Свирепая справедливость

Смит Уилбур

– Курт, все в порядке? – спросила Ингрид по-немецки.

– Жалуются на голод.

– Покормим через два часа – но хуже, чем они ожидают, – и она презрительным взглядом обвела салон. – Толстые, – негромко сказала она, – раскормленные, жирные буржуазные свиньи. – Уходя за портьеру, она приглашающе взглянула на Курта. Тот сразу прошел туда, задернув за собой занавеску.

– Где Карен? – спросила девушка, пока он расстегивал пояс. Ей это было очень нужно, возбуждение и кровь воспламенили ее.

– Отдыхает – в конце салона.

Ингрид расстегнула пуговицу на шортах и потянула вниз молнию.

– Хорошо,

Курт, – хрипло сказала она, – только быстро, очень быстро.

Ингрид сидела на месте бортинженера, за ней стояла темноволосая девушка. Поверх красной рубахи на брюнетке был патронташ, а на бедре висел пугающе большой пистолет.

Ингрид поднесла микрофон ко рту и заговорила, пальцами другой руки расчесывая золотистую путаницу своих прядей.

– ...Сто девяносто восемь граждан Британии. Сто сорок шесть американцев... – Она читала список заложников. – На борту сто двадцать две женщины и двадцать шесть детей моложе шестнадцати лет. – Она говорила минут пять, потом смолкла, поерзала в кресле и через плечо улыбнулась Карен. Темноволосая девушка улыбнулась в ответ, протянула узкую руку и погладила блондинку по голове.

– Мы записали ваше сообщение.

– Зовите меня Ингрид. – Девушку улыбнулась в микрофон, и ее улыбка стала злой. Наступило молчание. Потрясенный диспетчер приходил в себя.

– Принято, Ингрид. Хотите еще что-нибудь сказать?

– Да, диспетчерская. Поскольку самолет английский и свыше трехсот пассажиров – англичане и американцы, мне нужны представители посольств этих стран. В течение двух часов они должны выслушать мои условия освобождения пассажиров.

– Оставайтесь на связи, Ингрид. Мы вернемся, как только свяжемся с послами.

– Не шутите со мной, диспетчерская, – хлестнул голос девушки. – Мы оба прекрасно знаем, что они сейчас дышат вам в шею. Передайте, что их человек нужен мне через два часа – иначе я вынуждена буду прикончить первого заложника.

Питер Страйд разделся до трусов. На ногах у него были только матерчатые тапочки. Ингрид настаивала на личной встрече, и Питера обрадовала возможность приблизиться к противнику.

– Мы будем прикрывать каждый дюйм твоего пути туда и назад, – сказал Питеру Колин Нобл, суетясь около него, как тренер возле боксера перед гонгом. – Я лично подбирал стрелков.

Снайперы были вооружены специальными, ручной сборки, «Магнумами-222» с подогнанными стволами: это оружие стреляло маленькими легкими пулями, развивающими огромную скорость и обладающими страшной убойной силой. Боеприпасы были под стать стволам: каждый патрон был изготовлен и доведен вручную. Обычные оптические прицелы и телескопические прицелы инфракрасного видения делали это оружие одинаково смертоносным и днем, и ночью. Траектория пули на протяжении семисот футов оставалась четкой и ровной. Превосходно сделанное оружие, точные механизмы, уменьшающие опасность для заложников и случайных зрителей. Легкая пуля повалит человека на землю со свирепой силой, точно напавший носорог, но застрянет в его теле и не убьет того, кто стоит за ним.

– Ты уже весь в мыле, – хмыкнул Питер. – Они собираются говорить, не стрелять – пока.

– Эта женщина, – предупредил Колин, –

вот кто опасен.

– Гораздо важнее стволов камеры и звукозаписывающее оборудование.

– Я уже прошелся и раздал десяток пинков. За эти съемки ты легко получишь «Оскара» – ручаюсь. – Колин взглянул на часы. – Пора. Не заставляй даму ждать. – Он легонько сжал плечо Питера. – Держись спокойно, – сказал он, и Питер вышел на солнечный свет, подняв обе руки с раскрытыми ладонями и растопыренными пальцами.

Тишина давила не меньше, чем сухая жара, но так и было задумано. Не желая создавать помех своему записывающему оборудованию, Питер остановил всякое движение, распорядившись выключить машины и механизмы по всей зоне обслуживания.

Слышался только звук его шагов; Питер шел быстро, но это был самый долгий переход в его жизни, и чем ближе он подходил к самолету, тем больше тот нависал над ним. Питер понимал, его заставили раздеться почти догола не только, чтобы не дать спрятать оружие, но и стремясь поставить в невыгодное положение, вынудить чувствовать себя уязвимым. Старый трюк – в гестапо пленных всегда раздевали перед допросом, поэтому Питер держался вызывающе прямо, довольный тем, что тело у него поджарое и крепкое, а мышцы, как у спортсмена. Не хотел бы он пройти эти четыреста ярдов пузатым стариком с отвислыми грудями.

Он прошел половину пути, когда передняя дверь, сразу за кабиной пилотов, отодвинулась назад, и в квадратном проеме появилось несколько фигур. Питер прищурился: двое, нет, трое в форме «Британских авиалиний»: два пилота и между ними – стройная фигура стюардессы.

Они стояли плечом к плечу, но за ними виднелась еще одна голова, светловолосая. Однако освещение и угол зрения мешали разглядеть подробности.

Подойдя ближе, он увидел: у того пилота, что постарше (справа), седые волосы, круглое румяное лицо – это Уоткинс, командир экипажа. Хороший человек. Питер читал его личное дело. Бегло скользнув взглядом по второму пилоту и стюардессе, он сосредоточил все свое внимание на том, кто стоял за ними, но только когда встал непосредственно под открытым люком, сумел ясно увидеть лицо.

Питера поразила красота этой золотой головы, гладкое молодое загорелое лицо, потрясающая невинность широко расставленных спокойных голубых глаз... в первое мгновение он не поверил, что перед ним террористка, но тут девушка заговорила.

– Я Ингрид, – представилась она. И Питер подумал, что самые красивые цветы бывают ядовитыми.

– Я полномочный представитель английского и американского правительств, – ответил он и перевел взгляд на мясистое румяное лицо Уоткинса. – Сколько на борту угонщиков?

– Никаких вопросов! – яростно рявкнула Ингрид. Сирил Уоткинс, не меняя выражения лица, вытянул вдоль бедра четыре пальца правой руки.

Это было очень важное подтверждение тому, что они уже заподозрили, и Питер почувствовал благодарность.

– Прежде чем мы обсудим ваши условия, я из чистой человечности хотел бы обеспечить благополучие заложников.

– О них хорошо заботятся.

– Нужны ли вам пища или питьевая вода?

Девушка запрокинула голову и рассмеялась.

– Чтобы вы подмешали туда слабительное – и мы сидели бы в дерьме? Хотите выкурить нас вонью?