Сто ночей в горах Югославии
Шрифт:
– Надеюсь, - сказал Поукер, - мы с вами встретимся скоро на Дальнем Востоке, будем вместе японцев бить!
– Правильно, - шутливо отвечали мы, - можно даже так сделать: летите с нами 1 Мая через Москву прямо на Дальний Восток!
Поукер с удовольствием воспринял предложение: у него в Москве, в американском посольстве, работают родственники, он охотно их навестит.
– Полетим вместе, - продолжал американец, - а я пока что подготовлю вам небольшой сюрприз… останетесь довольны!…
Вокруг расцветала
А тут появился на «виллисе» и сам мистер Поукер, улыбаясь во весь рот.
– Ну, как мой сюрприз?
– крикнул он издали.
– Понравился?
Вначале мы не поняли, о чем идет речь: разговор о сюрпризе, откровенно говоря, забыли. Но, окинув взглядом самолет, остолбенели! На самом видном месте на поверхности фюзеляжа объявилась красотка, облаченная в весьма легкомысленный костюм. Она предстала перед нами парящей в облаках в образе не то ангела, не то неведомой птицы.
– Вы знаете, кто рисовал?
– спросил, нимало не смущаясь и будто не замечая нашей растерянности, Поукер.
– Известный нью-йоркский художник. Он у нас на базе служит сержантом. Вот мы ему и поручили!
Из деликатности мы промямлили что-то нечленораздельное, а про себя твердо решили немедленно замазать красотку - засмеют на базе!
– Мой сюрприз, - разглагольствовал между тем американец, - имеет, кроме того, и практический смысл: теперь ваш самолет не затеряется в небесных просторах над Японскими островами, я без труда отыщу в воздухе вашу «десятку»…
Мы пошутили еще немного в этом же духе, затем [147] осмотрели отремонтированный самолет; внешне все было в порядке. Меня немного тревожило состояние пневматики: ее не сменили, поверхность по-прежнему пестрела порезами, трещинами и выбоинами, которые остались от посадок на неприспособленных партизанских площадках. Мистер Поукер развел руками и постучал по одной из покрышек носком ботинка.
– Эта резина еще послужит вам!
– заметил он обнадеживающе.
– Да я и не мог тут ничем вам помочь: она не значится в калькуляции - пришлось оставить так, как было.
Поблагодарив, мы отрулили на стоянку, чтобы опробовать моторы. Все казалось в абсолютном порядке.
Начали погрузку - внесли запасные части, поставили ящики с апельсинами и лимонами и тут обнаружили, что давление в баллоне одного колеса ниже нормального. Дефект был незначителен, и его немедленно устранила наземная команда.
Получив разрешение на полет через Адриатику, поднялись в воздух. Моторы работали ритмично. Я развернулся и полетел над
Впереди показался югославский берег. Мы считали себя уже дома, как вдруг, бросив привычный взгляд на моторы, я с ужасом заметил, что с мотогондолы черная масса стекает вниз на крыло. Тревога: бьет авиамасло! Продолжать рейс небезопасно. Скрепя сердце решаю возвращаться обратно.
Стрелка давления масла начинает падать.
– Левому мотору - флюгер!
– подаю команду механику.
Левый мотор выключен, лопасти его винта не вращаются, они повернуты ребрами к встречному воздушному потоку. Теперь самолет тянет лишь один мотор - правый. Снижаюсь. Летим над морем. Доберемся ли до суши? Или 1 Мая нам «праздновать» вместе с дельфинами в Адриатике?!
Повреждение левого мотора могло быть только следствием небрежного ремонта. Что это, второй «сюрприз» мистера Поукера?
Наконец и итальянский берег. На повышенной скорости, продолжая снижаться, лечу на аэродром Бари. Колеса мягко касаются земли. Механик Борис Глинский вздыхает с облегчением:
– Уф, кажется, приземлились! [148]
В эту минуту глухой взрыв потряс машину: сперва забросило кверху левое, а потом правое крыло, словно какая-то невидимая сила подняла самолет с земли. Затем машина опустилась и, кренясь, развернулась носом по ветру…
– Вот тебе и приземлились!
– сказал я.
Самолет был поврежден: лопасти винтов согнуты, вместо правого колеса опорой теперь служила непосредственно консоль крыла. В таком виде, с поднятым вверх крылом, самолет по инерции продолжал тихо скользить на взлетно-посадочной полосе аэродрома.
– Вот вам и третий «сюрприз» Поукера!
– воскликнул штурман.
Я вышел из машины сам не свой: хорош первомайский подарок Родине! Взглянув на искалеченный, распластавшийся на земле самолет, я побрел прочь. Вины за собой не чувствовал никакой, а между тем получилась неприятность. Товарищи догнали меня, усадили в «виллис». Смутно помню, как это происходило, куда поехали.
– А что будет с самолетом?
– спросил я, постепенно приходя в себя.
– Все в порядке!
– успокоил меня Боря.
– Американцы уже подцепили его тягачом, потащили чинить… Поставят на ноги - и полетим!
– Вряд ли полетим, - ответил я.
– Уж скорей поплывем на пароходе. После таких приземлений не летают!
«Сюрприз» мистера Поукера!
– вертелось у меня в голове.
– А при чем здесь Поукер? Я командир корабля, я один и в ответе!»
К вечеру на виллу, где нас поместили, прибыл переводчик, вручил мне акт аварийной комиссии. Комиссия утверждала, что авария произошла якобы потому, что пилот не справился с посадкой самолета на одном моторе в сложных условиях сильного ветра, в результате чего оказалось поломанным правое шасси и погнута консоль.