Свет в тумане
Шрифт:
– Тогда пошли, - Реджинальд мягко сжал ее руку, а потом переплел пальцы. Его ладонь была слегка влажной. Пальцы Мэб дрожали.
– Стоит еще взглянуть на ту картину. Интерес к ней Верне мне не нравится.
24.
– Я был беспечен, - неохотно признал Реджинальд.
– И не подумал об этом.
Они сидели в небольшой гостиной на втором этаже перед растопленным камином. Несмотря на летнюю жару, ветер принес с моря стылый холод. А может быть, все дело было не в этом, а в нервах. Реджинальд никак не мог примириться с неожиданным открытием.
– Зелье связи… я полагал, речь идет о… а не… о связях… обычного рода, - Реджинальд развел руками.
– У нас явная проблема с терминологией, - вздохнула Мэб.
– Мы с тобой полагали, что зелье образует связь между мужчиной и женщиной, принуждающую их к… сам знаешь чему.
На лицо вернулась знакомая ханжеская гримаска, и Реджинальд не сдержал улыбку.
– К этому самому. Мы полагали — и здраво, учитывая личность Грюнара, что связь в этом зелье подразумевает контроль. Грюнар, опаивая жену, хотел обезопасить себя от возможных посягательств на свою жизнь и получить над нею власть.
– Луи Третий и его фаворитки, - кивнула Мэб.
– Он дарил им украшения с подобными чарами. Любая попытка навредить королю или повлиять на него «рекошетила» на женщин и их семьи. Благодаря этому Луи Третий кончил особенно плохо.
– Как?
– заинтересовался Реджинальд.
– Я не силен в вандомэсской истории.
– Двоечник, - улыбнулась Мэб.
– Это, между прочим, классический случай злоупотребления артефактами. И магией вообще. Одна из его фавориток, Пенелопа Сенсанжи, покончила с собой, не имея возможности достать короля по-другому. Связь их благодаря артефактам была к тому моменту настолько крепкой, что Луи Третий остался парализован, и его быстро сверг племянник, Луи Четвертый. Впрочем, возможно и не в связи дело. Король был до того невоздержан, что мог подхватить от своих женщин любую дурную болезнь. Мы-то что делать будем?
Реджинальд посмотрел на дно опустевшей чашки, а потом, чтобы выиграть время, потянулся за чайником. Запахло малиной и медом.
Между ними снова стояла магия. Стояла незримо, но уже ощутимой. Реджинальд не мог отделаться от мысли, что сама по себе такая связь… не благо, конечно, не подарок, но — нечто ценное. В основе отношений двух повязанный магией людей лежало абсолютное доверие. Он, конечно, не решился бы сказать об этом вслух.
– Не могу вспомнить, кто бы в Абартоне занимался магическими связями… - Мэб побарабанила по подлокотнику.
– Полагаю, никто.
Слова прозвучали суше, чем Реджинальд планировал. Он ощущал глупую, иррациональную обиду, и вовсе не хотел ее выказывать. Мэб эти нотки расслышала, нахмурилась и раскрыла уже рот, чтобы что-то сказать. В эту минуту к досаде, и вместе с тем к облегчению Реджинальда дверь распахнулась. Первой в комнату ворвалась Флоранс Хапли, принеся с собой приторно-сладкий запах духов. Следом за ней появилась уже привычно отстраненная леди Гортензия.
– О, леди Мэб! Реджинальд!
– на лице Флоранс Хапли нарисовалась радостная крокодилья улыбка.
– Как вам последние новости?
– Неизвестны, - хмуро отозвался Реджинальд.
– В самом деле?
– оживилась Флоранс Хапли, сполна проявляя свою натуру стервятницы. Бесцеремонно отодвинув Мэб, она села на диван, невыносимо близко к креслу Реджинальда.
В голову пришла странная мысль: если бы у них с Мэб все было… официально (какое нелепое слово!), женщины, подобные леди Флоранс, держались бы подальше. Во всяком случае, задумывались бы, как поступать и как себя вести.
Мэб сидела на расстоянии вытянутой руки и не смотрела в его сторону.
– Сегодня среди скал обнаружили ту девчонку, любовницу кузена!
– радостно сообщила Флоранс Хапли.
– И, представьте, она была беременна!
Негромко хмыкнула леди Гортензия. Мэб нахмурилась. Реджинальда же тон сказанного страшно задел. Флоранс Хапли напомнила кошку, которая приносит к порогу задушенную мышь, ожидая похвалы.
– Я вспомнила, о чем говорила тогда госпожа Жокетт, мир ее праху, - сказала вдруг Мэб, поднимая глаза на леди Флоранс.
– Сдается мне, барон был на своей любовнице женат, и это был его законный ребенок.
– О, Небо!
– леди Флоранс всплеснула руками.
– Вы же не хотите сказать, что бедняжка Эффи приложила руку к гибели той девицы?!
– Нет, - сухо ответила Мэб, - {этого} я сказать не хочу. Я буду наверху, Реджинальд, если… если тебе что-то понадобится.
Мэб поднялась, кивнула изящно и неспешно вышла. Дверь за собой она аккуратно прикрыла, но все равно не оставалось сомнений, что она от души ею хлопнула бы, будь в комнате поменьше людей.
– Догонять ее не будете?
– иронично поинтересовалась леди Гортензия.
– Вы правы, - кивнул Реджинальд.
– Именно это я и собираюсь сделать. Прошу меня простить.
Кивнув еще суше и короче, на грани грубости, Реджинальд поспешно вышел.
25.
В холле Мэб стряхнула раздражение, чувствуя себя невероятно глупо. Опять вернулась та нелепая, детская ревность, что донимала ее весной. Один вид Флоранс Хапли выводил из себя. И ведь умом-то Мэб понимала, что эта женщина никому не интересна кроме себя самой.
– Леди Мэб?
Мэб обернулась и посмотрела на Эффи Хапли, переминающуюся с ноги на ногу на пороге. Девушка была бледна, мяла в руках сумочку и словно бы не понимала, как здесь оказалась. И столь явно нуждалась в помощи. Мэб поежилась. Одну девушку, нуждающуюся в помощи, она не уберегла.
– Сегодня сюда настоящее паломничество, - грубовато проворчала Мэб, пряча за тоном свой страх.
– П-простите, - щеки Эффи Хапли вспыхнули румянцем.
– Я бы взяла Жокетт, но…
На глаза девушки навернулись слезы. Пришлось подойти и сжать ее холодные бледные руки в своих, отогревая.
– Вам нужна помощь?
– Я… Я хотела сходить в полицию, поговорить… Ведь теперь… я не… Ведь теперь есть доказательства, что Мартин не убивал дядю. Он ведь не мог убить ту женщину!
Мэб сомневалась, что это хоть что-нибудь доказывает. Но сказать это юной Эффи Хапли решимости не хватило. Подло было красть у девушки надежду, у нее ее и так отберут в полиции. А пойдет туда девушка в любом случае.