Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание
Шрифт:
Лицо полицейского не понравилось австралийцу — слишком жесткое, сосредоточенное. Такой не сочтет за труд внимательно просмотреть весь багаж, доберется и до синей брезентовой сумки с легкомысленной белой надписью «Лайонс клаб», откроет ее… Австралиец и сам не знал, что везет, но понимал: за безобидную поклажу ему бы не посулили столько денег. Однако в ту минуту, когда полицейский поднялся в автобус, он был готов отказаться от любых денег, только бы выбраться из этой переделки.
Полицейский прошел автобус из конца в конец. Информаторы, работавшие на Центральное бюро по наркотикам, ничего не сообщали об этой группе. Иммиграционный инспектор отштамповал их документы без звука. Конечно, среди героиновых курьеров попадались и австралийцы. Несколько представителей пятого континента отбывали длительные сроки в тюрьмах Малайзии за попытку вывезти несколько пакетиков очищенного героина, но нельзя на этом основании потрошить багаж всех трехсот тысяч австралийцев, которые ежегодно посещали Сингапур.
Полицейский выпрыгнул из автобуса и махнул водителю.
Светловолосый австралиец облегченно вздохнул и тут же оглянулся на своих спутников: не заметили ли они его беспокойства? Получив назад свой паспорт с сингапурской визой, он окончательно обрел спокойствие.
Из гостиницы, не заходя в номер, он взял такси и отправился по адресу, который его заставили заучить в Куала-Лумпуре. Такси доставило его в старый квартал города, где не было роскошных новостроек, только что по дороге в гостиницу продемонстрированных туристам. Пройдя грязным переулком, он вышел к трехэтажному обшарпанному дому. Возле подъезда прямо на земле сидел старик. Глаза у него были закрыты, и он что-то бормотал. Светловолосый австралиец брезгливо обогнул его и вошел в подъезд. Изнутри дом показался ему еще более ветхим: ремонтировать слишком поздно, пришел к выводу австралиец, его можно только сломать.
По стертым ступеням он поднялся на третий этаж, под ногами валялись какие-то ошметки пищи, издававшие гнилостный запах. Он постучал в дверь без ручки. Она тут же отворилась. На лестничную площадку вышел человек в темных очках и с длинными волосами. Австралиец без слов протянул ему сумку, получил взамен конверт. Человек с сумкой исчез за дверью. Австралиец поспешно спустился вниз.
Пока он пробирался по переулку, появилась стайка детей, которые окружили его и стали дергать за рубашку. Австралиец вырвался и чуть ли не бегом припустился к улице, где надеялся взять такси. Дети сзади смеялись и что-то кричали.
В машине он заглянул в конверт — пять тысяч, как и договорились.
Резидентура ЦРУ в Сингапуре занимала целый этаж посольского здания, который не был обозначен на пульте управления лифтом, где имелось несколько свободных кнопок. Нажав одну из них, можно было попасть на нужный этаж. На лестничную площадку выходила одна дверь — без номера и без таблички. Открыть эту бронированную махину мог только сотрудник резидентуры, знающий цифровой код замка — его меняли каждые два месяца.
Из небольшого холла, где стояло несколько кресел, вошедший попадал в комнату, занятую контрразведчиками. Вместо японских цветных календарей с гейшами, как это принято в посольских кабинетах, они развесили по стенам написанные от руки таблицы с номерами автомобилей контрразведки Сингапура, а также машин, принадлежавших сотрудникам других посольств, — тем, кого считали разведчиками. В мрачном и плохо освещенном чулане расположился центр прослушивания телефонов, к которым удавалось подсоединиться.
Периодически один из радистов слушал переговоры полиции и контрразведки — радиочастоты обеих служб не были секретом для американцев. Когда резидентура готовилась к важной операции в городе, наушники надевали оба радиста: любые признаки активности полиции или контрразведки приводили к отмене операции.
Отдельное помещение занимала группа Агентства национальной безопасности: ее аппаратура и компьютеры требовали слишком много места. Группа прослушивала все радиопереговоры в Сингапуре, линии телексной связи и обмен информацией между компьютерами.
Самые неудобные комнаты занимали «фонарщики» — секция технической поддержки (когда раскрывались двери опечатанных шкафов, то комната начинала походить на музей криминалистики), фотолаборатория и группа переводчиков с китайского, малайского и хинди.
Перед кабинетом начальника резидентуры сидел дежурный, который всегда знал, где в каждый конкретный момент находится тот или иной сотрудник. Он же отвечал на экстренные телефонные звонки агентов, у которых что-то случилось, и им нужно было встретиться со своей «сиделкой». И каждый из оперативников, прежде чем отправиться на беседу со своим подопечным, обязательно советовался с дежурным: не дай Бог назначить встречу в том же месте, которое облюбовал кто-то из коллег — два агента не должны видеть друг друга.
Дежурный встретил Деннисона, которого привел в резидентуру офицер безопасности посольства, познакомил с теми, кто оказался на месте, показал расположение отделов, назвал номер телефона и пароль, необходимые для того, чтобы немедленно связаться с резидентурой.
Новичка принял только что назначенный резидентом Дэвис, прежде отвечавший за работу с нелегальной агентурой.
— Ваш объект — это секретарь первого заместителя премьер-министра. Вы должны наладить с ним хорошие, перспективные отношения. Его патрон, надо полагать, станет главой правительства.
Как подступиться к секретарю? Он работал в газете; когда поступил на государственную службу, вынужден был отказаться от этого занятия. Надо полагать, предложение опубликовать серьезную статью в одной из американских газет ему покажется соблазнительным. А если все-таки и откажется писать, то все равно исполнится самых добрых чувств к тому, кто это ему предложил.
Каждую субботу он проводит в гольф-клубе. Там вас и познакомят. Скажите дежурному — и вам выдадут деньги, чтобы вы могли внести взнос в клуб, сказал Дэвис.
Дежурный отвел Деннисона к бухгалтеру. Во всех резидентурах действовала стандартная система. Бухгалтер принимал счета, которые сотрудник просил оплатить, регистрировал просьбы о получении наличных и сразу же выдавал деньги — в пределах определенного лимита, положенного каждому оперативнику. Превышение лимита допускалось. Но если кому-то была нужна крупная сумма, бухгалтер адресовал его к резиденту: без его подписи он не имел права опустошать кассу.
С деньгами в кармане Деннисон пошел к выходу — ему еще предстояло познакомиться с посольством, и в первую очередь с атташе по печати, который должен считать Деннисона обычным корреспондентом.
В коридоре стоял человек, в котором Деннисон узнал своего однокашника по разведшколе. Они были в одной языковой группе и вместе учили китайский. Деннисон широко улыбнулся, и они похлопали друг друга по плечу.
Расспрашивая старого знакомого и рассказывая о своей жизни, Деннисон был в затруднении — не знал, как того назвать.
В разведшколе существовали строгие правила безопасности. Ее слушателям следовало знать как можно меньше друг о друге: ведь если кто-то из них впоследствии попадет в руки врага, он может выдать весь курс. Конечно, помешать им запомнить друг друга было невозможно. Но категорически запрещалось называть свое подлинное имя, рассказывать соученикам какие бы то ни было детали биографии и встречаться вне стен школы. В классах и общежитии они называли себя выдуманными именами, которые фигурировали и в учебных ведомостях. Не доверяли и преподавателям, и инструкторам из числа кадровых оперативников ЦРУ. Подлинные имена и биографии знали только помощники директора школы. Личные дела хранились в сейфах и охранялись круглосуточно.