Суд и государство
Шрифт:
Независимость судебных органов закреплена в Конституции Франции. Она вытекает, с одной стороны, из принципа разделения властей, а с другой стороны – из гарантий статуса, которые предоставлены магистратам с целью уберечь их от давления, угроз или влияния, которые могли бы воздействовать на их способность и свободу судить.
Беспристрастность, важность которой, в частности, подчеркивается Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод, решениями Высшего совета магистратуры, рассматривающего соответствующие вопросы в качестве дисциплинарного органа, и публикуемым им Сборником деонтологических обязанностей магистратов, означает, не претендуя здесь на точное определение, отсутствие какой-либо предвзятости или заинтересованности со стороны судьи.
В этом смысле независимость касается скорее отношений судьи с другими ветвями государственной власти и является необходимым, но недостаточным
Эта независимость и эта беспристрастность должны не только реально иметь место, но также ощущаться таковыми тяжущимися. Судья должен быть беспристрастным, более того – он должен оцениваться и восприниматься таковым сторонами процесса. Речь идет о том, что принято называть концепцией объективной беспристрастности [80] .
80
О разграничении субъективной и объективной беспристрастности см. также § 1.1 гл. IV ч. I и § 2.3 гл. V ч. II данной монографии, а также далее в этой главе.
Независимость и беспристрастность судьи являются необходимыми условиями его легитимности, поскольку в отличие от других властных органов государства легитимность судьи проистекает исключительно из акта его назначения на должность, по крайней мере во Франции, где назначение судьи осуществляется исполнительной властью с учетом той свободы выбора, которую оставляет ей Высший совет магистратуры. В этом смысле французская Конституция закрепляет существование не судебной власти (pouvoir judiciaire) как таковой, а судебных органов (autorit'e judiciaire). Данному спору уже очень много лет, так как еще римляне видели в осуществлении властных полномочий два различных проявления, которые надо отличать друг от друга: potestas, т. е. власть в собственном смысле, автоматически вытекающую из занятия какой-либо должности, наличия чина или обладания особым статусом, в каком-то смысле легальную власть, и auctoritas, т. е. некую особую власть, которая исходит от самого лица, осуществляющего властные полномочия, когда данные полномочия вытекают из личного авторитета их обладателя [81] .
81
Современное французское конституционное понятие autorit'e judiciaire концептуально и этимологически ближе римскому понятию auctoritas. Поэтому применительно к судам речь часто идет не столько о власти (pouvoir) в собственном смысле слова, сколько об автономной системе государственных органов, обладающих особым авторитетом в силу профессиональных качеств и статуса судей. В то же время понятие «судебная власть» (pouvoir judiciaire) также широко употребляется во Франции, что и предопределяет наличие дискуссий, которые упоминаются в данном параграфе (примеч. отв. ред. для русского издания).
К этим принципам независимости и беспристрастности предъявляется особый уровень требований по уголовным делам, так как в этой сфере судья призван пресекать путем назначения наказания преступное поведение, которое, помимо вреда, часто причиняемого непосредственной жертве преступления, главным образом посягает на общественный порядок, гарантом и хранителем которого является государство.
Помимо этого во французском судоустройстве магистратура состоит из магистратов прокуратуры (прокуроров) и судейских магистратов (судей). Все они являются магистратами, но осуществляют различные функции и имеют отчасти различный статус [82] .
82
О французском понятии магистратуры см. подробнее § 1 гл. I ч. II данной монографии.
Действительно, судьи обладают гарантией независимости. Они назначаются на должность с учетом обязательного к исполнению заключения Высшего совета магистратуры и пользуются несменяемостью; после назначения они могут быть переведены на другую должность, даже в порядке повышения, только в том случае, если сами выдвинули свою кандидатуру.
