Стрелы и пули
Шрифт:
— Я не ребёнок и шам могу идти куда жахочу, — вставил свою реплику мальчишка, но дед посмотрел на него так грозно, что пострелёнок мгновенно смолк.
— Но это неправильно…
— Не веди себя как маленькая девочка, не усложняй нам жизнь. Итак, вы идёте в госпиталь. Там ты находишь рабыню по имени Эльза, и забираешь её с собой. Рядом с госпиталем, лежит куча деревянных ящиков. Спрячетесь за ней и ждёте нас. Поняла? Если мы не придем, действуй по обстоятельствам. Всё. Господин Рудольф, мы готовы.
Старик кивнул и посмотрел на внука.
— Веди себя хорошо, Томас, слушайся старших, будь вежлив, покорен и тогда из тебя вырастет отличный слуга. Прошу вас господа.
Мы простились с очень недовольной Гердой и последовали за дворецким, вниз по ступенькам в винный погреб. Я достал из кармана фонарик и включил его. Узкий белый луч, осветил ряды циклопических бочек. Пахло вином и плесенью.
— Скажите, Рудольф, а откуда вы знаете про ход? — поинтересовалась Марта.
— О нём знали всего три человека — барон, его наследник, и я, — важно ответил старик. — Это была великая тайна.
— Ещё бы! Но кто наливал воду в Чашу?
— Я, разумеется. Четыре раза в год, спускался в этот погреб, с большой серебряной флягой за спиной… Ход очень узкий, так что таскать воду в ведре было трудно, потому и сделали флягу с лямками, чтобы её можно было носить как рюкзак… Вот, мы пришли.
Он остановился около огромной бочки, лежащей на боку. Если бы в ней вздумал поселиться знаменитый киник Диоген Синопский то он, наверное, сделав несложный ремонт, легко смог бы превратить её в милую однокомнатную квартиру со всеми удобствами.
Несколько раз, повернув медный краник против часовой стрелки, старик толкнул крышку бочки от себя, и та послушно отошла в сторону.
— Прошу вас, господа.
Подземный ход, оказался действительно очень узким. Он был вырублен в сплошной скале, по нему можно было идти только гуськом, дыша в затылок, друг друга.
— Это, наверное, было очень выгодное предприятие? — не отставала Марта.
— Разумеется. Сотни паломников, приезжали посмотреть на чудо. Для тех, что побогаче, построили несколько гостиниц, ну а простолюдины, останавливались на крестьянских дворах или просто в чистом поле.
— А что делали с водой?
— Продавали. Бутылочка объемом в три напёрстка, стоила империал, в шесть — два ну и так далее. Небольшой серебряный кувшинчик, запечатанный личной печатью господина барона, стоил целый цехин.
— Ничего себе. Да, ради такого дела стоило потрудится, копая эту крысиную нору. Наверное, барон очень жалел, что Чаша не размером с бочку.
— Именно так. Её постоянно полировали изнутри, с каждым годом стенки становились всё тоньше. Если по-молодости, чтобы её наполнить мне хватало одной фляги, и вода ещё оставалась, то последнее время, приходилось ходить два раза.
— Бедняга, — рассмеялся я. — А что там находиться сейчас, вы видели?
— Да. Вся часовня, заставлена какими-то колдовскими машинами. Они гудят и светятся. Не знаю, каких демонов призывают эти нечестивцы…
Мы шли еще, наверное, минут десять, пока, наконец, не остановились на крошечной площадке.
— Вот дверь, господа. Для того чтобы войти, вы должны повернуть ручку. Учтите, снаружи нет ни рычага, ни замочной скважины, так что если вы её случайно захлопните, то уже не сможете снова открыть.
— Ясно.
— Этот клин, рекомендую подсунуть под дверь, тогда она не захлопнется. За ней — короткий коридор в конце которого, справа — Зал Чаши, слева — спуск в катакомбы. Пленники находятся на верхнем ярусе, но перед дверьми камер стоит стол, за ним всегда сидит стражник. Это всё, чем я могу вам помочь.
— Спасибо, господин Рудольф, возвращайтесь назад, дальше мы сами.
— Удачи вам. И позаботьтесь о моём внуке.
Старик развернулся и скрылся в темноте.
— Интересно, он там не убьется, без света? — обеспокоилась Марта.
— Не думаю, он столько лет здесь ходил что, наверное, знает каждый выступ наизусть. Ну, ты готова?
— Да.
Я потянул за рычаг, и дверь бесшумно отворилась. Марта подсунула под неё деревянный клин.
— Порядок. Подожди секунду, сначала изменим внешность.
Спустя непродолжительное время, я превратился в Гения, а моя спутница, в его рыжего телохранителя. Мы прошлись по коридору и начали спускаться вниз по узкой винтовой лестнице, вырубленной в камне, стараясь не споткнуться на неровных ступеньках.
Сидящий за столом охранник не спал. Увидев нас, он потянулся, было к кнопке тревоги, но затем замер, изменившись в лице. Судорожно застегнув верхнюю пуговицу мундира, бедняга начал лихорадочно поправлять фуражку. У него, явно сработал условный рефлекс на начальство, только через несколько секунд, парень, сообразив, что Гению нечего делать здесь посреди ночи, вновь потянулся к кнопке. Марта остановила его, метнув молнию. Незадачливый страж откинулся на спинку стула и обмяк.
— Ищи ключи, — скомандовал я, снимая с пояса охранника наручники.
— Он не очнётся до утра.
— Бережёного, бог бережёт.
Сковав ему руки за спиной и заткнув рот кляпом из носового платка, я расстегнул его кобуру и вынул тяжёлый армейский пистолет. Машинка оказалась что надо — с обоймой на двадцать патронов и возможностью стрельбы короткими очередями.
— Хорошая штучка, — сказал я, загоняя патрон в ствол.
Ключи обнаружились в ящике стола вместе с тремя запасными обоймами. Я подошёл к первой двери, дрожащей рукой открыл замок, потом, решительно шагнул внутрь. Камера оказалась пуста.