Страна премудрых пескарей. Очерки истории эпохи
Шрифт:
Тем не менее объяснение нашлось. И довольно убедительное.
Европу зачастую называют полуостровом Азии. Даже в географически естественных границах – по Уральским и Кавказским горам да Каспию – она составляет лишь малую долю Евразийского материка. Если же принять во внимание, что славянскую её часть представители более западных народов искренне считают азиатской, то и вовсе мало что остаётся. Хотя бурная активность этой малышки уже далеко не первый век отражается во всём мире.
У Европы в свою очередь есть мелкая, но всех достающая, частица.
Британия уже несколько веков официально именуется Великой. В самом деле, довольно долго её владения охватывали весь земной шар так, что над империей никогда не заходило солнце. Даже сейчас, официально отпустив на волю всю былую добычу, кроме разве что Гибралтара да Фолклендских островов, она остаётся во главе Содружества Наций, чьи преференции во взаимной торговле дают ей немалую экономическую и политическую силу.
Но собственно Британия – сравнительно
Вдобавок собственный британский опыт взятия под контроль территорий, откуда проще всего вторгнуться на остров, оказался неудачен. Однажды превратности династических переплетений позволили Англии претендовать на французский престол. Но Столетняя (1337–1453-й годы, то есть 116 лет) война завершилась изгнанием англичан, а вскоре и родная для множества тамошних дворян Нормандия окончательно отошла к Франции.
Британии остался единственный способ предотвратить новые вторжения – европейское равновесие, то есть патовое положение на шахматной доске континентальной Европы. Стратегия выдержала долгую проверку временем. Несколько веков подряд британские политики следили за тем, чтобы в Европе было две почти равные силы, дабы их равенство вынуждало их постоянно соперничать между собою, а на вторжение через пролив не оставалось ни ресурсов, ни желания. Британия поддерживала слабейшего – то добрым советом, то деньгами, то подталкиванием потенциальных союзников. Непосредственной военной силой она вмешивалась лишь тогда, когда косвенных средств поддержания равновесия не оставалось.
Так, в Войне за испанское наследство (1701–14), памятной нам в основном по блестящей экранизации пьесы Скриба «Стакан воды», Британия участвовала прямо (её полководец Джон Уинстонович Чёрчилл (1650.05.26–1722.06.16) за многократные победы удостоился в 1702-м герцогского титула и таким образом основал род Малборо), ибо иначе нельзя было сформировать надёжный противовес Франции. Завершилась война компромиссом: испанский престол достался Филиппу Бурбону, но при условии отказа его и его потомков от прав на французский престол, и объединение двух величайших империй того времени осталось невозможным.
Страны развиваются с разной скоростью. Баланс сил меняется постоянно. Принцип «у Британии нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов, а есть только постоянные интересы» – не хвастовство и не коварство, а неизбежное следствие непрестанного маневрирования по всей политической арене. Отсюда же и печально известное английское лицемерие: когда имеешь многовековой опыт предательств, поневоле научишься скрывать свои мысли.
С нашей точки зрения такое поведение сомнительно. Россия на всём протяжении своей истории с момента формирования и по сей день тоже постоянно под угрозой иноземного вторжения. Но границы наших врагов не так переплетены, как в Западной Европе. Поэтому нам почти невозможно стравливать их между собою. Мы вынуждены просто встречать каждое новое вторжение всей силой (благо на наших просторах есть где её взять), удерживая в это время остальных потенциальных
Замечательный английский историк и теоретик исторической науки Тойнби определяет цивилизацию как привычный формат ответа на вызов. По его мнению, русская цивилизация под внешним давлением резко сжимается, уходя от источника давления, а потом столь же резко расширяется, вбирая этот источник в себя и превращая в один из множества источников своей силы. Фраза «за века обороны Россия расширилась на половину евразийского континента» – не анекдот, а довольно точное описание результата длительного следования описанному Тойнби порядку действий.
