Свирепый чёрт Лялечка

Черепнин Владимир Иванович

— Ты думаешь?

— Конечно, человек. Не бывает таких красивых Чёртей.

— Говорят, она сначала назвалась Гюльчатай, а потом призналась, что на самом деле — Лялечка.

— Лялечка? Тем более. У меня отпали последние сомнения. Гюльчатай, с большой натяжкой, еще могла быть Чёртом, но не Лялечка. Не могут так Чёртей звать. Она просто хорошая добрая девочка.

Такого Чёртовушка уже не могла вынести. Резко вскочив со своего места, она отыскала прореху в живой изгороди и юркнула в нее. Я последовал за ней. За кустами нашли себе тайное прибежище уже знакомые мне черный конь Брыкунок и белая кобыла Игогока.

Гнев и милость

— Да,

что вы вообще в Чёртях понимаете?! — Принялась распекать лошадей Лялечка, как только оказалась за изгородью. — Знатоки морковочные! Все знают, какие бывают, какие не бывают! Как называют, как не называют! Специалисты по Чёртям банановые! — Чёртовушка энергично жестикулировала, сердитый голосок звучал особенно звонко. — Запомните раз и навсегда: Чёрт — это я! А он, наоборот, человек. Какой же он бес, если хотел кашлянуть, чтобы вы знали, что вас подслушивают? Только про это не обязательно всем рассказывать. Про то, что он человек. Про то, что я Чёрт, можно. Уяснили?

Лошади молча виновато кивнули.

— Так, поругалась, думаю, достаточно, — продолжила Лялечка совершенно спокойно, — теперь жалуйтесь.

Кони недоуменно взглянули на Чёртовушку.

— Я меняю гнев на милость. Жалуйтесь, кто такой Плешевон? И чего он натворил?

— Это жеребец один, противный, — начал объяснять Брыкунок, — постоянно ее домогается.

Игогока кивнула в подтверждение.

— А ты на что, раз Брыкунком называешься? Вот, и брыкани.

— Она не разрешает. У Плешевона очень влиятельный хозяин. Потом ни мне, ни ей жизни не будет.

— Это раньше так было. Теперь в султанате мы с Андрюшей самые влиятельные. Так что можешь смело брыкаться.

— А вы навсегда здесь останетесь?

Вместо ответа Лялечка вопросительно посмотрела на меня. Я отрицательно покачал головой.

— Тогда не буду копытом прямо в лоб. — Разочарованно протянул Брыкунок. — Как только вы покинете султанат, его хозяин на нас отыграется…

— А хотите с нами? Андрей, мы заберем с собой лошадок. Так, хотите или не хотите? Хоть вас ни кто и не спрашивает, вопрос решенный. Что молчите-то?

— Не поймем, спрашиваю нас или нет…

— Вы отвечайте, а там разберемся.

— Очень хотим! — Хором почти пропели Брыкунок и Игогока. И я понял, что лошадиная улыбка — зрелище довольно приятное, если ей улыбаются не люди, а сами лошади.

— Значит, мы берем вас с собой. Андрюша, нам лошадки нужны, — Лялечка принялась убеждать меня, хоть я и не возражал, — как средство передвижения. Конечно, у них нету ни автоматических стеклоподъемников, ни откидного верха, да и мигалку некуда пристроить, если захотим ментами прикинуться. Хотя мигалку можно между ушек примостить. Нет. Засмеют на фиг. Потерпишь без мигалки? Берем с собой лошадок?

— Берем, берем.

— Хорошо. Значит нам нужен ржавый, кривой, тупой гвоздь. У тебя есть?

— Нет. А для чего нам гвоздь?

— Будем тебе дырку ковырять в ухе или в носу.

— Зачем?!

— Сережку туда повесим. Мы же с тобой в цыганей переоденемся, чтобы лошадок стибрить. А что за цыган без серьги? Для правдоподобности надо. А то они могут не стибриться, если заподозрят, что мы ненастоящие цыгане.

— Стибримся! — Опять хором заверили лошади.

