Странная барышня

Эрра Алла

Я до сих пор не могу понять принцип работы Дара, доставшегося по наследству от бабы Светы. Но с помощью него смогла направить тепло на поражённый участок и заодно немного подняла иммунитет всего организма. Станислав Альбертович ожил прямо на глазах.

— Ишь ты! — воскликнул он. — Да вы, матушка, кудесница! Ничего не болит! Ей-богу, ничего! Эх, сейчас вместе навернём свининки да запьём хорошим винцом!

— А вот от жирного, жареного и алкоголя придётся отказаться, — разочаровала я его. — И желательно от курения тоже. У вас раздражённый

желудок. Его соки от неправильной пищи разъедают стенки. Скоро образуется дырка, и всё через неё мимо попадать будет. Мучительная смерть гарантирована.

— Что ж мне голодным до конца своих дней ходить? — скривился он.

— Наоборот. Кушайте раз пять-шесть в день. Но по чуть-чуть. И накой тяжёлой пищи! Котлетки на пару ваш повар готовить умеет?

— Он всё умеет! В столице учился, а до того в самом Лионе. Поэтому и выписал его сюда за хорошие деньги.

— Отлично! Я ему подробный рацион для вас составлю. Годик потерпите, а потом уже можете небольшую слабину себе дать. Всё-таки жить нужно вкусно, а не грустно.

— Вот не было печали. Но сейчас, когда ничего не болит, начинаю страшиться возвращению колик. Пожалуй, послушаюсь совета… Но от сигар отказаться не в силах!

— Уговорили, — улыбнулась я. — Разрешаю одну, но только после еды.

— Каждой?

— Нет. Основной днём. Ну, не капризничайте, Станислав Альбертович! Меня на что угодно уговорить можно, но вы сейчас не со мной торгуетесь, а со своим здоровьем.

Постепенно наш разговор вернулся к моим проблемам. Когда я подробно объяснила их суть, то граф тут же предложил.

— Я поговорю с управляющим об отсрочке. Мне он отказать не посмеет. Ещё могу заранее выплатить деньги за будущие доски. И от себя прибавлю. Не обеднею! Вы мне вон какой подарок сегодня сделали!

— Спасибо, но нет. Хочешь потерять друга — дай или возьми у него в долг. И вот эти самые долги Марии Артамоновны гасить за чужой счёт не намерена. Хотя… Немного помочь в ваших силах. Пригласите на послезавтра господина Брювельда к себе. Хочу сделку с ним при вас произвести. И ещё мне нужен честный оценщик-ювелир. Найдёте такого?

— Есть на примете. Но вы меня заинтриговали такой просьбой. Не поделитесь мыслями?

— Нет. Пусть это будет моей маленькой местью за то, что от сигар не хотите отказываться. Я бываю очень вредной, как видите.

Отсмеявшись, мы продолжили нашу беседу на ничего не значащие темы. Вскоре прибыл слуга и сообщил, что доски местный краснодеревщик признал очень годными. Если они все будут такого качества, то он сам с удовольствием возьмёт часть их по сходной цене.

— Фиг ему! — грозно сказал граф Бровин. — Мы тут сами с усами!

— Отлично. Значит, ориентируюсь исключительно на ваши “усы”… Но, Станислав Альбертович, — сказала я, с плохо скрываемым волнением, — у меня к вам ещё есть одно щекотливое дело. Скажите, а кто подтверждал законность прав на поместье?

— Дворянское собрание и нотариусы. Всё по закону должно быть.

— Я могу ознакомиться с бумагами?

— К сожалению, нет, если вы не были упомянуты в завещании. Врать не стану — до конца не помню, да и несведущ в подобном крючкотворстве, но по имуществу Василия Юрьевича был серьёзный пакет документов аж из самой столицы. Все душеприказчики Озерских там обосновались, так как Василий Юрьевич вёл свои дела через Москву. Подлинность документов можно смело гарантировать — солидная нотариальная контора оформляла.

— Жаль… Ладно! Будем работать с тем, что имеем!

Домой я возвратилась полная сил и в предвкушении послезавтрашнего дня. Даже потряхивало немного от азарта и волнения. Ощущала себя как солдат перед решающей битвой. Могу голову потерять, а могу скинуть с родового поместья долговое ярмо. Тут уж как повезёт.

В дом вошла, к счастью, не столкнувшись с Мэри и Вальдемаром. Сразу направилась к себе.

— Где эти? — спросила у мгновенно появившейся Стеши.

— Барыня с сынком своим в столовой сидят. Шипучее вино пьють. Ужо… Енто… Во! ПЯТУЮ, — похвасталась девушка приобретённым умением считать, — бутыль из погреба приношу. И в карты играють.

— Встретились два одиночества… Чтоб их пронесло с этого шампанского.

— То оно могёть и пронесёт, токмо я, как вы и говорили, слухала внимательно, о чём они судачили. Нехорошее замышляют, Лизавета Васильевна. Ужо всю комнату вашу облазили, деньги спрятанные искали, да не нашли. Теперича, когда в город соберётесь, хотят у вас их отнять.

— Они сдурели?! Это же в их интересах закрыть долг! — возмутилась я от таких новостей.

— Того не ведаю, но пьянющие ужо с обеду. Говорят громко и вас нехорошо называют.

— Чёрт! Как же мне хочется придушить эту парочку! Значит так, Стешенька. Очень нужна твоя помощь. Надо завтра будет под вечер деду Прохору отнести мешок с деньгами и ещё кое с чем. Когда мы с Макаром поедем в Кузьмянск, то Прохор пусть нас на дороге ожидает. Только подальше от усадьбы, чтобы никто не заметил. Там он и отдаст его мне.

— Сама не понесу: барыня позвать могут. А Марфу отошлю. За малыми детьми пригляду нет, вот и шлындают до деревни. Тама переночует, а по зорьке вернётся.

— Как она себя чувствует? Дорога неблизкая.

— Да чё ей станется? Козой ужо бедовая скачет! Ежели не по дороге, то через лесочек бежать недалеко.

— Ладно… Но только пусть языком не болтает.

Утром меня позвала к себе мачеха. Лежит на кровати и опохмеляется вчерашним недопитым шампанским. В последний месяц я её вообще редко трезвой вижу. Спивается Мэри быстро, и следы от возлияний уже вовсю расцвели на её обрюзгшим лице. Видимо, резервы печени себя исчерпывают. Закономерный итог, когда постоянные шумные загулы в развесёлой компании себе подобных превращаются в обыкновенное бытовое пьянство.