Ступени Нострадамуса
Шрифт:
— О да, мой граф! Ваша матушка обещала показать мне галерею ваших прославленных предков, пока была, разумеется, в сознании.
— Она просто простудилась. Я покажу вам портретную галерею, но лишь затем, чтоб вы привели сюда солдат и сняли осаду с замка, принадлежащего цвету французской знати, гонимой еще Наполеоном.
— Я не могу этого пообещать. Увы, я даже не полковник. Но обещаю доложить генералу. Возможно, он придет на помощь былой опоре королей.
Гастон де Гранже поручил слуге проводить лейтенанта обратно, который все же успел взглянуть на властные лица вельмож и генералов, красовавшихся в пока еще не занятой беженцами галерее. Ворвавшиеся в замок люди расположились лишь на нижнем этаже, спасаясь там от непогоды и посылая посредников, чтобы договориться с хозяйкой дома.
Она ж им не могла ответить, находясь уже который час без сознания. Слишком скоротечной оказалась схватившая ее болезнь.
— Это от близкого общенья с чернью, — сказала, поджав губы, ее невестка, взяв в свои руки весь персонал замка свекрови.
Гастон только вздыхал и уповал на помощь солдат, ибо генерал, несомненно, решится послать сюда отряд.
Но людей вокруг замка все прибывало.
Наза Вец с Ильей со старой боевой башни видели их, рвавшихся сюда в надежде найти хоть какую–либо крышу. Дома соседней деревушки уже были переполнены ими.
— Так происходит сейчас повсюду во всем мире, — сказал Наза Вец, — а не только на этом маленьком кусочке соприкосновения жителей низин, потерявших кров, и озверевших обитателей более высоких мест, не желавших терять свои дома и отказываться от привычного быта. Нострадамус писал о «копьях зверей».
Военные действия продолжались. Слышалась артиллерийская пальба.
И получилось в конце так, что в одной из долин сошлись французские и немецкие войска, принадлежа к общей европейской армии.
Генералы высокомерно договаривались между собой, какому потоку людей и куда направиться в захваченной стране. Фантомы, пользуясь своей невидимостью, побывали на этой встрече, стали ее очевидцами.
Заключение врача, оказавшегося в замке графини, как и знал Наза Вец, было верным.
Французский генерал с отрядом солдат явился к графине сам, но застал ее уже скончавшейся. В рыданьях билась у кроватей ее умиравших внуков строптивая невестка.
Эго были первые жертвы эпидемии, спутницы войны, для которой не было защиты гор. Проникшие на чужую землю беглецы не утонули во время второго всемирного потопа, но погибли, как и миллионы других, из–за него.
Второй всемирный потоп в неомире был не просто наводнением, а как бы мрачным послесловием к задохнувшейся в дыму своих машин техногенной цивилизации.
Война и непогода несли с собою эпидемии, которые распространялись с неправдоподобной быстротой. И Илья «видел» это своими глазами.
Это было похоже на средневековую чуму, с которой мужественно боролся доктор Мишель де Нострадамус, лишь досуг посвящая своим пророческим видениям: того, что происходило перед Ильей сейчас, названного Апокалипсисом Нострадамуса.
Не представлял лишь Нострадамус, что видел он не будущее своего мира, а то, что происходило когда–то в соседнем параллельном мире, где, как «мнимы», и находились теперь Наза Вец и Илья Муромцев.
Наза Вец, как историк, знал, что то, что видят они с Ильей сейчас мысленным взором, происходило в древнем неомире повсюду, ибо океаны выходили из берегов и затопляли материки повсеместно, вызвав паническое «переселение народов», вернее, бегство их от затопляющих все вод. Не только здесь в Европе люди забывали былые союзы и узы братства. Спасались от наступающих волн и чернокожие племена, и белые колонисты Африки, и дикие звери саванн или джунглей, бегущие рядом, как от лесных пожаров, но гибель грозила не от огня, а от воды. И встречали они огонь оружия и бешеное сопротивление тех, кто жил повыше.
Воевали не только государства, но и горожане, обитатели нижних и верхних этажей, крестьяне боролись за каждый пригорок, где якобы можно отсидеться и не утонуть.
Но беспощадная вода лишила людей главного — питания. Земля, залитая водой, не могла их прокормить. Все население планеты, частично спасшись от наводнений, обречено было на голод, болезни, вымирание…
Наза Вец много лет изучал записи мнемонических кристаллов в музее неомира. Илье Муромцеву он стремился «показать» лишь один эпизод, в расчете на его участие, как ученого, в борьбе за иные пути развития цивилизации. И достиг того, что Илья был потрясен «увиденным», отлично понимая, что это не кошмарный сон под гипнозом, а воссоздание в образах происшедшего, что ждет и их мир.
Он открыл глаза и увидел вопрошающий взгляд Наза Веца.
— Я благодарю вас, профессор, за это необыкновенное путешествие, как я понимаю, в ваш параллельный мир в пору бедствий из–за «парникового эффекта», которого сейчас в неомире уже нет. Значит, вам удалось удалить, по крайней мере, в своем измерении, слой углекислоты?
— Но планета у нас одна, — задумчиво ответил Наза Вец. — И ваши действия, губящие планету, неизбежно скажутся и на нас. Я хочу помочь вашим соотечественникам обойти пережитые моими предками несчастья, но одновременно я борюсь и за свой неомир.
— Если бы была возможность, как мечтает мой отец, аннигилировать слой углекислоты! Но неодолимой преградой этому встает великий Эйнштейн.
— Вам придется объяснить это отцу, хотя я понял вас.
— И я не вправе открыть секрет аннигиляции, который будет использован людьми во вред себе. Военные, а также преступники алчно ждут его.
— Да, — грустно закончил Наза Вец. — Недоразвитый мир! Придется вам искать другие пути для продолжения существования.
Когда генерал Муромцев вошел к сыну, старца там уже не было…
Новелла четвертая. Пути спасения