Стук тыгдымского коня
Шрифт:
– Питон - это хорошо. Веселее с Питоном. Ладно, пошел я с Лилькой мириться.
– Странные вы с ней, - фыркнул Лепехин, - люди сначала гуляют, смотрят друг на друга влюбленно, трогают по всякому, а уж потом мозги друг другу выносят. А вы сразу с конца начали. Ты хоть поцеловал ее за те два раза, что до дому проводил?
– Как же я ее поцелую, если одна гнусная сущность нажралась и обгадилась за ДК?
– Не обгадился, а не запланировано страдал.
– Из-за твоих страданий мне пришлось твою Машку до дома вести, чтобы твоего позора не увидела. Итог. Одна себе напридумывала хрен знает чего, вторая - обиделась.
–
Гл.15
Никита резво шагал по обочине, прокручивая в голове встречу с девушкой. Перед глазами маячила радужная картинка. Лавочка под вишней и крупные звезды. Так прекрасно лежать на этой лавочке, удобно устроив голову на коленках подружки. Курить, смотреть на звезды и есть вишню, слушая девичий щебет. Еще там есть кошка, которой очень нравится сидеть у него на груди и добавлять к происходящему умиротворенное мурчание. Из задумчивости его вывел поравнявшийся с ним мотоцикл. За рулем сидел Женька Питомников, по-простому Питон, в люльке сидел улыбающийся Таракин, он же Туранчокс, в танкистском шлеме.
– Садись, - предложил Питон.
Обрадовавшись, Уханов запрыгнул на заднее сидение.
– Мне на Южную, - сообщил он.
– К трехэтажкам.
– Какие трехэтажки?
– удивился Питомников.
– Ты че? Не в курсах что ли?
– В смысле?
– Никита почувствовал приближение какой то пакости.
– Ну ты ваще капец. Как с луны свалился. Не слышал что ли?
– Нет.
– Рассказываю. Битва сегодня с Хвощевскими. Там вчера Чижу с Кощеем по чавке накидали. Они клич кинули, и все, кто нашелся, сразу туда. Перевернули мы их клуб засранный вверх дном. Только им мало показалось, и они на сегодня нам встречу назначили.
Гребанный Лепехин, грустно подумал Уханов. Но вот нахрена мне надо было к нему заворачивать. Сидел бы сейчас с Лилькой, и в ус не дул.
Отказаться было совершенно невозможно. Во-первых, такой малодушный поступок тут же покрыл бы имя владельца несмываемым позором. А во-вторых, Питон очень нужен был завтра. Прыгая по ухабам и гремя железяками, железный конь поехал в другую сторону, все дальше и дальше увозя его от девушки.
Обширный двор ЦРБ, несколько лет используемый как место сбора, был заставлен всевозможными мотоциклами, среди которых уродцем выделялась двухместная СМЗ, или по простому инвалидка. В центре полыхал большой костер, разгоняя наступавшие сумерки. Рядом с ним неопрятной кучей был навален чей-то разобранный забор. В ней копались несколько ребят, выбирая штакетник по руке. Всего вокруг бродило в разном направлении больше ста человек молодежи. Со всех сторон доносились обрывки разговоров.
– Рулю я такой, на автопилоте, гляжу - пионеры в ботве сидят. И главное ботва такая симпатичная. Ну я гудэр тот еще. Пойду думаю. Заберу самую вкусную.
– Струна от контрабаса - это дрянь. Я бы с ней в сортир не пошел, не то чтобы на битву. Вот цепь от велосипеда - это вещь. А лучше от мотоцикла.
– Люблю я ее! Люблю, понимаешь! Открою глаза - она! Закрою - опять она!
– Мы ключом цвырк, цвырк. Бесполезно. Сдох Жигуленок. А тут эта хрень из-за посадок поднимается, огнями переливается, и прожектор на нас. Такая жуть нас взяла.
– Пять часов терпел - орет. Пока Катьку провожал. Умираю. Расстегнул ширинку, и как даст
– Уха, зырь, - указал Женька на огромный вяз, на ветвях которого висели цепь, ремни, бейсболка, кроссовок и еще какие-то тряпки.
– Трофейное дерево называется. Я придумал! Круто, да?
Никита угрюмо промолчал, только сплюнул себе под ноги и полез в кучу, выбирать себе палку по руке.
– Ну че? Пора что ли?-спросил Камиль Иссимбаев.
– Пора, - согласились с ним, и вскоре рычащая кавалькада, громыхая и бибикая, тронулась в путь. Ехали весело. С криками, свистом, гогоча и лихача, заняв обе дорожные полосы, так что встречные машины сворачивали на обочину от греха подальше. Но когда приехали до места, всю веселость, как ветром сдуло. Даже на первый взгляд противник превосходил Ветровских численностью где-то раза в три. Это был очень неприятный сюрприз. Питон несколько раз газанул, и заглушил мотор.
– Приехали, - оскалившись сообщил он, натягивая на правую руку перчатку с обрезанными пальцами. Заклепки на ней тускло отсвечивали в свете фар.
– Туранчокс нунчаки.
Питомников взял у оруженосца оружие, и покрутил палочками, рассекая воздух.
– Уха, смотри. Сам делал. Эбонитовые.
– Че ты щеришься?
– не выдержал Уханов.
– Их, как собак не резанных. Весь район, небось, съехался. Вон тот, в фуфайке, явно Куваевский.
В ответ Женька беспечно пожал плечами.
– Большой мячик проще пинать. Туранчокс, подтверди.
Таракин неуверенно кивнул головой.
– Видишь, Никита, какую мы зверюгу с собой привезли. Да он один всех порвет. Ты, Туранчелло, главное нам парочку оставь, и тачанку мою береги. А еще, как начнется,не забудь Группу крови включить. Хочу, чтобы, как в кино, все было.
Уханов мрачно оглядел его довольное лицо, и подумал: - Блин, футболку угажу. А я за нее две ночи вагоны разгружал. Он решительно стянул ее с себя, и, сложив, положил в люльку, зябко поежившись. Питон истолковал этот жест по-своему, и одобрительно хмыкнул.
– Мужики, раздеваемся. Надо же как-то впотьмах своих различать.
От толпы Хвощевских вперед вышел здоровый детина, с длинными волосами, по-модному собранными на затылке в хвост. На плече он держал огромный обрезок трубы.
– На горе вонючей, стоял Ветров блядючий. Молитесь, мудачье! Щас вам всем смерть через улю-лю наступит!
– Ну, понеслась душа по кочкам, - вполголоса объявил Питон, и повесив нунчаки на шею, не спеша вышел вперед.
– Ты че там квакнул, лохматень подзаборная?
– проорал он в ответ.
– Берега попутал, или родился в муках?
– Да че ты с ним, как с живым разговариваешь?
– с другого бока вперед вышел Виталька Царев, волоча по земле велосипедную цепь.- Оно же пахнет!
– Ну теперь на них вся надежда, - пробормотал стоящий рядом с Никитой Вовка Карев.
– Сколько понтов накидают, столько и проживем.
А может и не будет ничего, - подумал Уханов. Как в прошлый раз с мужиками из Агрегатного. Постояли, поорали друг на друга и разошлись. Лилька там, наверное, икру вовсю мечет. Гребаный Лепехин.
Все началось внезапно. Задумавшийся Никита увидел перед собой перекошенную морду, и сильный удар в плечо свалил его на землю. Ударивший вторично замахнулся обрезком кабеля, но тут на него сбоку кто-то прыгнул, и, сцепившись, они укатились в сторону.