Судьба. На острие меча

Гончар Анатолий Михайлович

— Нормально, бывало и хуже, — он устало улыбался, и в его взгляде уже не чувствовалось боли.

— Спасибо, Тёрм.

— И тебе спасибо, Авель.

Я посмотрела на него, и мне тоже захотелось улыбнуться, но не смогла.

— Нам пора, — я его не торопила, просто напоминала, но он тут же начал подниматься на ноги.

— Ты права, не стоит дожидаться, когда эти братья придут в себя, они и так доставили нам слишком много хлопот. Оставим им лук и стрелы и уходим. Я не думаю, что здесь поблизости водиться ещё одно такое же чудовище.

— Я

бы не была столь категорична, теперь после всего случившегося нам пожалуй не стоило бы спешить с выводами.

— Может ты и права, — согласился мой спутник, но по его виду было понятно, что ему это безразлично. А вот я решила при первой же возможности вернуться на это злосчастное место, найти логово чудовища и посмотреть, не осталось ли там ещё одного спящего монстра, — но мне как-то не хочется встречаться с ещё одной такой зверушкой. Поэтому я буду считать, что их тут больше нет, — он продолжал улыбаться…

Где-то в глубине леса послышался пронзительный птичий крик…

Мы всё же дождались, когда один из братьев зашевелился. И только тогда тронулись в путь. Тёрм, категорически отказавшийся сесть на коня, шёл пешком. Я великодушно позволила ему идти рядом…

Мы выбрались из леса на вторые сутки, к вечеру. Уже начинало смеркаться, когда мы подошли к стоявшему на отшибе одинокому домику и постучали в дверь. Маленький старичок появившийся в дверном проеме и, поднеся к нему факел, внимательно осмотрел наши измождённые дорогой лица.

— Кто такие? — настороженно спросил он.

— Меня зовут Алдеем Ряженским, а это сестра моя, Эрда, — Терм махнул рукой в мою сторону, и я склонила голову в знак приветствия. — Из Ряженского перепутка мы.

— Хм, — старичок на миг задумался, словно вспоминая давно забытое, а затем, пригладив жидкую бородку, вернулся в дом, следующие его слова донеслись уже оттуда, — проходите. Только коня заранее привяжите.

Мы обрадовано переглянувшись поставили коня к прилаженной прямо к стене коновязи, задали ему овса из торбы и вошли в дом.

Старик тем временем успел вскипятить самовар, и теперь на маленьком деревянном столе дымили паром две большие кружки, заваренные липовым цветом. Меж тем старик поставил рядом с ними глиняный горшок заполненный до краев каким-то варевом.

— Угощайтесь, гости дорогие, — сказал он и не дожидаясь ответа на своё приглашение убрался восвояси. Мы не заставили себя долго ждать. Дальняя дорога и постоянное ожидание опасности сделали своё дело, оказавшись в тепле и под защитой крыши мы тут же забыли об осторожности…

Зачерпнув большой деревянной ложкой содержимое горшка, оказавшееся свежайшим липовым мёдом, я тут же отправила его в рот. Мёд оказался таким сладким и душистым, каким его только возможно было себе представить. Когда мы угомонили половину посудины, пришел хозяин. Указав на помещение, в котором мы можем расположиться на ночлег, он вновь исчез.

Комната

была маленькой, как и все в этом доме. Кроме двух узких деревянных кроватей и такого же узкого стола в ней ничего не было. Усталость брала своё и, не став тратить силы на разговоры, мы завалились спать. Уснула я мгновенно, а когда проснулась, то почувствовала, что меня мерно покачивает, будто в повозке. Я попробовала приподняться и только тут поняла, что мои руки и ноги крепко связаны. На очередной колдобине неимоверно тряхнуло. Нас точно куда-то везли.

— Тёрм, — тихо позвала я и, чуть повернув голову, увидела его голубые глаза. Тёрм смотрел на меня и, чёрт бы его побрал, улыбался.

— С добрым утром, — наверное, он глядел на меня таким образом довольно долго, эта улыбка, казалось, уже приклеилась к его лицу.

— Тёрм! — шёпотом закричала я, — что произошло?

— Спроси хозяина, — Тёрм с трудом кивнул в направлении движения, он так же, как и я, лежал на телеге связанный по рукам и ногам, только почему-то улыбался, вместо того, чтобы плакать.

— Какого хозяина? Старика что ли?

— Старика говоришь, кхе-кхе, — ворчливо отозвались с передка телеги, и я поняла, что хозяин и есть тот самый вчерашний гостеприимный дедок из лесной избушки. Я задрала голову к верху и покосилась на сидевшего на облучке возчика.

— Эй, дед, куда едем?

— К матушке, дочка, к матушке, — отвечая, старичок даже не повернул головы, — вот уж обрадуется такому подарочку.

— С чего бы это? — я спрашивала, едва не кусая губы от отчаяния, а Тёрм всё улыбался.

— А как же, хоть с вами за деток своих погубленных рассчитается.

— За каких деток? — я непонимающе таращилась в говорившую со мной спину.

— Авель, понимаешь ли, — наконец сжалился Терм, — Матушка — это матка скворхов, а Хозяин — он и есть Хозяин. Что про него объяснять?

Передо глазами всё закружилось. Это же надо так вляпаться. Я вспомнила липовый мёд, и мне стало совсем плохо. Нас усыпили, чёрт… Липовый мёд… Нет, теперь уж я точно никогда не стану его есть. Я закрыла глаза и долго думала, пытаясь найти выход из создавшегося положения. А так как ничего путного на ум не приходило, я решила развлечься ничего не значащей беседой. И действительно, почему бы не задать Тёрму давно интересующий меня вопрос?

— Послушай, Тёрм, а Ильдарас — кто он такой?

— Странно, что ты о нём сейчас вспомнила. Я не слишком много про него знаю, а вообще Ильдарас — довольно средненький маг из вольных, он иногда ходил с нашими караванами, но как боец-практик не имеет себе цены.

— Погоди, ты сказал, довольно средненький маг и хороший боец, как это может быть?

Тёрм неопределённо пожал плечами.

— Я как-то не задумывался, наверное, ему везло, и к тому же у него большой опыт.

— Опыт? — я чуть не рассмеялась, да Ильдарасу едва ли больше полусотни лет, — о каком опыте ты говоришь, для мага он почти ребенок.