По-другому обстоят дела с прокурорами, которые принадлежат к иерархии прокуратуры и не пользуются несменяемостью, а также помимо этого назначаются на должность с учетом простого заключения Высшего совета магистратуры, это означает, что министр юстиции вправе сам выбирать, кто займет ту или иную должность в прокуратуре. Впрочем, последняя особенность прокурорской магистратуры по сравнению с судейской магистратурой заметно нивелирована практикой, так как по факту министр юстиции уже в течение нескольких лет более не идет наперекор отрицательным заключениям Высшего совета магистратуры, который к тому же состоит из двух подразделений: в компетенции одного из них находятся судейские магистраты – его председателем является первый председатель Кассационного суда; в компетенции другого – прокурорские магистраты, его председателем является генеральный прокурор при Кассационном суде.
Здесь мы сталкиваемся с первым фундаментальным отличием от российской судебной системы, которой незнакомо это весьма французское понятие «магистратура», так как в российской системе судьи и прокуроры составляют два совершенно разных профессиональных корпуса [83] .
Действительно, в системе российского судоустройства прокуратура, будучи старинным учреждением, истоки которого, как мы увидим позже, восходят отнюдь не к советскому периоду, как думают некоторые, а к правлению Петра I, является централизованным органом государства, который возглавляет Генеральный прокурор РФ, назначаемый верхней палатой парламента по представлению Президента РФ.
83
Более подробно этот вопрос рассматривается в § 2 гл. I ч. II данной монографии.
Российская прокуратура в ходе реформ 2007–2010 гг. утратила полномочия по производству предварительного расследования, которые перешли к обособившемуся от нее Следственному комитету РФ, к чьей подследственности относятся самые важные уголовные дела. В то же время более простые дела расследуются полицейскими органами [84] .
Однако если сравнивать эти две системы, можно было бы сказать, что французская прокуратура все меньше и меньше является органом уголовного преследования и все больше органом расследования, а российская прокуратура, напротив, является главным образом органом уголовного преследования, так как она ныне лишена каких-либо полномочий, связанных с началом расследования и производством следственных действий, которые входят в компетенцию полицейских органов, а по более важным делам – Следственного комитета РФ, находящегося под руководством Президента РФ.
84
Подробнее см. § 2 гл. I ч. II данной монографии.
Это фундаментальное различие приводит нас к вопросу о связи, которая существует между независимой магистратурой в сфере уголовной юстиции и системой уголовного процесса.
Напомним несколько принципиальных моментов, для чего требуется также чуть подробнее остановиться на том, что следует понимать под уголовным процессом.
Если говорить схематично, уголовный процесс представляет собой корпус норм, направленных на то, чтобы как можно быстрее, однако без лишней спешки, установить и судить лиц, совершивших преступление, соблюдая их права, но не ставя под угрозу интересы расследования и права потерпевших, уважая принцип пропорциональности применения мер процессуального принуждения и делая при этом все необходимое, чтобы избежать судебной ошибки. Говоря еще проще, речь идет о совокупности норм, призванных обеспечить собирание доказательств самым надежным и самым беспристрастным образом.
На протяжении нескольких лет мы наблюдаем во Франции бесконечные споры о сравнительно-правовых достоинствах той или иной системы. Эти споры ведутся на следующую тему: кому следует доверить полномочия по собиранию доказательств, по доказыванию обстоятельств дела? Ответ на этот вопрос будет, разумеется, иметь последствия для нашего анализа, так как если мы считаем, что расследование должно производиться одной лишь прокуратурой, то немедленно возникает проблема независимости ее статуса и ее беспристрастности, поскольку французская прокуратура остается стороной уголовного процесса наряду с обвиняемым и гражданским истцом (потерпевшим).
Теоретически здесь можно выделить три модели:
1) оставить за каждой стороной, включая частных лиц, заботу о собирании доказательств, которые им потребуются исключительно в целях отстаивания своих собственных интересов;
2) доверить собирание доказательств только стороне обвинения;
3) возложить на независимый от сторон орган обязанность произвести расследование самым нейтральным образом, т. е. собирая одновременно как обвинительные, так и оправдательные доказательства.