Светоч русской земли
Шрифт:
Господь исстари, невзирая на все наши впадения в грех, возлюбил Русскую землю. Господь, много раз спасавший Русь и требующий от россиян немногого - хотя бы палец протянуть навстречу милующей руке Господа, и тут, когда решалась судьба церкви и православия на просторах Руси, милостью Своей не оставил россиян.
В Константинополе в феврале 1389 года умер патриарх Нил, и на престол взошёл Антоний, друг Киприана и тех русичей, которые хотели видеть болгарина на владимирском столе. Гонец князя Олега, добравшись до Константинополя, попал к этой смене, вырвавшей хоть на малое время патриарший престол из рук латинян. Было так, словно гибнущий огонёк лампады, в которой выгорело всё масло, вдруг вспыхнул предсмертным, ярким пламенем, вызванным ослабой латинян, измученных войной двух средиземноморских республик и раздрасием пап с антипапами.
Воскресли, пусть
Сколь недолог срок в шесть протекших столетий! И сегодня мы видим всё то же раздрасие восточного славянства, ещё более гибельное, ибо тогдашние православные Галича и Волыни ещё не стали униатами! Видим всё то же стремление католического Рима подчинить славянский Восток Европы, всё ту же Польшу, выдвинутую на передний рубеж борьбы с православием. Видим всё те же старания поссорить русичей друг с другом, натравить Украину на Россию, чтобы в братоубийственной войне восточные славяне - русичи истребили друг друга. Всё повторяется! И будет повторяться, пока стоит Россия, и горько станет миру, если Она упадёт!
Но в четырнадцатом столетии на Руси имелись люди, способные воспрепятствовать натиску латинского Запада, и Фёдор Симоновский был одним из таких людей, и Господь, вручивший Своим чадам свободу воли, взамен чего требующий от нас поступков, а не ожиданий милостыни, Господь, в меру стараний Своих чад облегчающий им их жизненный подвиг, прислушался к молитвам Своего верного. Почему и о перемене в патриаршестве стало быстро известно на Москве, почему и ставленник на престол Рязанской епископии, избранный патриархом Антонием по совету Киприана Иеремия, противник Пимена, прибыл в Рязань всего два месяца спустя после цареградских перемен, в начале апреля.
Глава 14
О том, что на патриарший престол взошёл Антоний, Фёдор Симоновский узнал в первой половине марта.
Переговоры между великим князем Дмитрием и Владимиром Андреичем стараниями духовных лиц приближались к благополучному концу. К великому князю двинулся уговаривать его игумен Сергий, а Фёдор занялся совокуплением собора иерархов, недовольных Пименом.
Собрать рекомый синклит он сумел уже Великим постом, как бы для встречи нового рязанского владыки, грека Иеремии, ехавшего на Русь через Орду и Казань. Встречу организовали в Нижнем Новгороде, где Фёдор ухитрился собрать, помимо гречина Иеремии, шестерых епископов Владимирской земли. Кроме хозяина города, владыки Евфросина и Фёдора, были Исаакий Черниговский, Данило Звенигородский, Савва Сарайский и Михайло Смоленский.
Михайло, постаревший и раздобревший с того разговора в Симоновом монастыре, когда он ещё и не ведал о своём грядущем епископстве, щурился, заранее как бы отодвигая от себя юношескую устремлённость Фёдора. Савва поглядывал то на того, то на другого из собеседников. Сидели в сводчатой, в два света, трапезной нижегородского Печорского монастыря в прямоугольных креслах с высокими спинками. Грек Иеремия, неплохо знавший русскую речь, успел уже с глазу на глаз переговорить с Фёдором, передать поклон Киприана и утвердиться в едином мнении относительно поставления Пимена. Евфросин Суздальский сидел прямо, с недоброй складкой сжатых губ. Доводы Фёдора его убеждали не полностью, что и прояснело вскоре. Исаакий с Данилой, оба почти убеждённые Фёдором, приготовились внимать спору, если такой возникнет, не решив, однако, на чьей они окажутся стороне, когда дойдёт до общего решения. Фёдору предстояло не лёгкое собеседование, тем более что и решение требовалось принять нелёгкое - отказать Пимену в послушании как смещённому прежним решением Константинопольского собора.
