Свадебное путешествие Лелика
Шрифт:
— У тебя в башке всегда шумит, — назидательно сказал Лелик. — Причем безо всякого вискаря и косяков.
— А меня зацепило, — растроганно сказал Славик. — Я уже вас всех люблю. Но меня вообще быстро цепляет.
— Ты понял, Лех? — спросил Макс Лелика. — Славик, оказывается, нас с тобой ненавидит. Он сам признался, что только после косяка нас полюбил.
— Да он гад последний, — решительно высказался Лелик.
— Негодяй, — подхватил Макс.
— Мерзавец, — сказал Лелик, — хам и сутенер притом.
— А еще он не знает, что в
— Ребята, — по-прежнему растроганно сказал Славик. — Как же с вами хорошо!
— Ни фига себе, — возмутился Макс, — ему хорошо. Мы что тебе, баба, что ли? Хорошо ему.
— Он страшный человек, — сказал Лелик Максу. — Как мы его терпим? Он же мог нас изнасиловать. Ему с нами хорошо. Вероятно, он принимает нас за женщин.
— Точно, — согласился Макс. — Наша девственность в опасности. Я предлагаю его сегодня ночью выселить на лестницу. Кстати, я хочу еще пива.
— Возьми, любовь моя, — сказал Лелик, доставая из кармана несколько купюр. — Возьми, Максимка. Не бойся, я защищу тебя от этого негодяя. Он не посмеет покуситься…
— Надо говорить защитю, а не защищу, — наставительно произнес Макс. — Чему тебя учили в школе?
— Макс, ты такой умный, — дул в свою волынку вконец расчувствовавшийся Славик. — Зря мы тебя обижали. Ты этого не заслужил.
— Леха, берегись Славика, — сказал Макс. — Он становится опасен. Он меня скоро трахнет прямо на стойке.
— Я не позволю! — решительно заявил Лелик. — Ты моя невеста.
— Я Христова невеста, — сообщил Макс. — Я решил, что посвящу себя Богу. Пусть он меня трахнет. Кстати, Лех, еще два косяка?
— Да, — кивнул Лелик. — Два косяка и два пива. В горле сохнет. И Славику пива возьми. А то его без пива колбасит. Я боюсь, он тебя трахнет. А я этого не переживу.
— Ребята, — сказал Славик, — как же мы классно путешествуем.
— Офигительски, — согласился Лелик.
— У него уже есть пиво, — сказал Макс. — Он приносил, я помню.
Лелик посмотрел на стол. Перед Славиком пива не было.
— Славик, — спросил друга Лелик. — Где пиво?
— В баре, — ответил Славик с блаженной улыбкой на лице.
— А та кружка, которую ты сюда принес? — продолжал допытываться Лелик.
— Она улетела, — объяснил Славик. — Ей здесь стало скучно.
— Что-то круто его торкнуло, — сказал Макс Лелику. — С одного-то косяка. Мы, например, еще ни в одном глазу.
— Даже и не в двух, — согласился Лелик. — Меня вообще не цепляет. Возьми мне тогда еще вискаря.
— А мне можно еще вискаря? — спросил Макс, изображая из себя застенчивую ученицу очень средней школы.
— Можно, любимый, — сказал Лелик. — Тебе сегодня все можно.
— Не называй меня «любимый», — сказал Макс. — Конечно, мне приятны твои искренние чувства, но я буду бояться, что ты вдруг сменил ориентацию. Ты же понарошку меня называешь «любимый»?
— Конечно, понарошку,
— Ребята, — ласково сказал Славик, — не ругайтесь, прошу вас.
— Ты вообще молчи, — сказал ему Макс. — У тебя уже кружки улетают в теплые края. Сиди тихо и не буянь.
— Она скоро вернется, — убежденно сказал Славик. — Налетается и вернется.
Макс плюнул и отправился к стойке за алкоголем и косяками.
Лелик, которому было противно смотреть на блаженную физиономию Славика, начал пялиться в висевший напротив экран, где мельтешили какие-то видеоклипы. Причем музыка, доносящаяся из колонок, к этим клипам совершенно точно не имела ни малейшего отношения.
Лелик не был фанатом видеоклипов. Он вообще не понимал, что люди в них находят. Нет, конечно, когда клип снимался на какой-нибудь забавный сюжет — это другое дело, думал Лелик, но когда там просто мельтешат на экране какие-нибудь негры, размахивающие руками, или белые, старательно изображающие из себя негров, — вот такие клипы понять невозможно. Тупизна какая-то, думал Лелик, посматривая на экран, где как раз мельтешили негры, старательно размахивающие руками.
Макс что-то долго не возвращался, углубившись в беседу с барменом (Лелик еще подумал, каким образом Макс с ним объясняется, когда он знает всего по пять слов на английском, немецком и французском), Славик совсем ушел в какие-то свои мысли, и Лелику ничего более не оставалось, как продолжать глазеть на эти чертовы клипы…
Однако минут через пять Лелик вдруг стал понимать, что там к чему. Оказывается, негры не просто так дергали своими пальцами! Они этими пальцами подчеркивали ритм, четкий ритм, который стал проникать в каждую клеточку тела Лелика, несмотря на то что музыка из колонок этому ритму не соответствовала. Лелик понял, что этот ритм — очень важен и нужен. Он заряжает человека энергией, заставляет его жить, дыша полной грудью, зовет к свершениям и вдохновляет на подвиги.
Все— таки они симпатичные, эти негры, растроганно подумал Лелик. Ведь если подумать, что у них в жизни есть, кроме музыки, ритма, баскетбола и песен? Ничего! Но они же не унывают, а выходят на улицу -ну, прямо как в этом клипе, — танцуют в своих дурацких вязаных шапочках, четко отбивая ритм, и вдохновляют нас, белых, на подвиги.
Лелика это все действительно так вдохновило, что он начал руками на столе отбивать этот ритм и периодически вскрикивать: «Shit!» — прямо вместе с неграми. Впрочем, вероятно, они кричали что-то другое, ведь слов не было слышно, однако Лелик хотел бы надеяться, что они кричат именно это энергичное и зовущее к подвигам слово. Ему нравилось, как слово «shit» звучит в его устах. Лелик понял, что так он выглядит более значительно, а чтобы усилить впечатление, он сильно выдвинул вперед нижнюю челюсть, которая должна была придать волевое выражение лицу.