Столетняя война
Шрифт:
Итак, кто очень хотел воевать, имел на это полное право, а король в этом отношении не был слишком требователен. Время испытаний для рыцарства еще не настало. Впрочем, свою выгоду в этом находили все: король, которому служили, вельможи, которые посылали своих людей биться друг с другом, солдаты, которые зарабатывали себе на жизнь. Бывшего клирика и бывшего возчика, менялу и овернского суконщика Пьера Бегона возвели в благородное сословие после того, как он сделал двух сыновей капитанами на службе короля. Что удивительного, если в том же году доверия воинов удалось добиться лотарингской крестьянке? Старые рамки треснули, и люди были готовы ко всему. Гораздо позже первых побед и освобождения Парижа коннетабль де Ришмон без колебаний навербует для осады Мо добрых два десятка рот «живодеров», иначе говоря, три-четыре тысячи наемников, не имеющих иного социального положения, кроме умения сражаться, причем сражаться охотно.
Итак, эта странная армия Карла VII в 1423 г. вышла на Реймсскую дорогу. Действительно, с горем пополам набранные части, верные Карлу VII, бродили по сельской местности восточней Парижа и, в частности, создавали угрозу городу коронаций. Этот факт не мог оставлять равнодушным короля, которому незачем было дожидаться Жанны д'Арк, чтобы понять — миропомазание прибавит ему политического веса. Его банды, действия которых были плохо скоординированы, попытались соединиться. Их надежды развеялись 30 июля 1423 г. при Краване, близ Оксера. Парижане зажгли иллюминацию. На улицах плясали.
Среди воинов, топтавших сельскую местность в войсках Карла VII, был и некий Этьен де Виньоль. Его прозвище, Ла Гир, войдет в легенду и даже в карточные термины.
Через два месяца после Кравана, 26 сентября, наступление Саффолка на Мен остановили на ландах Ла-Гравеля голодные дворянчики графа д'Омаля. Англичане недооценили этих «арманьяков», в которых видели скорее разбойников, чем солдат регулярной армии. На самом деле знать Мена и Анжу твердо хранила верность Анжуйской династии, а значит, и Иоланде Арагонской как вдове Людовика II Анжуйского. Многие воины, уже не обитавшие в своих полуразвалившихся замках, были готовы биться бесплатно только ради удовольствия наносить удары и ради единственной, но реальной выгоды — выкупов и грабежа. Сжечь ферму им мало что могло помешать. Насильно обесчестить девушку представлялось им развлечением. Но они не могли не ответить ударом на удар, и главная заповедь их катехизиса гласила: бей первым. Они бы ни за что на свете не присоединились ко двору Карла VII в Шиноне. Но сражаться за него в своих краях казалось им делом достойным.
Уж лучше наше ремесло, чем околачиваться при дворе да смотреть, у кого красивей острые носки башмаков, толще валики на одежде или более облезлая шапка по нынешней моде.
Так в своем романе «Юнец» один старый солдат [97] выражал этику этих бедных, но смелых оруженосцев, предпочитающих интригам удалые вылазки. Недооценив их способность к ответным действиям, Саффолк был разгромлен. К несчастью для Карла VII, эти «железные мечи» не составляли постоянной армии.
97
Жан де Бюэй (прим. ред.).
Бедфорд извлек урок из этого печального опыта. Он велел подготовить кампанию 1424 г. в форме прежних набегов. В то же время Карл VII рассчитывал на трения в англо-бургундском союзе и на первых своих бретонских союзников. Он сформировал армию, которая должна была стать освободительной. К воинам королевы Иоланды добавились те, кого завербовали в Лангедоке, в Дофине, в Оверни. Набирали генуэзцев, арагонцев, шотландцев.
Обе армии стоили друг друга, но не командование. С одной стороны был Бедфорд, с другой — десятки командиров, ревнующих друг к другу: Омаль, Алансон, Кулоне и еще несколько, готовых разрушить любое тактическое единство, лишь бы не создать впечатления, что они признают чью-то власть.
Столкновение произошло 17 августа под Вернёй-сюр-Авр. Французы имели численное преимущество. Они напали первыми: в атаку пошла конница, за ней с трудом поспевали пешие сержанты. Только шотландцы позволили себя перебить. Итальянцы, которым следовало обойти врага, предпочли грабить обоз. Как некогда при Креси, как некогда при Азенкуре, английские лучники совершили чудо. Омаль оказался в числе убитых.
