Супербомба для супердержавы. Тайны создания термоядерного оружия
Шрифт:
Мне кажется, что биография тоннеля под Енисеем закончится печально. Однажды где-нибудь появится трещина в бетоне, хлынет вода и затопит все — тоннель, штольни, помещения — все, что здесь накопали люди… Многие облегченно вздохнут, мол, не нужно думать о том, как использовать это уникальное сооружение. И это станет последней точкой в истории тоннеля под Енисеем.
Схватка с медведем
Медведи в этих местах еще водятся. Случается, забредают даже на территорию города — везде ведь проволоку не натянешь, да и разве удержит она медведя! О двух случаях жители рассказывают всем приезжим.
Однажды приехала делегация из Франции.
Французы расспрашивали о здешних местах, интересовались охотой и рыбалкой. Один из них признался, мол, во Франции убеждены, что в Сибири медведи запросто разгуливают по улицам. Все дружно посмеялись…
А на следующее утро этот француз решил пробежаться вокруг гостиницы. И вдруг на тропинке он увидел… медведя! Настоящего!
Забрел-таки мишка на свою погибель. Его выследили быстро и застрелили — ведь, оказывается, он повадился к местной кухне, а потому стал опасен.
Вторым медведем гордится Евгений Ильич Микерин до сих пор.
Принесли однажды охотники из тайги медвежонка. Стал он жить дома у Микерина, играл с его сыновьями.
Медведь подрос, и на забаву близких и друзей попытался Микерин с ним побороться. Схватка длилась довольно долго, но все-таки мишка уступил. Смотрел на забаву здешний космический академик Михаил Решетнев. Решил тоже помериться силами со зверем. Схватился с мишкой, оба крепкие, друг другу не уступают. Дело было 1 мая, а потому на Решетневе была праздничная рубаха.
Катались академик и мишка по сырой земле долго, видно, надоела эта борьба мишке, и уступил он Решетневу. Тот еще долго гордился своей победой, ну а жена его сетовала по поводу испорченной праздничной рубашки. В общем, каждому — свое…
Евгений Ильич Микерин оставил яркий след в истории Горно-обогатительного комбината. И прежде всего тем, что изменил внешний облик и подземного комбината, и города.
Об этом мы и говорили с ним в конце 2012 года. Беседа с известным атомщиком получилась откровенной.
Я спросил его:
— Зачем надо было создавать такой комплекс, как Красноярский?
— Количество реакторов и радиохимических заводов рассчитывалось таким образом, чтобы выпускать достаточное количество ядерных боеприпасов. С этой точки зрения появление комплекса под Красноярском оправдано. Однако никаких документов о том, кому пришло в голову влезать в гору, не сохранилось. Можно предполагать, почему именно было принято решение все создавать под землей. Было уже известно на примере Хиросимы и Нагасаки, насколько велика мощь атомного оружия. Именно это и определило судьбу проекта. Надо было построить такой завод, который был бы защищен от прямого ядерного удара. Большое впечатление произвели на руководство, в частности на Берию, подземные заводы ракет ФАУ в Германии. В отрогах Саянских гор в Красноярском крае и была выбрана площадка для столь необычного строительства.
— Вы когда туда попали?
— В 1965 году. Я уже отработал четыре года главным инженером на заводе в Челябинске-40. Был создан проект по усовершенствованию технологии. Однако руководители комбината его не приняли. Все традиционно: новое всегда вызывает протест, а потому за него приходится бороться. На ходу, не останавливая работу, мы реконструировали вторую очередь завода, в конце концов, увеличив производительность его в три раза. Было принято решение не строить третью и четвертую очереди завода в Челябинске-40. Я был идеологом этой реконструкции и после ее успешного завершения был награжден орденом Ленина. Меня как залихватского химика решили перебросить в Красноярск. Я наотрез отказался. Мешков — реакторщик — был назначен директором комбината, а главным инженером нужен был химик. Вот я и попал
— Не пожалели?
— Нет. Даже рад тому, что там поработал. Там действовала одна очередь. С производством были сложности. Мы освоили ту технологию, что была в Челябинске. А вторую очередь мы сразу сделали с большой производительностью. У меня там был простор для реализации собственных идей… Пришли с Мешковым впервые в шахту. Вода, вагонетки с породой снуют туда-сюда, провода свисают. Был декабрь. Рабочие идут под землю в сапогах. Холодно, сыро, мрачно… В общем, привычная картина обыкновенной для того времени шахты… Там работали три реактора. Это подземная атомная станция… А что характерно для атомщиков? Чистота и порядок на объекте… Вот и начали мы постепенно превращать шахту в уникальное сооружение, равного которому в мире не было… Но полностью реализовать свои идеи не удалось, так как Мешков был отозван в Москву и назначен начальником управления, а я сменил его на посту директора. И тут я уже начал заниматься не только шахтой, но и городом. Он получился самым красивым из всех десяти закрытых городов Средмаша. Это общепринятое мнение.
— Все с большой теплотой говорят о Красноярске-26… Почему?
— Уникальное сооружение. Поначалу — грязь, вода, вагонетки, а потом все изменилось. Однажды Ефим Павлович Славский все осмотрел и сказал: «Как метро, даже лучше, чем московское метро!» Конечно, несколько преувеличил наш министр, тем не менее сравнение имеет право на существование… Работать стало не только интересно, но и приятно…
— Но теперь все, что сделано под землей, оказалось ненужным?
— В атомной промышленности всегда существует проблема: а что потом, когда объект прекращает работу? В Железногорске — это проблема «Горы», как позже начали называть шахту. По своим масштабам «Гора» больше, чем метро Москве в то время. Она требует постоянного обслуживания. Это откачка воды, вентиляция. Необходимо освещение. И так далее. Три реактора остановлены. Демонтировано все, что можно было. Остальное оборудование нужно захоранивать. Будут делаться своего рода саркофаги.
— А как использовать выработки? Или «Гора» умрет?
— Там есть две выработки пустые. На других комбинатах в радиохимических производствах по четыре нитки, а там только две. Стоят громадные выработки. Горняки утверждают, что в мире никто таких выработок не делал. Это 60 метров высотой и 500 метров длиной. Представляете?! Горные выработки имеют одну особенность. Она даже выглядит фантастической. Выработка «сжимается». Порода старается ликвидировать свою рану. Обрушение следует предотвращать.
— И что делать в «Горе»?
— Может быть, музей? Есть и такое предложение… Сейчас там размещается производство МОКС-топлива, которое необходимо для реакторов на быстрых нейтронах. Но об использовании «Горы» нужно думать — необходимы свежие идеи и проекты…
— Такое ведомство, как Средмаш, нужно современной России?
— В рыночной экономике такого мощного ведомства создать невозможно. Средмаш выполнил свою роль, осуществив «Атомный проект СССР». Мне кажется, что он вместе с Советским Союзом остался в прошлом. Сейчас развитие атомной энергетики в России некоторые называют «Атомным проектом № 2». Это неправильно. После войны «Атомный проект» реализовывала вся страна. Да, нищая, да, обескровленная, но могучая своими людьми. Сейчас же такого рода задач нет… История не повторяется.