Столетняя война
Шрифт:
– Тогда, возможно, нам не стоит играть на деньги.
– Я могу позволить себе проиграть несколько леопардов, - сказала она искушающе, - может, пару штук, и это добавит в игру остроты, правда ведь?
– Значит, леопард, - согласился Томас.
Графиня улыбнулась и жестом велела ему перенести шахматную доску и фигуры на столик рядом с ее креслом.
– Можешь играть белыми, дорогуша, - сказала она, все еще улыбаясь, когда Томас передвинул первую пешку.
– Это причинит тебе боль, - продолжала она, ее голос звучат совсем нечетко, - очень сильную!
Глава шестая
Выбраться из монастыря оказалось легче, чем смел надеяться Томас. Графиня была права. По коридору, через комнату, заваленную вонючей поношенной одеждой, которая была приготовлена для раздачи бедным, и на улицу, через дверь с единственной щеколдой.
Томас получил урок по шахматам и стал беднее на семь леопардов, но узнал имя святого, принимающего меч Петра, хотя это знание было бесполезным, если бы он не смог сбежать из Монпелье.
Он дожидался глубокой ночи до того как покинуть монастырь, зная, что городские ворота будут закрыты до рассвета. До тех пор ему пришлось бы ждать, потому что он сомневался, что сможет спуститься со стен.
Городской крепостной вал, увешенный знаменами, выглядел слишком высоким и, несомненно, хорошо охранялся.
Он завернулся в свой темный плащ. Дождь прекратился, но улицы еще были мокрыми, на мостовой сияло дрожащее отражение тусклого фонаря, висящего в дверном проеме дома напротив. Ему нужно было где-то спрятаться до рассвета и везение, чтобы ускользнуть от людей, которые, без сомнения, его преследовали.
– Солдат, говорящий на латыни, - раздался голос, - ну разве это не чудо в наше время?
– Томас быстро повернулся и замер. Вилы с двумя зубцами были направлены на его живот, а держал их высокий ирландский студент, мастер Кин.
Он был в своем студенческом одеянии, чернеющим в ночи.
– Полагаю, нож еще при тебе, - сказал Кин, - но думаю, что вилы вонзятся в твои кишки до того, как ты перережешь мне горло.
– Я не хочу тебя убивать, - сказал Томас.
– Какое облегчение это слышать, а я-то беспокоился, что умру до утренней молитвы.
– Просто поставь вилы, - сказал Томас.
– Мне и с ними хорошо, - заявил Кин, - я даже некоторым образом доволен собой.
– Почему?
– Они преследовали тебя как свора щенков, загоняющих оленя, но я рассудил, что ты мог лишь спрыгнуть в обитель Святой Дорки, и я был прав. И разве я не умен?
– Очень умен, - произнес Томас.
– Так это потому ты отправил их подальше от Святой Дорки?
– Подальше?
– Я слышал как ты кричал, что я ушел в другую сторону.
– Потому что они предложили деньги тому, кто схватит тебя! Для бедного студента это большой соблазн! Зачем делиться деньгами с остальными? Я просто подержу вилы там, где они сейчас находятся, и получу пару месяцев бесплатного эля, шлюх, вина и песнопений.
– Я предложу тебе больше, - сказал Томас.
– Приятно это слышать. Песнопения, конечно, и так бесплатны, но эль, вино и шлюхи? Дороговаты в этом городе. Ты замечал когда-нибудь, как поднимаются цены на шлюх в городе, где много служителей церкви?
Это странно, или, возможно, не учитывает, сколько у девиц клиентов, а это факт. Так сколько ты мне заплатишь?
– Пощажу твою жизнь.
– Бог мой, мышь предлагает жизнь кошке!
– Брось вилы, - предложил Томас, - помоги мне выбраться из города, и я заплачу тебе достаточно, чтобы ходить к шлюхам весь год.
– Твою женщину схватили, - сказал Кин.
Томас похолодел. Он уставился на молодого ирландца.
– Это правда?
– Остановили у северных ворот, взяли с тремя мужчинами и ребенком. Она у сира Роланда, он схватил ее.
– Боже мой, - произнес Томас.
– Ты знаешь, где она?
– По слухам, рыцарь-девственник ведет ее на запад, в Тулузу, но это то, что говорят в таверне "Аист", а половина того, что там можно услышать - выдумки.
В прошлом году говорили, что конец света наступит в день Святого Арнульфа, но мы всё еще дышим. Ты думаешь, он и правда девственник?
– Откуда мне знать?
– Просто мне кажется это странным. Девственник! И такой красавчик.
Томас прислонился к монастырской стене и закрыл глаза. Женевьеву забрали. Церковь по-прежнему преследует ее, потому что когда Томас впервые ее встретил, она находилась в камере приговоренных, ожидая сожжения по обвинению в том, что она бегинка [55] , еретичка. Он выругался.
– Нет смысла выражаться, - сказал Кин.
Томас по-прежнему не открывал глаза.
55
Бегинки (лат. beguine, beguinae) — религиозное движение, возникшее в средневековой Европе в XII веке и достигшее общеевропейского масштаба в XIII веке. Членами данных религиозных общин были в основном женщины, которые вели образ жизни, близкий к монашеству. Странствующие бегинки, проповедовавшие без всякого контроля со стороны Католической Церкви, зачастую распространяли еретические воззрения (ересь), что было обусловлено религиозным невежеством низших слоев общества, составлявших большинство бегинок. В XIII—XV веках Церковь вела борьбу против еретических движений бегинок, из-за чего их деятельность иногда была полностью запрещена в некоторых европейских странах. В 1215 году (на IV Латеранском соборе) и в 1311 году (на Вьеннском соборе) общины бегинок были запрещены.
– Я заберу у тебя эти вилы, - произнес он с горечью, - и воткну их тебе в живот.
– Не лучшая твоя идея, - сказал Кин, - потому что я не принесу тебе пользы с вилами в кишках.
Томас открыл глаза. Вилы опустились и теперь были направлены к его ногам.
– Хочешь мне помочь?
– Мой отец лорд, видишь ли. А я - третий сын, а это как у собаки пятая нога, так что он захотел, чтобы я стал священником, да поможет мне Господь, потому что всегда полезно иметь в семье священника.
Делает отпущение грехов более удобным, но мне не по вкусу. Мои старшие братья будут сражаться, а я обречен молиться, но я не собираюсь проводить лучшие годы на коленях.
Так что мне просто нужно, чтобы кто-нибудь дал мне лошадь, кольчугу и меч, и я стану гораздо счастливее.
– О Боже, ты с братом Майклом...?
– Тем монахом? Я подумал, что он с тобой, но никто мне не поверил. Он не выглядел сильно испуганным, когда ты приставил тот нож к его глотке.
– Как тебя зовут?
– спросил Томас.