Суд и государство
Шрифт:
Именно эта последняя модель и была принята в конце Средних веков французскими юристами, преобразовавшись с 1808 г. в модель следственного судьи, должность которого уходит корнями в старинный институт наместника по уголовным делам (lieutenant criminel), созданный в 1522 г. королем Франциском I. Как и любой другой институт, он имеет свои преимущества и недостатки, хотя именно недостатки почему-то особенно любят представлять в карикатурном виде, чаще всего забывая при этом о преимуществах по отношению к другим институтам. Институт следственного судьи – независимого судейского магистрата продолжает действовать во Франции по самым опасным и сложным, а иногда и самым чувствительным и медиатизированным, делам, оставаясь краеугольным камнем уголовного процесса, невзирая даже на то, что в последние годы наметилась тенденция, в соответствии с которой прокуратура все чаще действует вместо следственного судьи, де-факто превращаясь в квазиисключительный орган расследования (дознания).
1.2. Независимость магистратуры – необходимое, но недостаточное условие
Именно Конституция устанавливает во Франции основы независимости магистратуры.
Так, ст. 64 Конституции Франции уточняет: «Президент Республики является гарантом независимости судебных органов. Ему помогает Высший совет магистратуры. Статус магистратов устанавливается конституционным законом. Судьи несменяемы».
Статья 65 учреждает Высший совет магистратуры как орган, который участвует в назначении магистратов.
Наконец, ст. 66 Конституции Франции гласит, что судебные органы как хранители личной свободы обеспечивают соблюдение этого принципа в соответствии с условиями, предусмотренными законом.
Из этих трех конституционных положений вытекает несколько принципов:
– судьи, как и прокуроры, являются магистратами, в чьи функции входит обеспечение соблюдения принципа личной свободы;
– в то же время только судьи пользуются несменяемостью, откуда вытекает, что прокуроры могут быть переведены на другую должность вопреки их согласию в порядке того, что называется переводом в интересах службы;
– магистраты, будь то судьи или прокуроры, назначаются на должность главой государства либо по представлению Высшего совета магистратуры, если речь идет о судьях Кассационного суда, председателях апелляционных судов и председателях трибуналов большой инстанции, либо с учетом мнения этого Совета, если речь идет обо всех остальных магистратах, причем применительно к судьям данное мнение является обязательным к исполнению.
Принцип несменяемости, который запрещает назначать судью вопреки его воле на другую должность, в том числе в порядке продвижения по службе, является основополагающим принципом независимости судей.
Хотя развитие статуса магистратов прокуратуры привело к их значительно большей самостоятельности, эти магистраты не пользуются теми же гарантиями независимости, что и судьи, так как они находятся под руководством и контролем своих вышестоящих начальников, будучи также в целом подчиненными власти министра юстиции, именуемого традиционным французским юридическим языком «хранителем печати». Однако в ходе судебного разбирательства прокурор совершенно свободен устно высказывать свое мнение по любому вопросу в силу ставшей принципом права старой французской юридической поговорки: «Перо – слуга, но слово свободно».
Отчего произошла эта эволюция статуса прокуратуры, придавшая ей больше независимости?
Оттого что с годами изменились ее функции.
Действительно, изначально прокуратура задумывалась главным образом как орган уголовного преследования, у которого была только одна альтернатива: начать уголовное преследование или отказать в его возбуждении. На протяжении последних 15 лет закон до бесконечности множил альтернативы уголовному преследованию, которые находятся между «чистым» отказом в возбуждении уголовного преследования и классическим уголовным преследованием. Вся эта совокупность альтернативных процедур имеет ясную цель: дать систематический уголовно-правовой ответ на любое нарушение уголовного закона, какова бы ни была степень его общественной опасности. Отсрочка уголовного преследования, напоминание об обязанности соблюдать закон, уголовно-правовая медиация, штраф по соглашению и т. п.: смысл этих и других мер заключается в том, чтобы предложить лицу, преступившему уголовный закон, отказ от уголовного преследования в обмен на исполнение с его стороны некоторого количества обязательств в виде, например, возмещения ущерба или уплаты штрафа в определенном размере, что представляет собой тем самым нечто вроде контрактуализации уголовного процесса. Другими словами, здесь прокуратура получает квазисудебные по своей природе полномочия и де-факто лишается права просто отказать в возбуждении уголовного дела по мотивам его незначительности. Это связано с уголовной политикой последних лет, одним из принципиальных положений которой является требование реагировать на любые нарушения уголовного закона, в том числе малозначительные.
