Страсть и ненависть
Шрифт:
Позади него стоит Бэйн и смотрит на меня пристальным взглядом, оглядывая с головы до ног.
Я снова перевожу взгляд на первого мужчину.
Это Человек-топор.
Холод окутывает все мое тело.
Он абсолютно ничего не говорит мне, пока я иду мимо него и Бэйна.
Я чувствую, как Бэйн наблюдает за мной, от его отвратительного взгляда мне становится не по себе. Когда подхожу ближе к столовой, я оглядываюсь назад и вижу, что они оба все еще смотрят в мою сторону.
Человек-топор усмехается.
Бэйн ухмыляется.
Я отворачиваюсь и спешу в столовую.
Увидев Драко, сидящего во главе стола, я немного успокаиваюсь, но, поверьте мне, я до сих пор зла на него. Он наблюдает за моим приближением и прищуривается.
Надеюсь, на моем лице написано разочарование. Надеюсь, он поймет, что мне не комфортно с его людьми, особенно с Человеком-топором. Он смотрел на меня так, словно хотел съесть живьем.
Я сажусь и складываю руки на коленях. Франчески нет, и мне интересно, что ее задержало. Она обычно раньше меня садится за стол.
— Что случилось? — спокойно спрашивает Драко.
Я поднимаю голову.
— Ничего. Я в порядке, — лгу в ответ.
— Они что-то тебе сказали? — Он указывает туда, где стояли Бэйн и Человек-топор. Их там уже нет.
— Ничего.
Драко пристально смотрит на меня. Он мне не верит. Но на этот раз это правда. Они ничего не сказали... но их вид говорил сам за себя.
— Просто интересно, где Франческа, — добавляю я. Что за чушь я несу?
— Плохо себя чувствует, — сообщает он мне. — У нее бывают сильные мигрени.
— Ох.
Он выпрямляется.
— У нее было несколько сотрясений мозга, прежде чем оказалась здесь, под моей крышей. С тех пор у нее все чаще случаются мигрени.
— Они сильные?
— Пришлось купить плотные шторы для ее комнаты, так что да. Очень сильные.
— Ох. — По крайней мере, он ей сочувствует. — Ты же позволишь ей поесть?
Его рокочущий смех разносится по пустому пространству столовой.
— Джианна, я знаю, ты думаешь, что я чудовище, но я бы не отказал ей в пище из-за того, что она не может контролировать. — Он потирает большой и указательный пальцы, глядя на мать. — Я знал кое-кого, кто боролся с мигренью. Я был свидетелем боли, которую она причиняла.
Я киваю, довольная тем, что услышала.
Когда я вижу, как он смотрит на свою мать и как она слабо улыбается ему, я понимаю, что он, вероятно, говорит о своем отце.
Слуги заходят с пищей, и мы молча приступаем к еде. Я чувствую взгляд Драко, пока он ест и пьет. Уверена, он думает о вчерашней ситуации.
Он должен знать, что я никогда его не прощу.
Я просто пленница здесь, и ему ненавистно то, что он так сильно хочет меня.
— Я хочу поехать сегодня в город, — опуская вилку, говорит миссис Молина на испанском языке. — Там новый блошиный рынок. Мне нужно больше ниток. Я хотела бы сделать еще несколько одеял.
— Да, мама. Ты можешь съездить. Возьми с собой Патансу и Диего.
Она хмурится.
— Я не люблю, когда рядом Патанса. Она ведет себя неуважительно и всегда торопит меня. — Она пережевывает яйца, прежде чем снова заговорить: — Я до сих пор думаю, что ты должен уволить ее.
Он вздыхает.
— Ты знаешь, я не могу, мама.
— Почему нет?
— Потому что ей некуда идти.
— И что? Она сердитая, неконтролируемая женщина с грязным ртом...
— Она работает на меня. Я могу контролировать ее. Она не будет уволена, и это последний раз, когда я говорю тебе об этом. — Нахмурившись, он поднимает свой яблочный сок. — Она не пойдет с тобой на блошиный рынок. Я скажу Гильермо, чтобы он пошел вместо нее.
Миссис Молина поджимает губы и продолжает есть, как будто это решение ее вполне устраивает.
— Почему Патансе некуда идти? — спрашиваю я на английском языке.
Когда я задаю свой вопрос, оба они обращают взгляды меня.
Миссис Молина широко распахивает от изумления глаза, а Драко прикусывает губу, при этом сжимая вилку и нож чуть крепче в руках, как будто он все это время знал, что я их понимаю. Он начинает резать свои блинчики, продолжая внимательно следить за мной.
— Почему это важно для тебя? — спрашивает он после нескольких минут молчания.
— Мне просто любопытно.
Он доедает то, что осталось, а затем допивает оставшуюся часть сока.
— Я знаю ее со школы. С двенадцати лет. Семья никогда не принимала ее. Ее мать бросила семью, когда она родилась, а отец... сделал с ней то, что не должен был делать. По отношению к матерям она становится очень недружелюбной. Именно поэтому мама не любит ее. Я согласился приютить ее, чтобы убедиться, что она накормлена, одета, вымыта, пока она делает то, что мне нужно. Взамен она дает мне свое уважение, верность и свою жизнь, если придется.
— Ох. Жаль слышать это, — шепчу я.
— Не стоит. Это сделало ее сильнее. Женщина с сердцем и душой из стали. — Драко, кажется, гордится этим качеством.
— Она любит тебя так же, как Франческа? — Знаю, я попала в точку своим вопросом, поэтому не удивляюсь, когда веселье исчезает с его лица и взгляд становится тяжелым.
— Я не трахал ее, Джианна, если ты на это намекаешь.
— Драко, — с укором говорит миссис Молина.
Я пожимаю плечами, как будто мне все равно, но на самом деле это имеет значение для меня, особенно, когда его член уже побывал внутри моего тела и рта. Я не знаю, чем эти девушки могли болеть. Все, что я знаю, они могли быть носителями неизвестных заболеваний, передающихся половым путем.
— El amor es la muerte, — говорит он, пристально глядя на меня. — Ты знаешь, что это значит?
Я не отвечаю. Я слишком сосредоточена на его мрачных чертах лица.
— Любовь — это смерть. Чрезмерная любовь к кому-либо или чему-либо приводит к тому, что ты или тот, кого ты любишь, будет убит. Любовь, Джианна, бесполезна. Как я уже говорил ранее.
— Это не так, — заявляю я.
— О, это так, и ты это знаешь. Сначала твоя мать, потом Лион, а теперь... Тони. — Мое сердце сжимается в груди, и я съеживаюсь, удерживая его пристальный взгляд. — Кто будет следующим, прежде чем ты поймешь, что любовь — это не более чем одна большая гребаная иллюзия?