Стопроцентно лунный мальчик
Шрифт:
Двое старикашек у прилавка при виде дядьки с бутылью разволновались и принялись на него кричать — видимо, сводили какие-то старые счеты. Две пары красных и очень грязных рук ухватились за бутылку. Ругань столбом стояла, началась потасовка, бутылка упала на твердый, крытый линолеумом пол и разлетелась вдребезги, залив все вокруг вонючей пенистой жидкостью. Иеронимус никогда раньше не видел, чтобы старики дрались с таким ожесточением. Даже Чаз О’Луни слегка удивился. Только когда третья бутылка разбилась о голову одного
— Вон отсюда, а то полицию вызову!
О’Луни тянул к выходу намертво сцепившихся пьянчуг.
— Валите, уроды, и чтобы я вас больше здесь не видел!
Вытолкать за дверь престарелых буянов оказалось не так-то просто. Мелькали кулаки, со звоном разлетались бутылки.
Брейгель смотрел-смотрел на этот цирк, потом спокойно положил на место две консервные банки, неспешной походкой подошел к дерущимся и, одним плавным жестом оторвав их друг от друга, побросал за дверь, словно три пачки макулатуры. Будто не заметив, что стариканы приземлились мордой вниз и сильно поранились, он вернулся на свое место напротив Иеронимуса и как ни в чем не бывало продолжил разговор:
— Так о чем ты говорил? Девчонка сняла с тебя очки, что ли?
Иеронимус понял, что разговаривать о таких подробностях с Брейгелем — пустая трата времени. Пытаясь объяснить приятелю, что такое лунарный офтальмический символяризм, зачем нужны защитные очки и почему носителям ЛОС до конца жизни запрещается покидать Луну, Иеронимус каждый раз наталкивался на полное, хотя и дружелюбное, равнодушие. Все эти сложности Брейгелю были недоступны, к тому же он постоянно отвлекался. На его взгляд, Иеронимус носил очки просто так, без всякой причины.
Впрочем, Иеронимус и не собирался обсуждать с другом-дебилом тонкости лунарного офтальмического символяризма. Ему нужна была конкретная услуга.
— Слушай, у тебя ведь есть водительские права?
— А то!
— Ты не мог бы одолжить у матери машину и отвезти меня сегодня вечером в Зону первого ЛЭМа?
— Первого ЛЭМа? Ты же там был вчера.
— Был, и мне опять нужно.
— Так, предполагаю, тут замешана девица, с которой ты вчера ушел у всех на виду! Она что, там живет? Местная ЛЭМ-зоновская лисохвостка?
— Она с Земли.
Брови Брейгеля поползли вверх так стремительно, что Иеронимусу даже показалось, будто у его приятеля сплющился череп.
— С Земли?
— Ну я же говорю.
— Девчонка с планеты-прародительницы шаталась одна по Зоне первого ЛЭМа?
— Даже не верится, правда?
— И что было? Вы с ней позволили себе окунуться в роскошества перипатетической эротомистики?
— Нечего мне голову морочить своими дурацкими словечками.
— Ваши
Иеронимус вздохнул.
— Если ты хочешь узнать, целовались мы или нет — то да.
— Долго? С языком?
— Брейгель, ты же знаешь, я ненавижу такие вопросы.
— Прости, я забыл, что ты у нас с комплексами.
— Нет у меня никаких комплексов. Что ты лепишь?
— Клеллен всем рассказывает, что у тебя комплексы.
— Клеллен? Она-то здесь при чем?
— Она говорила в классе, что в жизни не тискалась с таким закомплексованным парнем.
— Врет она! Я с ней никогда такими вещами не занимался.
— А она говорит, было. Говорит, что ты классно целуешься, а насчет потискаться — вообще никакой.
— Много она понимает! У Клеллен с головой не все в порядке.
— Так вы не целовались?
— Целовались, но просто так, не всерьез.
— А есть разница?
— Еще бы, придурок! «Просто поцеловаться» — это значит… Ну, просто поцеловаться. Раз или два. Не больше десяти минут. А всерьез — это уже не только поцелуи, а еще и обниматься, и всякое такое…
— Клеллен говорила, вы с ней полдня обжимались на вечеринке у Мегги-Мэг, и другие тоже видели…
— А, вот ты о чем! Брейгель, на той вечеринке все упились в лохмотья…
— Клеллен — горячая штучка.
— Да, но, по-моему, она совершенно чокнутая.
— Может, и чокнутая, только я бы согласился нюхнуть из Джескеровой серебряной коробочки, если бы мне за это разрешили облизать ее зубки! Я сто раз к ней подваливал, да она меня отшивает! А ты с ней обжимался, и это всем известно!
— Слушай, я не хочу о ней говорить. Отвезешь меня сегодня?
— Что я тебе, персональный шофер? Лакей-камердинер? А если маме понадобится машина?
— Ты сам говорил, твоя мама никогда на ней не ездит.
— Ездит иногда.
— Ну купи ей ящик пива, и она никуда не поедет.
— Знаешь, я бы тебе должен челюсть свернуть на сторону за такие слова!
— Брось, ну соглашайся. Поедем в Зону первого ЛЭМа!
Брейгель уставился в пространство.
— Девчонка с Земли… Как, бишь, ее зовут?
— Окна Падают На Воробьев.
— Это как? «Окна» — имя, «Падают На» — второе имя, «Воробьев» — фамилия?
— Нет. Просто имя, вся фраза целиком. А фамилию ее я не знаю.
— Наверное, при такой красоте непринципиально, как ее зовут. У нее, кстати, нет сестры или подружки? Иначе я не играю, езжай себе на поезде. Я не согласен дежурить при тебе на подхвате, пока вы будете с этой земной труляляшечкой языки узлом завязывать!
«Иисус и Пикси! — мысленно вскипел Иеронимус. — Вот дурак проклятый, кратер вместо башки!»
— Что-то мне подсказывает, — продолжал Брейгель, шумно отхлебнув заг-зага, — что у тебя нет возможности позвонить этой инопланетной конфетке?