К тому же, становясь все меньше и меньше органом уголовного преследования, прокуратура все больше превращалась в орган расследования (дознания). Действительно, изначально прокуратура обладала довольно ограниченными полномочиями по производству дознания, поскольку дознание, руководство которым она осуществляла (так называемое первоначальное дознание), по своей природе не имело принудительный характер, так как там по общему правилу не допускалось применение мер процессуального принуждения.
В течение последних 15 лет законодатель неоднократно проводил реформы, целью которых было наделение прокуратуры полномочиями по применению мер процессуального принуждения в рамках дознания, руководство которым она осуществляет. В частности, «законы Пербена» [85] внесли немалую лепту в принципиальное изменение функций прокуратуры, предоставив ей многочисленные полномочия, которыми до этого обладали исключительно судейские магистраты (следственные судьи), а также попутно лишая какого-либо смысла традиционное разграничение между первоначальным дознанием, не имеющим принудительный характер, когда все меры принуждения и сопряженные с принуждением следственные действия могут производиться только с согласия подозреваемого лица, и дознанием очевидных преступлений, где принуждение осуществляется на общих основаниях.
85
Ряд законов, принятых в 2002–2004 гг. по инициативе министра юстиции Доминика Пербена и направленных на усиление борьбы с преступностью, в том числе на фоне печально известных событий, происшедших в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г. (примеч. отв. ред. для русского издания).
В результате всех этих реформ за прокуратурой признали:
– право продлевать режим дознания очевидных преступлений (предусматривающий процессуальное принуждение) на срок до восьми суток;
– право обязывать подозреваемое лицо являться по вызову судебной полиции;
– право издавать приказ об объявлении розыска;
– общее право на изъятие всех материалов, необходимых дознанию;
– право на производство обыска без получения согласия лица, в жилище которого производится обыск, если дознание проводится по делу о преступном деянии, наказуемом не менее пяти годами лишения свободы, и при условии, что производство обыска разрешено судьей по свободам и заключению;
– право на прослушивание телефонных переговоров в течение определенного времени, если дознание осуществляется либо в целях розыска скрывшегося лица, в отношении которого каким-либо судебным органом издан приказ об аресте или который был осужден к лишению свободы на срок не менее одного года без отсрочки исполнения, либо по делу, связанному с организованной преступностью, если прослушивание разрешено судьей по свободам и заключению.
Эта неоднозначная тенденция привела к необходимости укрепления гарантий статуса прокуратуры. Так, с одной стороны, закон недавно запретил министру юстиции давать прокурорам обязательные указания по конкретным делам (Закон от 25 июля 2013 г.). С другой стороны, закон закрепил, что в рамках своих полномочий по руководству судебной полицией прокурор республики вправе направлять дознавателям общие или отдельные указания, что он уполномочен надзирать за законностью применяемых дознавателями мер, за пропорциональностью следственных действий характеру и тяжести преступлений, за выбором направления расследования и за его качеством. Прокурор также должен надзирать за тем, чтобы дознание было направлено на установление истины и чтобы следственные действия производились как с точки зрения обвинения, так и с точки зрения защиты, с учетом уважения прав потерпевшего, заявителя о преступлении и подозреваемого (Закон от 3 июня 2016 г.).