Свирепая справедливость

Смит Уилбур

Он смолчал, глядя ей в глаза и держа руки на виду, остановился под открытым люком и стал хладнокровно ждать следующего хода противника.

Наркотик в крови не давал девушке стоять спокойно. Она переминалась с ноги на ногу, брала в руки оружие, трогала висящий на шее фотоаппарат. Сирил Уоткинс хотел что-то сообщить про эту камеру, и Питер неожиданно понял, что именно. «Взрыватель гранат? – подумал он и решил: – Почти наверняка. Вот почему аппарат все время при ней». Девушка заметила, куда он смотрит, и виновато опустила руку, подтвердив

его вывод.

– Заключенные готовы к отправке? – спросила она. – Золото погружено? Трансляцию подготовили?

– Правительство Южной Африки учло настоятельные просьбы правительств Великобритании и Соединенных Штатов Америки.

– Хорошо, – кивнула она.

– Проявив гуманность, правительство Южной Африки согласилось освободить заключенных, указанных в вашем списке...

– Да.

– Они вылетят в ту страну, какую выберут.

– А золото?

– Правительство Южной Африки решительно отказывается финансировать незаконную оппозицию, опирающуюся на иностранную помощь, и снабжать освобожденных средствами.

– А наш телеэфир?

– Правительство Южной Африки считает, что ваше заявление не соответствует действительности, что оно чревато нежелательными последствиями, угрожающими закону и порядку в стране, и не дает согласия на передачу вашего заявления.

– Значит, они приняли только одно наше требование... – Девушка заговорила еще резче и судорожно передернула плечами.

– Заключенных освободят при одном непременном условии... – быстро вставил Питер.

– А именно? – На щеках девушки выступили два ярких пятна.

– В ответ на освобождение политических заключенных правительство требует полного освобождения всех заложников – не только женщин и детей, всех, кто находится на борту самолета. Вам и вашим товарищам гарантируют беспрепятственный отлет за пределы страны вместе с освобожденными заключенными.

Тряхнув золотом волос, девушка запрокинула голову и безудержно расхохоталась. Ее смех звучал дико, безумно, но в глазах не было веселья. Это были свирепые, жестокие глаза орла. Смех неожиданно смолк, и девушка заговорила, ровно, твердо и невыразительно:

– Значит, нам вздумали ставить условия? Им кажется, что они в силах выхолостить резолюцию ООН, верно? Что после освобождения заложников фашистским правительствам Америки и Англии удастся безнаказанно наложить на нее вето?

Питер молчал.

– Отвечай! – неожиданно взвизгнула Ингрид. – Нас не приняли всерьез?

– Я только посыльный, – ответил он.

– Нет, – обвиняюще крикнула девушка. – Ты убийца. Ты натаскан убивать. Ты легавый! – Она обеими руками подняла пистолет и направила Питеру в лицо.

– Какой ответ передать? – спросил Питер, никак не реагируя на нацеленное на него оружие.

– Ответ... – Девушка снова заговорила почти обычным тоном. – Ну да, ответ. – Она опустила пистолет и посмотрела на наручные часы из нержавеющей стали. – В три минуты первого – через три минуты по окончании срока ультиматума. Они обязательно

получат ответ. А как же.

Она огляделась, почти недоуменно.

Питер заподозрил, что наркотик оказывает побочное действие. Может быть, она приняла слишком много, а может, тот, кто рассчитывал дозы, не учел предыдущих сорока восьми бессонных часов напряжения.

– Ответ, – мягко напомнил он, не желая провоцировать новый взрыв.

– Да. Подожди, – сказала Ингрид и неожиданно исчезла в полутьме внутри самолета.

Карен с горящими темными глазами стояла перед четырьмя заложниками, рассаженными на откидных местах. Она оглянулась на Ингрид, та коротко кивнула, и Карен снова повернулась к пленникам.

– Пошли, – негромко приказала она, – сейчас мы вас выпустим. – И осторожно помогла встать беременной женщине.

Ингрид оставила ее и быстро прошла в задний салон. Снова коротко кивнула, теперь Курту, и тот отбросил волосы со лба и сунул пистолет за пояс.

Из ящика у себя над головой он извлек две пластиковые гранаты. Держа по гранате в каждом кулаке, он зубами вытащил чеки и надел кольца на мизинцы.

Раскинув руки, как распятый, он пошел по проходу.

– Гранаты на взводе. Никому не двигаться, никому не покидать свои места – что бы ни случилось. Оставайтесь на местах.

Четвертый похититель тоже держал в руках две гранаты.

– Никому не двигаться. Никаких разговоров. Все остаются на местах. – Он повторил это по-немецки и по-английски, в его глазах был тот же жесткий, стеклянный наркотический блеск.

Ингрид вернулась в кабину.

– Пойдем, милая. – Она обняла девочку, чтобы вывести ее в проем люка, но девочка в ужасе отшатнулась.

– Не трогай меня, – прошептала она, и глаза ее широко раскрылись от ужаса.

Мальчик оказался моложе и доверчивее. Он с готовностью взял Ингрид за руку. У него были густые курчавые волосы и глаза цвета темного меда.

– Папа здесь? – спросил он.

– Да, дорогой. – Ингрид сжала его руку. – Ты хороший мальчик и скоро увидишь папу.

Она вывела его в открытый люк.

– Стой тут, – велела она.

Когда высоко над ним в двери показался мальчик, Питер Страйд растерялся. Чуть позже рядом с мальчиком встала полная женщина средних лет в дорогом, но мятом шелковом платье. «Вероятно, от Нины Риччи», – мелькнула у Питера неуместная мысль. Волосы женщины, уложенные в сложную прическу и залитые лаком, растрепались, лицо было доброе и мягкое. Она ободряюще положила мальчику руку на плечи.

Следом показалась женщина повыше и помоложе, с бледной чувствительной кожей; ноздри и веки у нее покраснели от слез или от аллергии, а шея и плечи пошли пятнами от гнева. Под свободным хлопчатобумажным платьем нелепо торчал огромный живот. Неуклюже расставив тонкие белые ноги, она стояла, моргая на ярком свету, еще не успев отвыкнуть от полумрака салона.