Сто баксов на похороны
Шрифт:
– Участковый Лидин со стажером. В километре от Рязани на дороге Рязань – Михайлов пятеро избивали мужчину и женщину. Ждем.
– Известны фамилия, имя и поезд, – быстро проговорил майор милиции. – Сведения достоверные.
– Так работайте, – перебил его голос в трубке.
Свиридов открыл глаза.
– Ожил вроде, – услышал он голос и увидел наклонившегося над ним милиционера. – Как здоровье? – В голосе служителя закона слышалась насмешка.
– Где я? – чуть слышно спросил Олег.
– В больнице. В отдельной палате. Вас сюда много привезли. Кого по состоянию здоровья, а кое-кого и за сведения.
Олег приподнял голову. Кроме него, в палате, рассчитанной на шестерых, были заняты еще две кровати. Один из них, на кровати слева, тоже приподняв голову, смотрел на него. Увидев, что Олег взглянул в его сторону, подмигнул.
– Привет, мужик. Тебя-то с чем хапнули?
– Из КПЗ я, – по старинке назвав ИВС, отозвался Олег.
– Ты откуда?
– Тамбовский.
– Свиридов, – услышал он свистящий шепот справа. – Ты, козел? Вот так встреча. Значит, ты тоже угорел. Ништяк! – злорадно проговорил голос. – Я тебя, козла, в камере раком поставлю.
Олег закрыл глаза.
– Зря ты, Вячик, в блат ударился, – проговорил приподнявшийся чуть выше Рыбаков. – Тебе самому надо зад мылить. Я слышал, как ты ментам Игоря сдал. Значит, и всех остальных вломил, сучонок.
– Умри, сука! – Вячик сел на кровати. – Ты до камеры не доживешь. Я тебя сейчас сам кончу.
– Давай! – хмыкнул Борис. – Там два мусора и еще у одной палаты трое. Тебя в темпе выпишут, – нашел в себе силы усмехнуться он. Затем обратился к Свиридову: – Не боись, земляк, его, козла…
– Этот земляк, – процедил Вячеслав, – Рубина валил, и я из-за него в передрягу попал. Сучонок. Мало тебе, псу, сто баксов на похороны дали.
Олег широко раскрыл глаза.
– Недолго тебе осталось, – продолжал Вячик. – Правда, на похороны давать некому будет. Гребень гнойный.
Олегу с трудом удалось сесть. В глазах все закружилось. Он уцепился за кровать и покачал головой. Выдернув иглу капельницы, спустил ноги на пол.
– Давай, – усмехнулся тоже севший Вячик, – иди сюда. Я тебя, сучара, без баксов сделаю.
Олег, переждав боль, раскрыл глаза.
– Я дам тебе, – прошептал он. – У меня есть сто баксов. Я дам тебе! – Кивнув, он встал. Покачнулся, но сумел удержаться на ногах. Вячик, снова спустив ноги на пол, сел. На своей кровати приподнялся Рыбаков. Выматерившись, поднял утку. Свиридов, покачиваясь, шел к кровати Вячеслава.
В это время у соседней палаты, пытаясь заглянуть внутрь, толкались пятеро милиционеров.
– Зуб, сука! – сплюнул один. – От него одни неприятности. Медсестра ему укол делала, он, гнида, вырвал у нее шприц и приставил к шее. У нее ножницы были. Взял и себе в рану воткнул. Если сдохнет, нам точно хана, уволят.
– Вам – да, – согласно кивнул один. – А мы с Сашкой у другой палаты дежурим. Там трое. Они у нас тихие.
Вячик, приподнявшись, загораживая левой рукой грудь, ударил подошедшего к нему нетвердой походкой Олега в опухшее, со следами побоев лицо. Олег сумел поймать его руку и, падая, увлек за собой. От удара спиной потерял создание. Вячик тоже. Рыбаков с уткой в руках доковылял до них. Размахнулся и с коротким стоном ударил краем утки Вячика по голове. И еще раз.
– На, – услышал он. – Сунь ему в рот. Увидел протянутую руку Олега и сто долларов в пальцах. – Они мне на похороны сына и жены сто баксов давали.
С коротким стоном Рыбаков сумел присесть и вывернул голову Вячеслава. Сложив доллары квадратиком, сунул ему в рот. В палату заглянула услышавшая грохот падающих тел медсестра и громко закричала:
– Сюда! Дерутся!
Рыбаков услышал топот бегущих ног и два раза ударил Вячеслава по переносице краем утки. Замахнулся в третий раз, но подбежавший милиционер ударом ноги выбил ее и кулаком ударил Бориса в лицо.
– Готов, – кивнул врач. Посмотрев на истерично рыдавшую молодую девушку в белом халате, криво улыбнулся и сказал троим стоявшим у двери милиционерам: – А с вами пусть ваши разбираются.
– Извините! – открыв дверь купе, приветливо улыбнулась молодая проводница. – Можно к вам пассажира до Москвы посадить? Ему очень надо, а билет взять не успел.
– Чего же нельзя? – кивнул Игорь. – Пусть устраивается.
– Извините, – войдя, смущенно улыбнулся молодой мужчина в спортивном костюме. – Игра сегодня, а меня тренер вызвал. Единственный поезд, на котором успею, – этот.
– Садись! – Игорь кивнул на свободную полку. – Пива не хочешь?
– Нельзя, – с сожалением отозвался мужчина. – Игра. А так бы…
– Во что играешь? – открывая бутылку пива, поинтересовался Бронин.
– Футбол. Я сам раменский. «Сатурн». Может, слышали такую команду?
– А как же, – кивнул Игорь. – С кем играете?
– С ЦСКА.
– Ого! – усмехнулся Игорь. – А я за армейцев всю жизнь болею. Так что, может, выпьешь пару-тройку бутылок? – рассмеялся он. – Глядишь, помогу своей любимой команде.
– Разрыв печени, – буркнул седоватый мужчина. – Кровоизлияние и…
– Черт возьми! – покачал головой Михайлов. – Спасибо, доктор, вот вам за хлопоты. Надеюсь, сообщать пока никуда не будете?
– Что сообщать? – взяв триста долларов, усмехнулся врач. – Я ничего и не видел.
Он ушел в сопровождении рослого парня. В комнату заглянул Яков. Играя желваками, посмотрел на Михайлова.
– Ну и ударчик у тебя, – качнул тот головой.
– Я карате у частного тренера в Лондоне занимаюсь, – глухо проговорил Яков.
– Ладно, – махнул рукой Михайлов. – Она это вполне заслужила. Свои отношения мы выясним позже. Сейчас извини, мне пора.
Яков кивнул. Константин не заметил усмешки, промелькнувшей в глазах того, кого он все эти годы считал своим сыном.