Карл VII уже было видел себя и на пути к коронации, и на пути в Париж. Теперь он почувствовал, что умеренное присутствие духа покидает его. Среди придворных волнений он отныне занялся своими любовницами. Вернёй удлинил войну на двадцать лет. Именно тогда многие парижане, изгнанные после 1418 г., начали переговоры о своем возвращении.
Но английская победа отнюдь не была решающей. Вернёй оставил Карлу VII его Буржское королевство, само существование которого было постоянным отрицанием договора в Труа, а значит, английского присутствия в Руане, Кане или Париже. Настоящим результатом этой победы было затягивание войны. Ее могли закончить только два события: либо вступление Карла VII в Руан, либо Генриха VI — в Тулузу.
А ведь у Бедфорда были и другие заботы, кроме переправы через Луару. Амбиции Глостера в Нидерландах угрожали союзу с Бургундией, да и в самой Англии тот разжигал мятежи. Четыре года во Франции можно было вести только операции ограниченного масштаба. Главным их результатом стало установление власти Генриха VI в Мене: Солсбери вступил в Ле-Ман, обстреляв стену из пушек, 2 августа 1425 г. Знать, верная Карлу VII, перебралась в Буржское королевство.
В условиях такого застоя осада Мон-Сен-Мишель легко приобрела символический смысл. Англичане 28 сентября 1424 г. начали блокаду острова, зная, что защищен он слабо: гарнизон состоял из двухсот нормандских латников, нескольких решительных местных жителей и монахов. С самого начала весны в море вышло два десятка судов. Бальи Никола Бюрдетт блокировал побережье и удерживал остров Томбелен, который должен был стать исходной позицией для окончательного штурма.
Капитаном Мон-Сен-Мишель был нормандец, рыцарь Никола Пейнель. Он разыграл последнюю карту, какая у него оставалась, — время. Стенам Мон-Сен-Мишель эскалады были не страшны, а импровизированный флот из палубных лодок в безлунные ночи подвозил осажденным провиант. Тем самым моряки Мон-Сен-Мишель во главе с Ивоном Приу по прозвищу Морская Волна и моряки соседних бретонских портов давали защитникам возможность изматывать осаждающих.
Герцог Иоанн IV Бретонский сообразил, что падение Мон-Сен-Мишель будет предвестием возврата англичан в герцогство. Едва он решился вмешаться, как его опередили моряки Сен-Мало: 16 июня 1425 г. флот этого города взял на абордаж английские корабли. Защитники Мон-Сен-Мишель ликовали. Они, храня верность Карлу VII, под командованием нового капитана Луи д'Эстутвиля продержатся до прихода французской армии в 1444 г. Большего не понадобилось, чтобы святой архангел Михаил стал считаться покровителем королевских лилий.
Победа Дюнуа над Уориком при Монтаржи в 1427 г. тоже приобрела ореол великого подвига. Орлеанский бастард — титул графа Дюнуа он получит только в 1439 г. — тогда был молодым рыцарем двадцати четырех лет, желавшим защитить орлеанские земли, которые принадлежали его единокровному брату герцогу Карлу, попавшему в плен после Азенкура, а также создать себе имя, способствуя победе того, кто раньше принадлежал к партии его отца Людовика Орлеанского и был противником бургундцев.
Бедфорд по-настоящему снова принялся за завоевания только в 1428 г. Банды «разбойников», мешавшие ему осуществлять власть между Сеной и Луарой, не складывали оружия, и было ясно видно, что никакая демонстрация военной силы не покончит с ними. Англичане несколько раз прочесывали местность. Едва «арманьяков» изгоняли, как те появлялись снова. В городах и особенно в Париже заговоров становилось меньше по мере того, как слабели сторонники Карла VII, но эти заговоры оставались столь же опасными. Бедфорд хорошо знал: чтобы открыть городские ворота, хватит нескольких человек, а округа кишит арманьяками, готовыми ворваться в чуть приоткрытые ворота. Лишь покорение Буржского королевства заставит повиноваться подданных Генриха VI. Чтобы никто больше не ссылался на Карла VII, нужно было сделать, чтобы Карла VII не стало.