Епископы в своих торжественных одеждах, в клобуках с воскрылиями, являли собой внушительное зрелище, представляя чуть ли не всю восточную митрополию.
После уставных приветствий и молитвы Фёдор взял слово, изложив все перипетии выборов русского митрополита в Константинополе с тех пор, когда умер Алексий, и до того, как соборным решением было поставлено сместить и Киприана и Пимена, избрав на престол Дионисия Суздальского. Как после смерти последнего искали иного ставленника и что Пимен, лишённый сана, не имеет права рукополагать кого бы то ни было.
– Но, значит...
– спросил Савва Саранский.
– Да!
– не дав ему договорить, сказал Фёдор.
– И моё поставление не истинно, и моё поставление должно быть заново подтверждено патриархом Антонием или же новоставленным митрополитом русским!
– Ежели новый патриарх не утвердит Пимена!
– поправил его Савва, разумея то, о чём собравшиеся иерархи избегали говорить. Все знали, что Дмитрий Иванович не хотел видеть Киприана на престоле духовного водителя Руси.
Михаил Смоленский вздохнул.
– Я могу опять уйти в монастырь. Примешь, Фёдор, к себе в Симоново?
– сощурился он, разумея, что и ростовский архиепископ обязан будет вернуться восвояси.
Двое-трое расхмылили слегка. Шутка, однако, не получилась. Слишком серьёзен был тот рубеж, который им надо было перейти, отказав в доверии собственному духовному главе.
Михайло Смоленский пожевал губами, подумал:
– В Литве были свои митрополиты многажды, однако обращения тамошних православных в латынскую веру не произошло. В Риме ныне раздрасие, есть папа, и есть антипапа... Так ли надобен нынче единый митрополит для Руси и Литвы? Так ли страшны нынче католики? Наместник святого Петра в Риме, чаю, мыслит лишь о том, чтобы справиться с соперником своим из Авиньона!
Фёдору Симоновскому будто не хватало до сих пор именно этих слов.
– Наместник святого Петра?!
– повторил он.
– Кто и когда содеял римских пап наместниками Христова апостола? Глаголют, будто Константин Равноапостольный вручил папе Сильвестру грамоту, передающую тому императорскую власть в Риме! Помыслите, насколько нелепо сиё! Грамота сия - лжа! Ложь - орудие дьявола, и токмо на лжи и на силе меча воздвигли римские первосвященники якобы данную им власть!.. Запомните! Никогда святой Пётр не был в Риме! Свидетельству Евсевия верить нельзя. Но ежели даже Пётр и был в Риме и принял там мученическую смерть, он не являлся епископом города Рима! Более того, в те первые века всё решалось советом, собором пресвитеров, и собор, а не епископ был высшей властью! И потому римский епископ не может быть преемником апостола Петра, а тем паче - наместником Бога на Земле!.. Вся сия - скверна мирская! И от мирского соблазна, от жажды власти, свойственной латинам, происходит! Церковь должна быть соборной, пото и причастие всем едино, по Завету Христа, данному на Тайной вечере. Хлеб и вино, тело и кровь Христовы! Под двумя видами следует причащать всех, и мирян и духовных, яко в нашей православной церкви, а не так, как у латинян! Ибо един, а не двуличен Господь и не одним лишь священникам открыл путь ко спасению!.. И не должно быти насилию в духовных делах, тем паче в крещении иноверных, что тоже нарушила западная латынская церковь!.. Лишь наша православная церковь сохранила заветы соборности, ниспосланные Господом!.. А то, что папа владеет государством, ведёт войны, яко земной властитель, и прочая и прочая, - грех, ибо Христос сказал: "Царство Моё– не от мира сего!" За серебро и злато продают отпущение грехов