Впрочем, английская цивилизация оказалась не менее эффективна. Отточенное искусство стравливания зачастую позволяло брать новые земли едва ли не голыми руками. Так, Индия, чьё население всегда многократно превосходило английское, завоевала себя для Британии практически сама: междоусобные распри сотен местных князьков позволили англичанам раз за разом сокрушать очередного независимого правителя силами уже зависимых. А в книгах Фенимора Купера делавары благородны, а гуроны коварны потому, что на протяжении большей части XVIII века гуроны воевали на французской стороне, а делавары на британской. Кстати, скальпы они (и прочие индейские племена) снимали одним и тем же способом, ибо этому приёму их обучили британцы: наёмников оплачивали по числу сданных скальпов.
Могущество и богатство привлекают немало сторонников. Растущая империя стала желанным союзником. В двадцатилетие войн, последовавших за Великой Французской буржуазной революцией, Россия оказалась по одну с Британией сторону баррикады не только из монархических соображений, но и потому, что британский рынок охотно поглощал русское сырьё и продовольствие, давая взамен продукцию постоянно разнообразящейся промышленности. Правда, британцам пришлось посодействовать заговору против императора Павла I Петровича Романова: тот по примеру прадеда Петра I Алексеевича старался развивать собственную промышленность и потому тяготел к союзу с Францией, а тогдашним дворянам – как и нынешним деятелям, прикрывающимся либеральными лозунгами, но воспринимающим себя как дворян и относящимся к остальному народу как к крепостным и даже рабам – было куда выгоднее продавать необработанное, предаваясь не хозяйственным хлопотам, а балам и зарубежным поездкам на выручку от экспорта.
Совместная победа над Наполеоном не помешала Британии уже через четыре десятилетия встать на сторону его племянника – нового французского императора Наполеона III. Война против России, где Британия и Франция соучаствовали, нынче называется Крымской потому, что новоявленные союзники понесли тяжелейшие поражения повсюду, кроме этого полуострова. Особо впечатлил британский поход на Камчатку. Гарнизон тамошнего Петропавловска составлял порядка полутора сот инвалидов (в те времена это слово означало непригодного к полноценной строевой службе). К ним при подходе британской эскадры примкнула пара сотен местных охотников. Кроме того, в Авачинской бухте находились фрегат «Аврора» и транспорт «Двина». Этого хватило, чтобы 1854.08.20 отбить десант в семь с половиной сотен морских пехотинцев, поддержанный мощью британской артиллерии, и 1854.08.24 обратить в бегство саму эскадру гордой владычицы морей. Но Крым соединён с материком столь узким перешейком, что противник морем мог подвозить туда несравненно больше войск и ресурсов, чем мы по суше. Двукратное во всём Крыму и более чем трёхкратное близ Севастополя численное превосходство позволило объединённым силам Британской, Османской и Французской империй (при участии Сардинского королевства, впоследствии ставшего ядром объединения Италии) за год осады выбить русские войска из главной базы Черноморского флота. Правда, и потери противника в Крымской кампании на четверть превысили наши. Но опытные журналисты представили сомнительный успех как грандиозную победу над всей Российской империей. Вдобавок император (1825.12.01–1855.03.02) Николай I Павлович Романов (1796.07.06–1855.03.02) умер (по распущенным тогда же – вероятнее всего, британскими пропагандистами – слухам – покончил с собою от обиды на военные неудачи, хотя неудач к тому моменту ещё, в сущности, не было) за полгода до падения Севастополя, и политические игры при смене правления ослабили упорство страны. Война закончилась Парижским мирным договором 1856.03.30, изрядно ограничившим возможности России (в частности, нейтрализовали Чёрное море: российский Черноморский флот вовсе запретили, а Турция сохранила флот в Мраморном море, у входа в Чёрное). Денонсировать его удалось лишь в 1870-м, после разгрома Франции Пруссией.
К моменту денонсации Парижского договора Британия нашла новую причину для борьбы с Россией. Регулярные налёты кочевников на русские поселения вынудили империю постепенно взять под контроль всю Среднюю Азию и во избежание контрабанды укрепиться даже на Памире. А за ним – уже Гималаи, за Гималаями – индийская жемчужина британской короны. В романе Киплинга «Ким» красочно описаны интриги английских разведчиков на Гималаях против российских. Роман дал противостоянию великих держав название «Большая игра», недавно использованное Михаилом Владимировичем Леонтьевым для цикла книг и передач на эту тему.