рука уже нащупала древко любимого топорика, который всегда висел у меня за спиной.
Что может быть веселее хорошей драки?
А все дальнейшее я видел уже размыто – и как бы с двух сторон сразу. Один тип с ножом бросился к моему горлу… ощущение вгрызающегося в чужую плоть топора… крик, словно издали, и острый запах крови… скользкие камни мостовой под моими ногами… обломок палки опускается на голову другого нападавшего… яростный вой… блеск лезвия в скупом лунном свете… горячие капли пота, застилающие глаза… боль в руках… отчаянная жажда жить в распахнутых голубых глазах...