Свет в тумане
Шрифт:
– Минутку, миледи.
Положив трубку рядом с чарофоном — Мэб воочию видела эту картину, всю степенность и многозначительность движений, — Фредрен вышел на поиски хозяйки. Мэб села на подлокотник дивана и стала разглядывать свои перекрещенные щиколотки. Ожидание могло затянуться, если мать все еще злится.
Поцелуй в шею заставил ее вздрогнуть.
– У нас есть возможность сунуть нос в архив Хапли, - Реджинальд продемонстрировал старый медный ключик.
– Откуда?
– Спер, - хмыкнул Реджинальд.
– Рорри дал его, прежде чем бедолагу увели для «беседы». Предупредил, что там беспорядок, но, полагаю…
– С моим даром мы найдем нужные бумаги, - кивнула Мэб.
– Я только задам маме пару вопросов. Если она пожелает со мной разговаривать, конечно. Что с Рорри, кстати?
Реджинальд пожал плечами. Заложив руки за спину, он прохаживался по комнате, изучая развешенные на стенах картины. Живопись была средней руки, должно быть — работы покойного Уиллема Хапли. Мэб слышала, он был художником.
– Классовая солидарность: парень невиновен, - произнес наконец Реджинальд.
– Откуда такая уверенность?
Реджинальд пожал плечами.
– Сказал же: классовая солидарность.
– А к Пьеру Бли ты ее не испытываешь?
– хмыкнула Мэб.
– С чего бы? Он вандомэссец.
В трубке в этот момент наконец щелкнуло, и голос Фредрена надменно произнес:
– Ее светлость велела передать, что не желает говорить с вами, миледи.
Парадоксальным образом в речи дворецкого смешались надменность и сожаление.
– А она не говорила, что у нее больше нет дочери?
Бедолага Фредрен издал странный звук, словно бы подавился воздухом. Мэб вздохнула.
– Скажите maman, что я в поместье барона Хапли и, вероятно, буду здесь еще несколько дней. Я буду ждать ее звонка.
Положив трубку на рычаг, Мэб потерла разнывшийся лоб.
– Маменька в своем репертуаре… Ну что, идем, взглянем на архив барона?
– Сперва не мешало бы спросить позволения леди Флоранс, - Реджинальд поморщился, его эта перспектива явно не радовала.
– Или леди Ифигении.
Мэб покачала головой.
– Девочка в расстроенных чувствах. Она нашла у тела своей няньки пуговицу, с рубашки Рорри, я полагаю.
Реджинальд вскинул брови.
– Пуговицу? Возле тела? Как в детективах леди Бреслунд?
– Улика смехотворная, - кивнула Мэб.
– Но девочка перепугалась и едва ли станет теперь с нами разговаривать. Во всяком случае, мыслить ясно у нее явно не получается.
Реджинальд вновь поморщился и вложил теплый ключ в руку Мэб.
– Я поговорю с леди Флоранс. Жди в библиотеке.
Реджинальд ушел, и в голову сразу же полезла несусветная чушь. Непристойным картинкам, мелькавшим перед глазами, позавидовал бы и «Воскресный джентльмен». Мэб попыталась урезонить разыгравшееся воображение и отправилась в библиотеку.
Подобно всем прочим старым семействам, Хапли могли похвастаться внушительной коллекцией книг. И собирались они так же бессистемно, как и в семье Дерован. Порой казалось, что для подобных собраний действует непреложное правило: никаких каталогов, никакой логики, никакой системы. Мэб провела пальцами по корешкам, затертым от времени. Сельское хозяйство, фехтование, магия, ноты, художественная литература — все вперемешку. Разобраться здесь может только хозяин. Отец Мэб содержал библиотеку в точности так же.
– Леди Флоранс на хранилище абсолютно наплевать. Ее собственные слова.
Мэб обернулась и внимательно оглядела Реджинальда с ног до головы. Это было глупо, даже стыдно, но Мэб все искала что-то. Следы помады, может быть?
– И чем тебе пришлось ради этого пожертвовать?
Реджинальд фыркнул.
– Леди Хапли занята, ей не до простых смертных. Когда я уходил, она красиво расправляла на своих ушках лапшу Верне.
– Он скупает старые поместья. Полагаю, - Мэб поморщилась.
– Полагаю, он нацелился на имение Хапли.
– Зачем?
– Что зачем?
– удивилась Мэб.
– Зачем колониальному миллионеру, сделавшему деньги на… на чем он там разбогател? Неважно. Зачем ему кусок земли посреди островка Хап-он-Дью?
Мэб пожала плечами. Реджинальд же словно потерял к разговору интерес, занятый изучением библиотеки. Он погладил корешки книг, вытащил пару наугад и пролистал. А потом взялся за роскошное чучело ворона и повернул. Целая секция шкафа съехала в сторону, открывая потайной проход, уводящую вверх винтовую лестницу. Реджинальд растер ладони, зажег на пальцах пламя и начал осторожно, освещая путь, подниматься. Мэб, ухватившись за его локоть, пошла следом.
Лестница пугающе скрипела под ногами, отзываясь на каждый шаг целой симфонией звуков. От старых кирпичных стен веяло сыростью, и исходил несильный, но отчетливый запах плесени. Этот тайный проход походил на склеп больше, чем сам склеп, и кожу холодили неприятные предчувствия.
Наконец лестница закончилась, уперлась в массивную, металлом окованную дверь. Реджинальд взял ключ из пальцев Мэб, вставил в ржавчиной тронутую скважину и с трудом повернул. Спустя полминуты сражения с разбухшей от сырости дверью они наконец очутились на чердаке.
Помещение было сравнительно невелико, и казалось еще меньше из-за заполняющих его ящиков и коробок. Окна запылились и давали недостаточно света, а магическое свечение странным образом рассеивалось. Мэб с Реджинальдом отыскали несколько стеклянных масляных ламп, зажгли, и к запаху сырости и плесени прибавилась тяжелая вонь горящего жира. Мэб чихнула.
– Неудивительно, что барон все это забросил…
Реджинальд оглядел ряды коробок и ящиков. Они были расставлены хаотично. На некоторых — наклейки и бирки, другие без каких-либо опознавательных знаков. Понять, что где лежит не представлялось возможным.