Страшные Соломоновы острова
Шрифт:
Я видел девственные леса и саванны юной Земли. Стада мамонтов, неся страшные опустошения, вновь прорывались сквозь редкую цепочку древних загонщиков, поднимая клубы пыли. И пыль эта, закрывая солнце багровым облаком, драгоценной взвесью оседала на Хелиных плечах. Она была там, в стойбище, у негаснущих костров, среди женщин моего племени. И пламя этих костров чарующими бликами играло на ее бронзовой коже. И вместе со всеми она встречала охотников, сгибающихся под тяжестью тел убитых, раненых и добычи. И я шел в этой цепочке, пристально выглядывая свою единственную в горстке встречающих.
Я отстоял
Могло быть...
Я опомнился, разжал стиснутые зубы. Обалдело потряс головой, приходя в сознание. К моему великому изумлению, вокруг ничего не изменилось. Хеля встревоженно смотрела мне в глаза.
– Витя, что случилось? У тебя было такое лицо...
Я окончательно взял себя в руки. Потрясение ушло, оставив после себя пустоту и, как ни странно, облегчение. Теперь это не мой узелок. Бедный Димыч. Вздохнул, прощаясь с недавним наваждением, и переспросил девушку:
– Что ты хочешь услышать?
– и уже совсем спокойно взглянул на свое несостоявшееся счастье, нервно перебирающее пальцами по гладкому древку лопаты на своем плече.
– Я не знаю. Боюсь знать, - глухо произнесла она.
– Ладно. Я понял. Слушай главное. Этого будет достаточно. Он ничего не умеет делать наполовину. Ни дружить, ни любить, ни жить. Пытаться загнать его в какие-то рамки - бессмысленная трата времени. Если бы ты запала на него хотя бы три дня назад, все, скорее всего, обошлось бы малой кровью и большим обоюдным удовольствием. Теперь - уже нет. Ты взрослый человек и понимаешь, что наша поездка - прекрасная, но всего лишь одна из многих страничек в вашей жизни. И в городе придет отрезвление. Понимаешь, он сможет жить только здесь и нигде больше. А ты здесь сможешь?! Он - мой друг, и я знаю, что для него до сих пор не существовало невыносимой боли. И не уверен, что ему нужна эта боль. Это все. Если можешь сделать чудо - делай. И никого не слушай, меня в том числе. И... спасибо тебе.
Я замолчал и вновь двинулся вдоль берега, догоняя ушедшую вперед пару.
Ну, дела... Чтобы я еще раз подписался на наличие свободной тетки в поиске?! Да лучше клюшку сожрать без соли.
Ох, Димыч, Димыч... Чем же помочь тебе, старина?
Приятный сигнал разбудил забитые в угол подсознания рефлексы, и остатки нежных чувств кубарем выкатились из черепной коробки.
Вот это - мое. Поиск форева!
Мы незаметно подошли к знакомым останкам деревушки, разбогатев в пути на две-три находки на брата. "Сестре", похоже, пока не везло. Правда, было незаметно, чтобы ее это сильно огорчало.
Постояли, перекурили, похвастались хабаром на скорую руку и пошли от воды в лес.
Ну что, Дедуля, порадуешь или как?
Все.
Поиск.
Меня не было на поверхности земли. Все чувства блуждали под дерном, на глубине примерно тридцати сантиметров. Энергетический клон пальцев легко проникал в слежавшуюся, утрамбованную временем почву и, реагируя на каждый сигнал, трепетно ощупывал призрачными подушечками каждую находку
Мне казалось, я схожу с ума. Несколько раз я угадывал номинал и возраст монет, когда они еще только дремали в поднятом комке земли. Я говорил с ними, ласкал их совершенные формы слегка подрагивающими пальцами, скорбел над неизбежными, порой безжалостными дефектами, сдувал с них песчинки как с любимого ребенка и так же трепетно упаковывал в уютную пленку пакетиков. Душа пела от восторга.
Ко мне периодически подбегали ребята с горящими глазами и что-то спрашивали, показывая свою добычу. Я, как в тумане, отвечал, приободряя друзей, улыбаясь им и восхищаясь их находками, а сам, боясь расплескать эту кристально чистую эйфорию вдохновения, нес себя над землей, забыв про все и всех, и не понимал, где я, на каком свете... Да и не хотел понимать.
Внезапно лес закончился и мы увидели озеро.
Все, конец пути. Теперь только назад. Все как-то разом загалдели, вытаскивая свои сокровища, хватая и рассматривая чужие находки, ахая и охая от избытка чувств.
Е-ма-е!!! Как же нам было хорошо.
Хеля, вцепившись мне в локоть, что-то тараторила, радостно улыбаясь. Дитер тянул нас на ближайший от воды холмик под соснами, размахивая руками и морща лоб. Димыч, утвердительно кивая ему в ответ, легонько подталкивал немца в выбранном направлении, стремясь хотя бы ненадолго остаться наедине со своими богатствами. И тот пошел, беспрестанно оглядываясь и уже привычно поправляя лопату на плече.
Потихоньку возбуждение стало спадать, и мы вспомнили про чай. Загудел газ в горелке, котелок с водой оседлал баллон, а Змея со сноровкой бывалой хозяйки стала раскладывать заедки.
И тут на бивуак ввалилось привидение...
Бледный, шатающийся господин Кляйн на заплетающихся ногах подошел к нам и, слабо махнув рукой в сторону холма, громко икнул. После секундной оторопи мы молниями метнулись наверх, оставив далеко позади умирающий призрак Дитера, и, задыхаясь, сгрудились вокруг добротной квадратной ямы почти метровой глубины.
На дне ее стоял потемневший от времени, в прозелени от мощных медных полос окантовки, крутобокий и притягательно осанистый сундук.
Глава 15. ... И сказано было мне...
Мы одновременно опустились на землю, не сводя зачарованных взглядов с находки. Сердце норовило выскочить из гортани, и я до сих пор недоумеваю, почему ему это не удалось. Послышался шорох шагов подошедшего первооткрывателя.
– Тебя как сюда вообще занесло, чудо заморское?
– обернулся Димыч к немцу.
– Я же вам говорил, что здесь какой-то непонятный сигнал. А ты порекомендовал проверить, - ответил начавший приходить в себя Дитер.
– Я? Порекомендовал?
– искренне удивился напарник.
– Да ладно, ерунда это все. Доставать-то будем?
– привлек я внимание друзей к более насущному.
И взглянул на Мелкого.
– Давай, лезь.
Тот отшатнулся испуганно.
– Почему я? А вдруг я что-то сделаю не так? Нет. Димыч, давай ты.