Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
— Я же говорил тебе, дуре, — не выдержал Управитель, останавливая запись.
— Что ты мне говорил, умный Пастушонок? — внешне ласково и заботливо, но с убийственной иронией, спросила Рогнеда.
— Что это плохая идея, — остывая, ответил Андрей.
— Ты бы сам разработал теорию мобильного боя? — поинтересовалась Живая Богиня.
— Как показали дальнейшие события, не сильно это и помогло.
— Глупый ты, — также ласково улыбаясь, сказала девушка. — Без этого не было бы спецгруппы 5, не было бы Черного Патруля. А значит, не разговаривали бы мы здесь и сейчас.
— Просто мы бы не стали организовывать все то безобразие, за которое теперь проклинают Оскара Стара.
— Занятно… Теперь Оскар Стар сделался виноватым. Еще не так давно все считали истиной вариант правды, где только нас обвиняли в произошедшем, — заметила Управительница.
— А разве это не так? — с улыбкой превосходства поинтересовался Управитель.
— Нет, милый мой, — ответила девушка. — Это все внешнее проявление процесса. Только так мы могли повернуть накопленную многовековую агрессию от внутривидовой наружу. Мы спасли людей от самоистребления, от ПКДР-3 и таранных ударов зомби — камикадзе по обитаемым мирам.
— Это что, ты хочешь сказать, что на нас должны молиться и благословлять? — иронически поинтересовался Живой Бог.
— Конечно, — без тени улыбки ответила Рогнеда. — Я вообще удивлена, что ты думаешь иначе. Как можно жить, считая, что воруешь и пакостишь. Хотя, ты и есть пакостник. Ведь это ты испортил полевые стабилизаторы кресла Колывана. Обиделся, что твое величество на хрен послали.
— Я, пожалуй, пойду. У меня дела, — буркнул, нахмурясь Живой Бог. — А ты читай. Найдешь массу интересного.
— Хорошо, Андрей, — с видом послушной ученицы ответила Рогнеда.
Живой Бог вышел из павильона под темнеющее небо и зашагал к своему кораблю.
Рогнеда подождала, пока Пастушонок не уберется, и отправилась ужинать.
Девушка был раздражена и нескоро успокоилась. Ей стоило больших усилий не греметь посудой и сосредоточится на процессе приема пищи.
Наскоро поев и завершив трапезу парой бокалов красного вина, девушка достала из тумбочки пачку сигарет с тернавью, залезла в постель, закурила и снова принялась за чтение.
Конечников почувствовал, как ему приподнимают голову. Тело пронзила острая боль… Пространство рубки исчезло. Он снова оказался среди мертвых.
— Федор, ты нас всех задерживаешь, — устало сказала Лара.
— В смысле? — поинтересовался Конечников.
Он посмотрел на девушку и увидел какие страшные, черные тени опустились ей на лицо. Предчувствие близкой разлуки коснулось Федора. Пусть он и негодовал тому, как мертвая эланка вторгалась в его жизнь, в глубине души он был рад таким встречам.
Конечников окинул взглядом остальных и увидел, какими серыми, стертыми стали их лица.
— Я вас задерживаю? Чем?! — поражаясь своей догадке, почти выкрикнул Федор.
— Крок, ты только не пугайся, — произнес Гут. — Всему приходит конец… Мы ведь друзья. Поверь, что я желаю тебе добра. Пойдем, покажу, — предложил Авраам, выходя из-за стола.
Федор поднялся. За ним встала Лара. Они подвели его к высокому, от пола до потолка окну напротив камина и развели занавески.
Вместо окна был проем в невероятно огромное, темное помещение. Конечников заглянул и застыл в ужасе.
Пол оканчивался пустотой. Пропасть была неширокой, но уходила вниз насколько мог видеть глаз, сходясь в тонкую, едва различимую черточку. Оттуда, с громадной глубины поднимались красные отблески подземного огня лавового моря. Где-то высоко вверху угадывалось слабое пятнышко идущего сверху света.
Почти все пространство занимала широкая, уходящая далеко вверх лестница.
На ее ступенях стояли мрачные, черные статуи. Как показалось Федору, они были сделаны из обгорелых и обугленных древесных стволов. Конечников сделал еще половину шажка, чтобы рассмотреть получше то, что ждало его внутри, как вдруг по рядам прошелестело — «Идет».
Тысячи, десятки, сотни тысяч, миллионы глаз, горящих как угольки в костре, повернулись к нему. Скрюченные конечности с душераздирающим скрипом развернулись, приходя в движение. «Убийца! Убийца идет!» — трескуче прошелестело, пронеслось над рядами мертвых тел. Конечников попятился.
Лара и Авраам проворно задернули шторы.
— Ты видел? — спросил Авррам. — Они все там. Все 500 миллионов. Они ждут. Без нас тебе не пройти к свету. Ты не представляешь, как тяжело нам всем тут находиться, сколько сил мы теряем каждое мгновение.
— Федор, зря ты прячешься в свою разбитую плоть, — продолжила Лара. — Знай, если ты не умрешь сейчас, когда-то тебе все равно придется ступить на этот путь. И убитые тобой не пропустят этого момента. Но нас не будет рядом. Пойдем со мной сейчас, милый? Мы все обязаны тебе. Мы все любим тебя и хотим помочь… Позволь нам провести тебя по этому последнему, страшному отрезку…
— А как же я предстану перед Господом, нераскаявшийся, черный убийца? — вдруг вырвалось у Конечникова.
— Ему все равно. А ты все осознаешь там.
— Что я должен осознать? — со страхом спросил Федор.
Все отвернулись от него.
— Что я должен осознать? Что я должен осознать? — кричал Конечников, поворачиваясь к каждому из присутствующих. Мертвецы прятали лица.
— Гут, собака ты черная. Ты ведь мне друг… Скажи, скажи то, что я не знаю. Скажи скотина… Мы ведь друзьями были, из одного котелка ели, вместе на линкоры ходили. Это же какой тварью надо быть, чтобы знать и не сказать… В лицо мне смотри, черномазый, — Федор схватил Авраама за голову и с силой повернул лицом к себе.