Сто баксов на похороны

Бабкин Борис Николаевич

– Ладно, – махнул рукой Михайлов. – Как говорится, утро вечера мудренее. А у меня на душе сейчас темная ночь. Все решим потом. Сейчас давайте отдыхать. Нам завтра встречать Бронина? – обратился он к Глебу. Тот, по-прежнему глядя на Якова, кивнул.

– Какая же сволочь Горец, – вздохнул Михайлов. – Тебе и Бронину, – снова обратился он к Глебу, – придется задержаться в Москве примерно на неделю.

– Я никак не пойму, – посмотрел на него Глеб, – что ты за человек? Узнать такое и…

– Знаешь, Глебушка, – усмехнулся Михайлов, – слишком многое

поставлено на карту. К сожалению, козыри в руках у вас. У тебя и Бронина. Мне нельзя ошибаться. В конце концов, что случилось? – Он пожал плечами. – И почему из этого надо делать драму? Все решим позже. Сейчас давай перестанем об этом думать. Иди в комнату и отдыхай. И еще… – Подойдя к Ладову, он понизил голос: – Не надо сейчас разговаривать с Ниной, а тем более с Яковом. Хорошо?

– Конечно, – тоже шепотом ответил Глеб. – Я понимаю.

– Отделали его, – покачал головой капитан милиции.

– Я заберу его с собой, – сказал осматривавший лежавшего на носилках Свиридова молодой мужчина в белом халате. – У него черепно-мозговая травма. Множество переломов.

– Это решаю не я, – сказал капитан.

– Тогда скажите, чтобы решали быстрее, – недовольно проговорил врач. – Он вот-вот умрет. Проникающее ранение…

– Отправляйте, – входя, кивнул подполковник милиции. – Он нам пока живой нужен. Сколько он примерно будет у вас?

– Не меньше десяти дней, – сухо ответил врач. – И меня не волнует, кто он и что натворил, для меня он умирающий человек, которому…

– Где былое время? – недовольно буркнул подполковник. – Но ничего, скоро все переменится.

– У нас что, – недовольно и громко спросил полный пожилой мужчина в белом костюме, – клиника для рецидивистов?! Напихали в больницу этих ублюдков и…

– А как же ваша клятва Гиппократа? – простонал лежавший на носилках Рыбаков. Врач, бросив на него яростный взгляд, скрипнул зубами.

– У меня такие, как ты, полгода назад… – Он махнул рукой и быстро пошел по больничному коридору.

– Мой отец Михайлов! – гневно крикнул Яков. – Поняла?! Шлюха! – Он наотмашь ударил Нину Петровну по щеке. – Что я буду иметь от новоявленного папулечки? – Схватив мать за плечи, он встряхнул ее. – От свалившегося с неба папочки? Мой отец… – Он снова ударил мать. Она упала. Яков несколько раз пнул ее ногой в живот.

– Яшенька, – простонала она, – я же твоя мать. Сынок…

– Шлюха ты! – Он впечатал носок ботинка ей в бок.

* * *

– Пожалуй, я оставлю все как есть, – усмехнулся смотревший в потайной глазок из соседней комнаты Михайлов.

– Я люблю папку! – как когда-то в детстве проорал Яков. – Понимаешь?!

– Он, пожалуй, и убить ее может, – усмехнулся Михайлов и щелкнул пальцами. – Выведите ее. И пусть ей окажут медицинскую помощь.

Глеб стремительно ходил по комнате.

«Почему он так спокоен? – уже не в первый раз спросил он себя. – Ведь все-таки, наверное, неприятно узнать, что твой сын не твой. Мне нужно поговорить с Ниной. Да, мне нужно обязательно поговорить с ней».

Он подошел к двери. Открыв, увидел Михайлова. Тот пил кофе.

– Я думал, ты после всех этих волнений отдыхаешь, – сделав глоток, улыбнулся Михайлов. – И не хотел тревожить тебя. Нина просила передать, что она уехала. Я пытался остановить ее, но после того, как Яков принял известие о родном отце, она, разумеется, не могла…

– Я могу видеть его? – прервал его вопросом Глеб.

– А стоит ли? – пожал плечами Михайлов. – Ему нужно время, чтобы осознать это. Давай дадим ему такую возможность. – Он отпил глоток. – Я с ним обязательно поговорю. Конечно, выбор с его стороны будет в мою пользу, но только из-за того, что он побоится потерять все то, что у него есть сейчас. Я, в свою очередь, по-прежнему буду считать его своим сыном, но он должен знать и родного по крови.

– Спасибо, – удивленно пробормотал Глеб. – Если честно, то я не ожидал от тебя подобного. Как-то…

– Все хорошо, – сказал Михайлов. – А сейчас отдыхай.

– Переверните у нее все, – строго проговорил Рудин. – Если ничего нет, вытрясите из нее, где бумаги, о которых она говорила. Я думал об этом. Но потом посчитал, что все это так, слова. Альберт, когда ушел от Кости, заикался о чем-то. Но потом замолчал. Константин взял его за горло, и я посчитал, что все кончено.

Стоявшие перед ним четверо молодых мужчин переглянулись.

– Все, – приказал Рудин, – работайте.

– Помогите! – громко кричала метавшаяся вокруг пятерых пинавших ногами падавшего Алексея Нина. – Люди! Да помогите же кто-нибудь!

Один из парней, развернувшись, хлестко ударил ее по лицу. Она упала.

– Ну что, крутой? – встал одним коленом на грудь окровавленного Алексея рослый длинноволосый парень. – Вот и свиделись. Ты, значит, в деревушку едешь? – захохотал он.

– Мужики, – бросил окурок стоявший около «Москвича» мужчина, – я, пожалуй, покачу. Мы теперь вроде как в расчете.

Еще один, отойдя от Алексея, подошел к нему и с коротким выдохом ударил в живот. Тот согнулся. Парень коленом снизу вверх врезал ему по лицу.

– Помогите! – пытаясь подняться, вновь закричала Нина.

Двое оставшихся парней бросились к ней.

– А ништяк телка! – Навалившись на нее, один начал мять ей грудь. Второй, со смехом задрав подол юбки, разрезал ножом и содрал трусики. Никто из них не заметил приближавшуюся машину. Та резко затормозила, и из открытых дверей выскочили двое в милицейской форме.

– Стоять! – вслед за выстрелом раздался громкий требовательный крик. – На землю, мордами вниз! – направив пистолет на парней, добавил старший сержант милиции. Второй, с дубинкой в руке, подскочив, сбил сидевшего на Нине. Она вскочила и бросилась к окровавленному, неподвижно лежащему Алексею.

– Леша! – опустившись на землю, закричала она. – Милый мой! Слышишь?

Милиционеры, связав руки парням их же ремнями, положили их в ряд. Тот, что с дубинкой, вернулся к машине, и все услышали его громкий голос: