Странники войны
Шрифт:
— ...Кстати, за три дня до покушения на фюрера фельдмаршал был ранен, — слишком запоздало напомнил Скорцени. — Сам по себе этот факт уже служит подтверждением верности и мужества. Далеко не каждому командующему посчастливилось получить боевое ранение во времена, когда в руках у него уже был маршальский жезл [73] .
— Это-то обстоятельство и заставило фюрера не торопиться с арестом, — наконец-то решился Гиммлер, отлично понимая, что выдает одну из тайн «Вольфшанце». — Однако фюрер не сомневается в причастности Африканского Лиса к заговору. И возмездие все равно наступит, причем очень скоро.
73
Реальный факт. Как известно, в июле 1944 г., за три дня до взрыва мины в ставке фюрера фельдмаршал Эрвин Роммель, являвшийся в то время командующим группой армий «Б» во Франции, был ранен в служебной машине, когда направлялся на передовую для инспектирования своих войск. Его обстрелял из пулемета американский летчик.
Гиммлер повернулся к Скорцени. Лицо его застыло в презрительно-суровой маске палача, который никогда не отступится от завещанной ему правителем и Богом секиры.
— Мы с вами тоже должны иметь какое-то отношение к этому... пусть даже справедливому возмездию? — дипломатично поинтересовался штурмбаннфюрер.
— Мы — нет. Но оно к нам — может иметь. К тому же самое непосредственное. Известно ли вам, что с некоторых пор Роммель — не только фельдмаршал, полководец, но и один из самых богатых людей планеты? Точнее, мог бы стать одним из самых богатых. Если, конечно, ему удалось бы выжить в этой войне и осуществить замыслы, которые он, несомненно, вынашивает в душе.
— Простите, рейхсфюрер, но я не понимаю, о чем идет речь.
— Об «африканских сокровищах» фельдмаршала. Что вы так удивленно смотрите на меня, Скорцени?
— Очевидно, потому, что до сих пор мне ничего не было известно о них.
— В самом деле? — иронично усомнился Гиммлер. — Вы действительно никогда не слышали об этих драгоценностях ни от Кальтенбруннера, ни от Шелленберга? От Хеттля, наконец?
— Разве что краем уха... О произведениях искусства, которые вывезены из Африки и покоятся сейчас где-то в районе Австрии.
— В районе будущей «Альпийской крепости». Творения мастеров — тоже, конечно, ценность. Однако ими распорядиться будет куда сложнее. И не о них наша сага. Слитки золота, изделия из серебра, бриллианты, старинные золотые монеты... Там несметные богатства, Скорцени... Несметные!
Гиммлер умолк, и первый диверсант рейха заподозрил, что он не решится быть откровенным до конца. Только поэтому спросил:
— Они все еще в Африке?
— Это облегчало бы нашу задачу. Послушайте, штурмбаннфю-рер... То, что вы сейчас услышите, является одной из самых больших тайн не только Третьего, но, очевидно, и Четвертого рейха. Она куда важнее для нас с вами и для будущего Германии, нежели тайна «Регенвурмл агеря», при всем уважении к его творцам. После того, что вы сейчас услышите, вы окажетесь еще одним посвященным в детали этой операции.
— Обычно в подобных случаях мне доверяли, — самолюбиво известил Скорцени своего высшего патрона. — Очевидно, потому, что я убеждал в своей надежности.
Гиммлер прокашлялся, ухватившись за края бойницы, по-ястребиному осмотрел раскинувшийся под ними городок, словно камикадзе, которому через несколько секунд предстоит направить свою машину на вражеский объект, чтобы погибнуть с именем императора на устах...
— Часть драгоценностей Роммель, по всей вероятности, припрятал прямо там, в Африке, где-то неподалеку от столицы Туниса. Хотя сам фельдмаршал всячески пытается утаить этот факт, считая клад своей личной долей. Некоторую, незначительную часть сумел доставить в Германию. Но основной контейнер покоится сейчас на морском дне, неподалеку от берегов Корсики.
— Этот остров не перестает поражать мир буйными фантазиями Творца.
