Странствия хирурга: Миссия пилигрима
Шрифт:
— Pax Domini vobiscum [59] , — приветствовал он надтреснутым голосом призрачные фигуры, — что вам угодно?
— Ты не узнаешь меня, брат Кастор? — раздался звонкий мужской голос.
— Нет. Да… Э-э… не могу ж я всех знать. — Кастору было неприятно, что глаза год его от года слабеют, однако не настолько неприятно, чтобы он принял предложение отца Томаса, который не раз уговаривал привратника сделать операцию.
59
Мир
— Вижу, что серая пленка доставляет тебе много проблем, брат. Я Витус.
— Витус? Витус! Неужели это ты? Извини ради Бога! Ну ты же понимаешь, солнце еще не пробилось, все во мгле, а осторожность еще никому не мешала…
— Конечно, конечно. Это мои добрые друзья — Рамиро Гарсия и малыш Энано со своей дочуркой Неллой.
— Разумеется! Я вижу вас, дети мои! — Кастор зажмурился. — А что там за мальчик возле человека по имени Энано?
— Это не мальчик, Кастор, это Бородач, наша коза, которая заботится о том, чтобы малышка Нелла не умерла с голоду. Ну так что? Ты впустишь нас?
— Да-да, конечно. Идите за мной. Аббат Гаудек наверху, в своем кабинете. — Старый привратник закрыл калитку и торопливо зашаркал вперед. Он знал здесь каждый камень, так что плохое зрение не препятствовало ему. Собственно говоря, он должен был остаться на своем посту, но не хотел лишать себя удовольствия лично объявить радостную весть.
Перед дверями кабинета Кастор приложил палец к губам.
— Тс-с-с! Аббат очень занят в это время. Астрономия, чтоб вы знали. Вообще-то он не разрешает беспокоить его до службы шестого часа [60] , а потом обедает вместе со всеми братьями в трапезной.
60
Шестой час в богослужении соответствует первому, второму и третьему часом пополудни.
— Хорошо-хорошо. — Витуса уже начало одолевать нетерпение. — Уверен, что для нас он найдет минуточку.
Кастор постучал в дверь, одновременно приоткрыв узкую щель:
— Аббат Гаудек, брат! Ты подивишься, кого я тебе привел!
— Аббат Гаудек пошел за аурипигментом. — Это был голос Томаса, который как раз поднялся и направился к двери. — Он ему нужен, чтобы окрасить в желтый цвет звезды на картах. Кого это ты там при… О Господи! Витус! Неужели это ты? — Высоченный приор сделал два больших шага и горячо обнял своего ученика. — После стольких лет отсутствия ты наконец снова дома. Даже не верится!
Он освободил Витуса из крепких объятий и обратился к маленькому ученому:
— А это господин магистр Гарсия! Я вас прекрасно помню. Как поживаете?
— Лучше некуда, святой отец.
— Deo gratias!А это кто такой?
— Я Энано-коротышка, ваше жердеподобие, а это моя овещка, Неллой клищут. Бородаща-то мы снаружи оставили, пущай травки пожует, болезная.
— Ничего не понял…
— Слава Иисусу Христу! — Зычный голос в коридоре перекрыл все звуки. Это был аббат Гаудек, возвращавшийся в свою келью. Рядом шел брат Куллус, он нес мраморную плиту с целым множеством встроенных чернильниц, одна из которых была доверху наполнена аурипигментом — желтой мышьяковой краской. — Витус, как же мы все тебя заждались!
— Да-да, ох как заждались! — сиял Куллус.
Аббат поприветствовал всех по очереди, найдя несколько
— До нашей дневной трапезы остается чуть меньше часа. Вы продержитесь, дети мои, без пищи?
Получив утвердительный ответ, он продолжил:
— Присядьте на лавку там, у стены. Брат Куллус принесет нам выпить. Кстати, Куллус, чтобы избежать недоразумений, я имею в виду воду.
— Конечно, ваше преподобие. — Толстяк осторожно поставил на стол плиту с чернильницами и вперевалку затрусил прочь.
Гаудек проводил его взглядом:
— Они с отцом Томасом как раз помогали мне чуть глубже проникнуть в тайны звезд: Томас как математик, а Куллус скорее как домохозяйка. Последний стирает пыль с моих карт и смешивает мне новые краски. Мне пришла в голову идея окрасить планеты в различные цвета, а наше Солнце как сердце гелиоцентрической системы мира заставить сиять ярким желтым колером. Правильно заметил Коперник: «…A в самом центре находится солнце. Ибо кто захотел бы в этом наикрасивейшем из всех храмов переместить это светило на другое или лучшее место, чем то, откуда оно единовременно может освещать все и вся? …Так солнце, восседая на королевском троне, в самом деле управляет всем семейством окружающих его созвездий». Однако о чем это я? Забудем астрономию, Витус. Расскажи лучше, что же произошло с тобой и с твоими друзьями.
— Охотно, ваше преподобие. Только разрешите сначала задать один вопрос. Вы обронили фразу, что все заждались меня, из чего я делаю вывод, будто вам уже было известно о моем прибытии. А это, в свою очередь, означает, что вы уже получили письмо от профессора Джироламо из Падуи. Я прав?
— Именно так, сын мой. Несколько дней назад прибыл курьер и вручил отцу Томасу толстую суму, в которой оказались три письма: одно тебе от Томаса, второе тебе же от управляющего Кэтфилда и третье Томасу от профессора. Должен признаться, что мирские послания давно не вносили такой сумятицы в нашу жизнь.
На слове «сумятица» на пороге кабинета снова появился Куллус, неуклюже удерживавший в руках огромный поднос, на котором позванивали кувшин с водой и несколько кубков.
— Живительная влага! — радостно возвестил он. — Вы тоже выпьете, ваше преподобие?
— Разумеется. Но сначала налей нашим гостям. А потом не забудь вытереть пыль с моих карт.
— Будет исполнено, ваше преподобие.
— То, что нам расскажет Витус, ты и так услышишь.
— Как скажете, ваше преподобие. — Куллус налил всем воды, а потом схватился за тряпку и принялся стирать пыль с тяжелых, поставленных вертикально рулонов пергамента.
Аббат Гаудек, перехвативший вопросительный взгляд Витуса, пояснил:
— Есть в этих стенах некоторые ревнители веры, которые умудряются пропускать вечернюю молитву, что, разумеется, влечет за собой наказание. Совершенно случайно позавчера ко мне подошел брат Куллус и попросил разрешения стереть пыль с моих карт, что я ему, естественно, разрешил. Не правда ли, брат?
— Истинно так, ваше преподобие. — Куллус принялся усердно смахивать пыль, пробормотав себе под нос: — Levi defungor poena [61] .
61
Отделался легким наказанием (лат.).