— Цыц! Вас никто тибрить не собирается уже. Я передумала в цыганку переодеваться. Гадай потом всему султанату. Да пляши с выходом. Мы вас и так заберем. Мы же тут всем повелеваем, даже султаном. Скажем: «Слушай, Бабахан, наше повеление! Забираем у тебя всех-всех лошадей, вместе со свиньями и кошками!» А когда он завизжит от жадности, то согласимся только вас двоих забрать. Он опять завизжит, только от радости, и подарит вас нам. Андрюша, как план?

— Хороший. Только ведь можно сразу сказать, что нам нужны Брыкунок и Игогока.

— Разумеется, можно. Только предупреждаю, тогда султан не завизжит ни разу.

— Думаю, мы это как-нибудь переживем.

— Переживем, конечно. Только не пойму, Андрюша, почему ты так любишь все усложнять?

Отцовская жертва

От мысли, что можно отсидеться во владениях султана, пришлось сразу отказаться. Во-первых, потому, что навряд ли это понравится самому правителю. Одно дело, когда раз в год появляется шайтан, и привыкший повелевать султан на непродолжительное время склоняется перед мифической гориллой. И совсем другая ситуация возникает, когда приходится ежедневно на глазах у свои подданных выполнять любые прихоти представителей этого шайтана. Кому это понравится?

А, во-вторых, я уже был достаточно заинтригован, и уже без всяческого принуждения хотел добраться до Пахана Всея Земли.

А так как с момента нашего чудесного вознесения на небеса прошло совсем немного времени и оно еще у всех на устах, надо было торопиться.

Утром следующего дня, за завтраком, я сказал Бабахану о том, что мы незамедлительно отправляемся в путь.

Султан, как и полагается восточному правителю, пытался скрыть свою радость и оставаться беспристрастным. Это у него получалось. Иногда. Очень редко. А в основном, он глупо и счастливо лыбился, довольно потирал руки, что-то напевал и даже приплясывал. Он предлагал и отряд сопровождения, и обоз с провиантом, и сундук золота (за ним Лялечка пообещала вернуться). В конце концов Бабахан торжественно объявил, что во имя торжества шайтанских идей, он жертвует самым дорогим, что у него есть. Отправляет вместе с нами своего сына. Бабая. Когда же я отказался и от этого, владыка отвел меня в сторонку и, озираясь, зашептал:

— Слушай, Андрей, тут такое дело… Ты его все равно с собой возьми. Подрос он уже. Ему бы с девками гулять, да наслаждаться другими прелестями привилегий принца, ан нет! Стал на трон мой коситься. Того и гляди, подсыплет чего… Мне бы меры принять, соответствующие. Ну, там, на кол посадить или хребет сломать. Жалко. Как-никак — родная кровинушка. Началось все с того, как он во сне кралю какую-то увидел. И потерял голову. До этого принц как принц был. Вино кушал, девок портил, охота, рыбалка… Все как у людей. А после этого сна больше ни на кого не смотрит. Говорит: «Люблю ее единственную», и все тут. И стал просить войско под свое начало. Мол, пойдет царства-королевства завоевывать, суженую свою искать-освобождать. Я отказал. Не дело это из-за баб войны вести. Причем неизвестно, существует ли она вообще. Мало ли что во сне пригрезится, спьяну… Ну, видно, решил мой Бабаюшка сам султаном заделаться. Так что, будь добр, забери его с собой, от греха подальше… А, вдруг, она и на самом деле существует? Вдруг, где встретит? Тогда, другое дело. Можно будет и войной или выкупить… Да и тебе помощник будет.

Делать нечего. Насчет помощи он, конечно, загнул. У меня уже имеется помощница, объявляющая на каждом углу, что она сатанинское отродье. Теперь еще и дьяволопоклонник. И в такой веселой компании предстоит путешествовать по территории, наводненной папиками, ревностными служителями церкви.

Но парня жалко. Рано или поздно, но забота о собственной безопасности возобладает над отцовскими чувствами, и папаша, обливаясь горючими слезами, отправит сына на кол. Да и чем Чёрт не шутит, может где и встретит он свою привидевшуюся суженую?