Судьба Илюши Барабанова
Шрифт:
Ученики с веселым удивлением рассматривали мальчика в шинели, на которой сияли медные пуговицы с изображением двуглавых орлов.
— Гляньте, генерал пришел! — крикнул кто-то.
Учительница привела Илюшу в класс, где на высоких белых дверях сохранилась старая лазаретная табличка: «Операционная».
— Ребята, — объявила она, — вот вам новый товарищ, Илюша Барабанов. Он приехал из Юзовки. Отца его убили врангелевцы, поэтому старайтесь не обижать мальчика.
В классе стало тихо, со всех сторон на Илюшу уставились полные любопытства детские глаза. Потом отовсюду новичку стали предлагать место. В хоре голосов Илюша узнал глуховатый голос Степы:
— Лидия Ивановна, пускай он ко мне сядет. Мы с ним на одной улице живем.
Примостившись рядом с товарищем, Илюша огляделся. В просторном классе была разнокалиберная мебель: парты, столы, лавки. Девочки и мальчики сидели вперемежку: одни старше, как видно, второгодники, другие совсем маленькие, едва видные из-за парты.
Кто-то зашептал Илюше в затылок:
— Почему ты так поздно? Мы уже два месяца учимся…
Все здесь было ново для Илюши: черная доска на стене, а на ней зачем-то пишут мелом. На парте крышка откидывалась и была изрезана перочинным ножом: виднелись две буквы и царская корона. Впрочем, корона была переделана на пятиконечную звезду и обведена красными чернилами.
Во время перемены в коридоре невозможно было протиснуться, рябило в глазах от беготни, звенело в ушах от крика.
Не ожидал Илюша встретить здесь Врангеля, но именно он вместе с братом Егоркой вышел из комнаты, где учились первоклассники.
На второй этаж вела чугунная лестница со стертыми ступеньками. Там помещались старшие классы и кабинеты. Степа остановился и с хитрецой предложил Илюше заглянуть в один из кабинетов. Там у двери, оскалив зубы, стоял скелет человека.
«Царь-голод», — тревожно подумал Илюша и закрыл дверь.
На втором этаже, где парами ходили старшеклассники, Илюша лицом к лицу столкнулся с Гогой.
— Ба, кого вижу! Здравствуй. Как поживает наша бабушка, она еще не загрызла тебя своими гнилыми зубами?.. Тина, ты узнаешь этого огольца?
Тина с улыбкой протянула Илюше руку.
— Мы давние приятели. Правда, Илюша?
— Мы с ним родственники, и то я не хвастаюсь, — сказал Гога насмешливо. — Ты в каком классе, то бишь группе? Видишь, у нас как на скотном дворе — свиньи первой группы, коровы второй группы.
— А себя ты к каким животным относишь? — съязвила Тина.
— Прошу без свинства, — обиделся Гога и, чтобы переменить разговор, приказал Илюше: — Если тебя кто-нибудь обидит, жалуйся мне. Захочешь, назначу тебя в сап-ком или какой-нибудь другой «ком». У нас их много. Словом, если тебе захочется делать карьеру, я помогу. Салют, брат бледнолицый!
Пока Илюша разговаривал с Гогой Каретниковым, за ними издали наблюдала Валя Азарова. На следующей перемене она нашла его в толпе и отозвала в сторонку:
— Отчего ты не приходил к нам? Пороть тебя некому. За целое лето ни разу не явился.
— Я в бору коров пас.
— А мне досталось за тебя.
— От кого?
— Да так… комсомольцы отругали. Ой, чуть не забыла: знаешь ли ты, кто у нас живет? Мустай!
Илюша вспомнил Мустая и обрадовался:
— Значит, он нашел вас?
— Он такой чудак, — засмеялась Валя. — Ходил по городу и спрашивал дядю Колю.
К Вале подбежала черноволосая, с острыми глазами девочка и с ходу спросила:
— Это кто? Наш? — И она сильно встряхнула руку Илюше: — Здорово!
— Он не просто наш, — сказала Валя, — он самый настоящий пролетарий. Отец у него шахтером был… Илья, ты поможешь нам воевать со скаутами? У нас в школе все посты захватили нэпманские сынки.
— Не говори, — согласилась Фрида. — Заведующий у нас старорежимец. Закон божий ввел, мы бучу подняли. Еле прогнали попа. Теперь нам романскую теорию преподают. Слыхал? Варяжские князья Синеус, Трувор и Рюрик приплыли с севера, а русские люди — бух перед ними на колени и говорят: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите и володейте нами». Понял? Володейте! Точно народ наш раб и ни на что не способен… Ничего. Зато мы теперь дразним завшколой Синеусом.
— Ему кадетами командовать, а не в советской школе преподавать, — сказала Валя с возмущением. — В школе полно купчиков, поповичей, маменьких сынков. Стоит поставить что-нибудь на голосование, как у них большинство. Хоть плачь.
Девочки увлеклись и не видели, как появился Гога Каретников. А тот давно уже заметил, что Валя и Фрида «обрабатывают» Илюшу, и решил вмешаться.
— Эй, проклятьем заклейменные, не очень завлекайте нашего волчонка!
— Заткнись, — огрызнулась Фрида. — Жорж Борман, нос оторван, вместо носа папироса!
Гога картинно расхохотался.
— Вот она, пролетарская поэзия: Жорж Борман — нос оторван. Изящно, прямо как у Пушкина:
Ты рождена воспламенять Воображение поэта, Его тревожить и пленять Любезной живостью приветов —Гогу окружали такие же, как он, «жоржики» — сытые, самодовольные. Их легко можно было отличить от детей бедноты не только по одежде, но и по вызывающему поведению.
— Илья, — обратился Гога к Илюше так громко, чтобы слышали все, — я тебе не советую знаться с этими стрижеными феями. Смотри, увлекут они тебя в омут.
— Катись колбасой, кривляка, — ответила Фрида.
За Гогу вступились его дружки:
— Полегче на поворотах! Это вам не восемнадцатый год…
— Пролетарии лохматые…
— Рвань Парижа…
Школьный звонок прервал перепалку, и самодовольный смех нэпманских сынков смешался с шумом разбегавшихся по местам учеников.
Илюша учился жадно. Каждый урок открывал для него что-нибудь новое. Оказывается, числа можно складывать, делить и умножать. Стоило произнести «пятью пять», как ответ выскакивал сам собой. И потом, сколько ни проверяй, все равно получится двадцать пять. Даже весело!