себе присвоившим Господнее право! Это ли - не грех, о коем и рещи недостойно!.. О каком нынешнем замирении с латинами можно говорить, взгляните и помыслите! Начав борьбу с неверными за освобождение Гроба Господня, латины кончили тем, что, будучи союзниками василевса, захватили и разграбили Царьград, столицу православия!.. Что ж, позволить генуэзцам попродать наши богатства, подчинить язык наш, бросив его во снедь Европе, чтобы ещё пышнее, ещё развратнее жили те латынские епископы, что, соблюдая целибат, заводят гаремы наложниц, яко восточные повелители?.. Князь не видит сего, не прозревает вдаль, но мы, духовные пастыри Руси, обязаны понимать передняя и задняя, обязаны прозревать грядущее!.. Обязаны видеть, что ещё со времён миссии епископа Адальберта, ещё до крещения Руси латины уже тщились подчинить себе Русскую землю!.. Должны видеть, что нас толкали на войну с кочевниками, загораживаясь нами каждый раз и бросая Русь во снедь поганым. Не потому ли погиб святой Михаил Черниговский, что поверил обещаниям Запада, данным ему на Лионском соборе? Поверил в крестовый поход противу неверных, меж тем как никто и не мыслил из них идти защищать Русь!.. От Магнусова крестового похода, от набегов свеев и тевтонских рыцарей, рекомых божьих дворян, и ещё от взятия Царьграда крестоносцами не прекращается натиск католиков на Русь! И не прекратится даже и в нынешнем раздрасии, которое не остановит никого из них в стремлении сокрушить "схизму", сиречь освящённое православие!.. Мы должны помнить, что ещё при Гедимине, а паки при Ольгерде, и угры и ляхи, чуть только захватывали Русскую землю, ту же Подолию, тот же Галич с Волынью, тотчас закрывали православные храмы, инача их на латынское служение! Что тех славян, кои приняли власть папы, тотчас направляли на истребление братьев своих, приявших православие! Как сего не видети!.. Та же пря, что происходит в царстве Сербском, где кроаты, обращаемые в католичество, наущаются на православных, предстоит и нашей земле! Даже Магометова вера латинам ближе, чем православие! Мы-де такие еретики, от коих Бога тошнит!.. Вспомните фрягов, толкнувших Мамая к походу на Русь! И ежели бы не мужество полков на Дону, не сидели бы мы днесь в креслах сих, а под рабским ярмом пахали землю для новых хозяев Руси Великой! И ныне, с подчинением Великой Литвы латынской вере, наступают страшные времена! Воев из Галича, из Владимира-Волынского, из матери городов русских - Киева пошлют на Москву, на Владимирскую Русь, дабы нам перебить друг друга! Не забудьте, что Ягайло вёл русские полки, дабы помочь Мамаю и фрягам в донской битве! Вот к чему зовёт латынская прелесть!
В палате после слов Фёдора повисло молчание. Но вот зашевелился в кресле суздальский владыка Евфросин:
– Когда нашего Дионисия заморили в Киеве, не Киприан ли стоял за действиями литовского князя?
– спросил он и, не давая перебить себя, домолвил.
– Не вешаем ли мы с ним вместе жёрнов на шею себе? Может, великий князь Дмитрий - прав, что небрежёт Киприаном и держит при себе Пимена?
Фёдор ждал этого вопрошания и ответил:
– Не стану рещи о том, виновен ли и насколько виновен Киприан в пленении Дионисия!
– Он приодержался, посмотрев в глаза Евфросину.
– Но напомню, что, говоря о Пимене, мы говорили об убийстве архипастыря Митяя, об узурпаторе, взяточнике, готовом за серебро и власть продать Родину, церковь и всё на свете, даже и до Христа! Не говоря уже о том, что Пимен - должник фрягов о сю пору, и не вем - чем будет он им платить, серебром или Русью.