Суд и государство
Шрифт:
– процедура отвода, основания для которого возникают в случае, когда у члена семьи судьи (супруг или родственник до четвертой степени родства) имеется личная заинтересованность в исходе дела или когда между судьей и одной из сторон существует дружба или явная неприязнь. Рассмотрение отвода судье относится к компетенции первого председателя апелляционного суда;
– процедура передачи дела, которая применяется только по уголовным делам и заключается в изъятии дела из производства суда, к чьей подсудности оно относится, и передаче его в другой суд того же уровня либо в интересах наилучшего отправления правосудия, либо на основании легитимного сомнения в беспристрастности суда. Рассмотрение вопроса о передаче дела относится к компетенции палаты по уголовным делам Кассационного суда Франции.
Указанные положения не касаются магистратов прокуратуры, которые не могут быть отведены, так как прокуратура является по своей природе неделимой. Речь идет о том, что каждый член прокуратуры действует и требует от имени всей прокуратуры: любое действие, произведенное любым из ее членов, имеет те же последствия, как если бы оно исходило лично от прокурора. Из этого принципа вытекает, что в ходе одного производства или одного судебного разбирательства магистраты прокуратуры могут заменять друг друга или полностью сменять один другого в качестве участника производства по тому или иному делу, тогда как судьям это не разрешается – состав суда неизменен.
В то же время магистраты прокуратуры, хотя и являются стороной в процессе, должны, как и судьи, отвечать гарантиям объективной беспристрастности и восприниматься таковыми остальными участниками процесса.
Нельзя не упомянуть, что Высший совет магистратуры опубликовал Сборник деонтологических обязанностей магистратов [88] , который, конечно, не имеет обязательной силы нормативно-правового акта, однако является при этом собранием правил надлежащего поведения и образцовой практики в интересующей нас области.
88
Recueil des obligations d'eontologiques des magistrats. Conseil sup'erieur de la magistrature. Paris: Dalloz, 2010.
Так, например, этот Сборник дает следующие рекомендации:
– беспристрастность при осуществлении судебно-юрисдикционных полномочий не должна ограничиваться одним лишь внешним отсутствием какого-либо предубеждения, но означать также в более фундаментальном смысле действительное отсутствие личной позиции, исходя из чего от магистрата требуется, каковы бы ни были его собственные взгляды, чтобы он оставался способен свободно выслушивать и учитывать все точки зрения, высказываемые перед ним;
– во время исполнения своих профессиональных обязанностей магистрат должен абстрагироваться от любых личных взглядов и избирать линию поведения, пронизанную объективностью;
– судьи не могут ни в своих словах, ни в своем поведении каким-либо образом выражать сложившееся у них убеждение вплоть до провозглашения своего решения;
– в своей судебной деятельности, особенно на подступах к залам судебных заседаний, судьи и прокуроры должны оберегать то впечатление о беспристрастности, которое они оставляют, и не выглядеть в глазах неискушенных лиц находящимися в слишком тесных отношениях между собой, тем более в отношениях сотрудничества, причем та же осторожность должна соблюдаться по отношению к адвокатам сторон и всем иным участникам процесса;
– председательствующий по делу судья, как и представитель прокуратуры, должен общаться со всеми участниками процесса с одинаковой объективностью;
– необходимо избегать участия судьи, обычно осуществляющего специальные функции, в частности в ходе досудебного производства, в рассмотрении по существу уголовного дела в отношении лица, с которым у судьи возникали определенные сложности в предыдущих стадиях процесса.
Если пойти еще дальше, то Сборник деонтологических обязанностей устанавливает принцип, о котором мы уже говорили, что судья пользуется всеми правами, признанными за каждым гражданином, но не может брать на себя в качестве частного лица никаких обязательств, которые приводили бы его к подчинению чему-то другому, кроме закона, и угрожали бы ограничить его свободу в принятии решений.
Так, сборник дает следующие рекомендации:
– реализуя свое право на участие в общественной жизни, магистрат должен следить за надлежащим сочетанием легитимного осуществления своих прав гражданина и исполнения обязанностей, вытекающих из его судебных функций, в связи с чем все его публичные высказывания должны отличаться осторожностью и сдержанностью;
– магистрат всегда должен удостоверяться, что его участие в общественных движениях не имеет никаких точек соприкосновения со сферой его компетенции в составе суда, которому он принадлежит;
– магистрат, разумеется, не вправе принимать никаких подарков, в частности связанных с какими-либо событиями его профессиональной жизни, которые способны нанести ущерб его беспристрастности или заставить усомниться в ней;
– магистрату запрещено давать какие-либо юридические консультации за пределами узкого круга особо близких ему лиц.
1.4. Магистратура: власть государства или власть в государстве, или возврат к старому спору между potestas и auctoritas?
Как уже было сказано выше, во Франции правосудие осуществляется судебными органами, а не судебной властью, о которой нигде не упоминается ни в конституционно-правовых, ни в соответствующих законодательных актах.
Кратко напомним принцип разделения властей. Классическая теория выделяет в рамках государства три главные функции: функцию разработки законов, которая составляет законодательную функцию; функцию правления в соответствии с правилами, предусмотренными законом, которая составляет исполнительную функцию; функцию разрешения споров, которая составляет судебно-юрисдикционную функцию, имеющую, по Монтескье, достаточно ограниченное предназначение быть всего лишь «устами закона».
Иными словами, для отцов теории разделения властей судебная власть была обязательно подчинена двум первым, а судебная практика не могла иметь нормативный характер наравне с законом. Именно этим объясняется то, что магистраты во Франции назначаются, а не избираются и обладают только технической легитимностью, основанной на их юридических познаниях и их беспристрастности.
А как обстоят дела сегодня? Очевидно, что судебные органы обладают на деле реальной властью, быть может, к тому же единственной властью, которая сохраняется в постмодернистском государстве, тогда как исполнительная и законодательная власть утратила основную часть своих прежних прерогатив, находящихся сейчас, в частности, в руках крупных мультинациональных корпораций и международных организаций.