Свирепая справедливость
Шрифт:
– Даже в таких обстоятельствах? – спросил Паркер.
– Особенно в таких обстоятельствах. Мои взгляды на политику этой страны совпадают с вашими, доктор Паркер. Нам выпало испытание. Какими бы справедливыми ни казались нам требования боевиков, мы должны до последнего противиться той манере, в какой они предъявлены. Если эти люди одержат победу, мы подвергнем опасности все человечество.
– Ваша оценка возможности успешного противодействия? – вдруг спросил Паркер, и хотя Питер понимал, что этот вопрос будет задан, он некоторое время колебался.
– Полчаса
– А теперь?
– Теперь я знаю, что это не одурманенные фанатики. Они, вероятно, подготовлены и вооружены не хуже нас, а операция готовилась годами.
– Каковы же наши возможности?
– Я сказал бы, что золотой середины нет. Потерпев неудачу, мы получим сто процентов жертв. Погибнут все на борту и вся команда «Тора», участвующая в операции.
– Ладно, Питер. – Паркер откинулся в кресле, что означало конец беседы. – Я переговорю с президентом и премьер-министром, они поддерживают со мной связь. Затем поставлю в известность послов и в течение часа вернусь к вам.
Экран опустел, и Питер почувствовал, что сумел подавить свою ненависть. Теперь он был холодно спокоен и готов к эффективным действиям, как скальпель хирурга. Готов к работе, к которой так тщательно готовился, и способен хладнокровно оценивать свои шансы на успех и поражение.
Он нажал кнопку вызова. Колин ждал за звуконепроницаемой переборкой в командной кабине и появился немедленно.
– Парни разобрали гранату. Первый сорт. Предположительно взрывчатка новейшего советского производства, граната фабричного изготовления. Профессиональное оружие – и оно сработает. Сработает, парень, не сомневайся.
Питер в общем-то не нуждался в этом подтверждении. Колин, усевшись в кресло напротив Питера, продолжал:
– Мы пропустили запись через телепринтер Вашингтона... – Он наклонился и проговорил в микрофон: – Пустите запись, вначале без звука. – И мрачно сказал Питеру: – Это и есть дурная новость, которую я пообещал.
На центральном экране пошла запись, сделанная из кабинета, выходящего на зону обслуживания.
Изображение «боинга». Задний план искажен увеличением и волнами нагретого воздуха, поднимающимися от раскаленного бетона.
На переднем плане голые плечи и спина Питера, он идет к самолету. Пленку проматывают с замедлением, так что Питер почти не сдвигается с места.
Неожиданно передняя дверь самолета начала отодвигаться, и оператор мгновенно еще увеличил изображение.
Показались два пилота и стюардесса. Несколько кадров, и изображение опять увеличилось. Объектив быстро приспособился к темноте внутри, показалась голова великолепной блондинки. Но вот эта голова чуть повернулась, милые губы шевельнулись: прежде чем снова повернуться лицом к камере, девушка что-то сказала – как будто два слова.
– Хорошо, – сказал Колин. – Прогоните еще раз, со звуком.
Снова пошла запись: открылась дверь, показались трое заложников, золотая голова повернулась, и на фоне сильного треска и шипения послышались слова Ингрид: «Нет слайда».
– Нет слайда? – переспросил Питер.
– Давайте еще раз и пропустите звук через фильтр, – приказал Колин.
На экране знакомое изображение, золотая голова на длинной шее поворачивается.
– Это слайд? – Питер был не вполне уверен, что расслышал верно.
– Хорошо, – сказал Колин технику. – Пустите снова с резонансной модуляцией.
Снова то же изображение: голова девушки, полные губы раскрылись, девушка что-то говорит кому-то невидимому в салоне.
Теперь слышно было ясно и четко. Террористка сказала: «Это Страйд». И Питеру показалось, что его ударили кулаком в живот.
– Она тебя узнала, – сказал Колин. – Нет, дьявольщина, она рассчитывала, что придешь ты!
Мужчины переглянулись. На красивом жестком лице Питера отразилось дурное предчувствие. «Атлас» был одной из самых засекреченных организаций. Лишь двадцать человек за ее пределами знали о ее существовании. В том числе президент США и премьер-министр Великобритании.
Несомненно, всего четверо или пятеро знали, кто командует отрядом «Тор» в «Атласе». И тем не менее, слова девушки не вызывали сомнений.
– Прокрутите еще раз, – резко приказал Питер.
Они напряженно ждали этих двух слов, и вот свежий молодой голос произнес их.
«Это Страйд», – сказала Ингрид, и экран потемнел.
Питер закрыл глаза и помассировал веки. С легким удивлением он понял, что не спал уже сорок восемь часов, но его беспокоила не физическая усталость, а нежданное и отчетливое сознание предательства и неслыханного зла.
– Кто-то выдал «Атлас», – негромко сказал Колин. – Какой-то подонок. Теперь они должны все о нас знать.
Питер опустил руку и открыл глаза.
– Я должен снова поговорить с Кингстоном Паркером.
Паркер на экране казался рассерженным и взвинченным.
– Вы перебили президента!
– Доктор Паркер, – спокойно сказал Питер, – обстоятельства изменились. По моему мнению, вероятность успешного проведения «Дельты» значительно уменьшилась. Теперь шансы по крайней мере равные.
– Понятно. – Паркер сдержал гнев. – Это важно. Я сообщу президенту.
Сливные баки в уборных давно заполнились, чаши унитазов тоже. Несмотря на кондиционеры, вонь пропитала салоны.
От строгого распределения и ограничения пищи и воды большинство пассажиров впало в оцепенение или страдало от голода, дети капризничали и плакали.
Страшное напряжение начинало сказываться и на похитителях. Они несли без преувеличения непрерывную вахту: четыре часа беспокойного сна, потом четыре часа бдительности и действий. Красные хлопчатобумажные рубашки измялись и – следствие нервного и физического напряжения – под мышками потемнели от пота, глаза налились кровью, настроение упало.