Стрингер. Летописец отчуждения

Радин Александр

– Да видели, видели, - закивал Бочка, - Саян чуть в целую лужу не вляпался. Подсохла уже.

Еще один падальщик Зоны. Гигантская желеобразная субстанция, рыскающая ночами в поисках трупов. Слизень двигался очень медленно, оставляя за собой влажный след. Он переваривал все, что попадалось на пути. Будь то останки псевдопса или спящий сталкер. Не самая завидная судьба, очнуться в тот момент, когда на тебя наползло нечто тяжелое, мокрое и жгучее. Слизь твари легко растворяла даже резину.

– Вы будете смеяться,

но его логово - соседняя труба, - показал Кляп, - Хорошо, что в потьмах не перепутал, - он, конечно, пытался шутить, но у таких хладнокровных ребят это выходит келейно и чернушно.

– На все воля Монолита, - в своем стиле ответил бригадир.

Из трубы вывалился, не переставая рыгать, Жора. Лицо бледнее, чем у зомби. Губы мучительно изогнуты. Совсем сдал, а еще вчера прыгал, как сайгак.

– Саян… - протянул он измазанную блевотиной руку. Пахнуло кислотой и болезнью.

– Иди ты, - отошел бригадир, - Вколи ему какой-нибудь дряни. Да так чтоб до самой печени продрало, - приказал он снайперу.

– Выходить пора, - узбек начал паковать рюкзак.

– Щас. Отойдет чуток.

Смертин крупным планом взял помятую физиономию лысого. Навел на глаза. Так, чтоб было видно всю печаль и безысходность. Они кричали болью. А стрингеру было его совсем не жалко. Ни капельки. Как обычно за объективом камеры. И ничего, что они прикрывали друг друга в Припяти. Все равно он был сволочью. Ведь вряд ли выкарабкается.

Посидев немного, решили выдвигаться. Бочка, кривясь от отвращения, помог бугаю вылезти из их временного укрытия. Он был явно в другой весовой категории, поэтому выразительно крякнул и сгорбился, стараясь удержаться на ногах. Лысый постепенно приходил в себя. Теперь его организм держался в основном на буржуйской химии.

– Там лощина, - остановил всех узбек, который вновь вел.
– Идите четко по дну. На взгорки не лезьте.

– А этот слизень… он же как… как… - профессиональный журналист не мог найти подходящего слова, - как… пудинг. Чем же его… уничтожать?
– выговорил, наконец, Алексей обращаясь к насупившемуся Рябому.

– В таком случае задний проход должен быть всегда расслаблен. Ну, чтобы получить как можно меньше увечий, - хохотнул бредущий сзади Бочка. Лысого повело, но он тут же схватил его за плечо.

– «Кисель» все видят?
– стандартно предупредил узбек.

«Кисель» видели все.

Жора опять начал блевать. Не надо было ему давать воды.

Саян его не кончил, хотя Смертин был уверен в подобном исходе, как в том, что Билл Гейтс умер миллиардером, так и не дожив до банкротства «Microsoft». П-О-Ч-Е-М-У? Неужели он так его и не прощупал. Ну, да. Сектант в свободное время - палладин-освободитель, а его хобби - сбор одуванчиков и написание стишков. Естественно в перерывах между праведными боями. Хрень какая-то. Обязан он его кончить. По закону жанра, диктуемого Зоной. Ведь он же беспредельщик-«монолитовец». Недочеловек, да к тому же лидер группы, который должен понимать, что далеко с таким не уйти.

Алексей не знал, что сектанты скорее рванут на себе взрыв-пояс, чем бросят своих. Последний громкий привет для них проще. А того, кто бросает брата по вере, Монолит никогда не примет.

По коленям захлестали мясистые ветки неизвестного тростника. Они поднимались все выше. До пояса, а потом и до груди. Как будто тянулись к солнцу прямо на глазах. Идти стало тяжело.

– Стоп, - скомандовал Кляп, - У меня болты кончились, - повернулся он к группе. Есть у кого?

– А последний?
– спросил Саян, плеская из фляжки на ладонь и протирая вспотевшую шею.

– Забыл.

Стрингер пошарил по карманам и достал блестящий стальной шарик.

– Это что?
– не понял узбек.

– Шарик. От подшипника. Они удобнее, - подкинул его в руке Смертин.

Кляп истошно загоготал, а вместе с ним и остальные. Только лысый не разделил всеобщего веселья. Жоре было не до того.

– Да что не так?
– растерялся Алексей. Только потом он увидел, что узбек держит в руках моток жгута.

– Знаешь почему используют болты и гайки?
– выдавил сквозь смех Бочка.

Ну же! Говорите, гады. Хуже нет, когда все междусобойчиком ржут. Так и хочется разбить кому-нибудь в кровь губы.

– Когда в кармане последние, к ним можно подвязать резинку.

Лощина была залита синей вспененной жидкостью, сначала совсем не заметной за густыми зарослями. Кляп медленно залез по пояс и застыл.

– Нам к тому столбу. Между двух холмиков, - указал он.

– По этой дряни?
– скривился Бочка.

– Давай по взгорку. Там же чисто, - Рябой, нерешительно поглядывал на странную жижу.

– Угу. Стрелять кто будет?
– спросил Саян.

– Чего?

– Стрелять, говорю, кто будет, тетери?
– махнул он направо.

Как они сразу не заметили. На абсолютно лысой проплешине стоял человек. Даже не стоял, а застыл. Как статуя. Парится на солнышке и не шевелится. Ногу так интересно задрал, а на другой стоит. Руки по швам.

– Мне, конечно, - мрачно вызвался Бочка.

Он плавно приложил карабин, прицелился.

– Чего это они?
– повернулся стрингер к Рябому.

– «Медуза» там. Каменеет все… - сталкер с утра был явно не в настроении и к консультациям не склонен.

– Еще раз.

– Очередная загадка Зоны. Люди попадают на определенный участок и каменеют. Ее не то что детекторами, даже болтами не определишь, - отмахнулся тот.

– А зачем стрелять?

– Слушай, ты задаешь охрененно много вопросов. Отвали.

Зычно хлыстнул выстрел.

– Пиндос, - прокомментировал Бочка.

От плеча откололся кусок и упал на землю.