— И сатаны, — добавил Гиммлер.
— Почему они оказались на дне? Что помешало доставить их с Северной Африки в Германию и припрятать где-то в горах, поблизости от «Бергхофа» или в подземельях « Регенвурмлагеря»? Это было бы куда надежнее, а главное — здесь они были бы доступнее. Для посвященных, естественно.
— Так сложились обстоятельства, Скорцени. Когда экспедиционный корпус Роммеля спешно перебрасывали в Италию, контейнеры не решились перевозить в Германию по воздуху. Их погрузили на два корабля, которые под усиленным конвоем пошли на Корсику. Но Корсика все же принадлежит Франции. Рядом англичане и американцы... Поэтому когда американская авиация вывела корабли с грузом из строя, конвою пришлось срочно решать, что делать дальше. Корабль, на котором были контейнеры с картинами и бумажными деньгами, все же сумел добраться до одного из прибрежных островков, на котором стоял немецкий гарнизон. Оттуда часть «коллекции» перебросили в район Зальцбурга, а часть пришлось упрятать в тайники неподалеку от итальянского городка Виареджо.
— Мы дотянемся до них, рейхсфюрер. Не думаю, чтобы это было сложнее, нежели добывать Муссолини с вершины Абруццо.
— Именно поэтому вы становитесь носителем нашей тайны. Само собой разумеется, что я очень рассчитываю на вас и ваших «фридентальских коршунов». Но заниматься изъятием картин из-под Виареджо сейчас — значит наводить врага на явный след.
— Ничего, выждем, — деловито согласился Скорцени. — Я подготовлю специальную группу, которая, еще не зная точной цели, начнет готовить в районе Виареджо надежную базу, налаживать связи, устраивать явки, тайники... Тем более что в Италии у меня остаются надежные люди.
— Знаю, — как бы невзначай обронил Гиммлер. И Скорцени не решился уточнять, что именно ему известно. О вилле «Орнезия», гнезде княгини Сардони, Гиммлер вроде бы знать не должен был. — Пока действительно не время. Но группу готовьте.
Гиммлер вновь умолк. Он расставался со своей тайной, как ростовщик со ссудами: хоть и понимал, что возвращать будут с солидными процентами, скупость все равно заедала.
— Еще одна группа, как я понял, должна стать «корсиканской», — Скорцени тут же вспомнил о «баварской сепаратисте» из ресторана «Солнечная Корсика» Шварце, командире батальона СС-«корсиканцев» Пауле Умбарте и конечно же все еще предающемся садовничеству «темном» агенте лейтенанта Сильвио Пореччи некоем «Могильщике». Старая агентура, проверенные явки, былые связи.,. Сколько раз он убеждался, как важно сохранять все это. А сколько раз еще сумеет убедиться в этом после войны!
— Судно, на котором находились драгоценности, оказалось в более трудном положении. В любое время оно могло пойти на дно, его попросту могли захватить если не американские десантники, то местные островные деголлисты; а то и корсиканская мафия, мало в чем уступающая по своей агрессивности сицилийской. Взвесив шансы, командир охраны приказал подойти к небольшой отмели у подводной скалы и опустить контейнер на дно. Как потом оказалось, судно еще способно было продержаться как минимум сутки. За это время наши люди сумели бы перебросить драгоценности небольшими партиями на материк. Но дело сделано и раскаиваться бессмысленно.
— Кто возглавлял охрану контейнеров?
— Оберштурмбаннфюрер... Впрочем, к этому человеку мы еще вернемся.
— Когда? — машинально спросил Скорцени.
— Как только уйдут в небытие трое других людей из команды, которая занималась переброской контейнера к месту захоронения.
— Всего трое?
— Пятеро других эсэсовцев уже сложили свои головы. На фронте, естественно.
— Фронт безжалостен к носителям любых тайн рейха, — сдержанно признал обер-диверсант, подумав о том, что, когда придет пора избавляться от него, Скорцени, до фронта дело не дойдет. Уберут прямо в Берлине или в окрестностях «Вебельсберга».