Свобода печали

Рощина Елена

4 декабря 1989

* * *

Слабее тающего снегаВ горячих, бережных рукахПеро с одышкою разбегаПередвигается впотьмах,Неся на кончике своемСиреневую каплю ночи,Шиповник под слепым дождемСозревший знаком кровоточья.Как шорох стрекозиных крыл,Шуршит столетняя бумага.Вот дверь тихонько приоткрылНикем не узнанный бродяга.В его плаще – ветра и сны,Века и горные обвалы.В его руках – смычок весныНад струнами сырых кварталов.За ним потянется пероВ азарте горьком, как игрок,В пути

погибшим караванам,К косматым, древним океанам,К чужой, незнаемой судьбе,К причалу шаткому – тебе.

4 декабря 1989

* * *

Шаги замирают и тают,Как первый, младенческий снег,Вот кто-то по самому краюПроходит в мой гаснущий век.Сквозные ранения страха,Реестры печали и зла…Какая неловкая пряхаВсе нити в узлы завела?И жизнь сухомяткой вокзаловВ простуженном горле першит,Наверно, ей кажется малоСиротства бездомной души,Все мучает высшим порогомНеловкие наши труды,Косится прищуренным окомНа черное платье беды.И как укротить ее норов,Чтоб кто-то в мой гаснущий векПо самому краю до кроваДошел в первый, гибельный снег?

4 декабря 1989

* * *

Капли невысохших слез,Первые страхи предзимья.Время безумья и грозКончилось веком бессилья.Рук не поднять, не шагнутьВ круг зачарованный сада,Выйди – откроется путьУтром тебе, как награда.С неразберихи простынь –Встань в лихорадке рассвета,В жестком, как уху – латынь,Звоне волшебного света.Ветер прозрачным крылом,Сильный, бездомный, бродячий,Прошелестит за плечомИ проскулит по-собачьи.Ветер, мой горестный брат,Спутник чужих бездорожий.Празднуй блаженство утратВ холоде утренней дрожиИ подними, словно флаг,Шелк золотистого смехаВ трепетных, тонких рукахТихо поющего эха.

4 декабря 1989

* * *

Я хотела узнать, где зимуют бездомные псы,Воробьи и коты, в чьих глазах загораются свечи,И пыталась понять твои детские горькие сны,За которыми ты, словно ветер апрельский, беспечен.Я старалась постигнуть слепую науку добраУ хранителей сказок и теплого, черного хлеба,Я искала пути, что темнее пути серебра,Недоступней седьмого и сотого неба.Я болела от взглядов и бедных, искромсанных слов,Закрывающих жизнь, будто тело – худою рубахой,И любила услышать молитвы далеких ветровЗа зеленую ночь, уводящую вечер на плаху.Не сошлось, не сбылось – перевесили снова весы,«Знать, бескрыла душа», – из угла нищета прошептала…Но зато я нашла, где зимуют бездомные псы,Твои детские сны – разгадала!

4 декабря 1989

* * *

Двор затихает под шепот рябин,Кто-то в нем бродит и бродит один,Желтые капли вечерних окошекЛовит в глубокую чашу ладошек.Ветер швыряет крупу ледяную,Стрелка барометра дышит на бурю,Но безнадежно, отчаянно смелоКто-то здесь ходит без всякого дела,Смотрит на окон чужую фольгу,В словно ладони [в] остывшем снегу.

4 декабря 1989

* * *

Зачем, нерешительный ангел,Я

столько тебя рисовала –На легкой, как имя, бумага,На шкурах домов и вокзалов?Загадочность лика земногоЧертила мелком и сангиной,И веянье мира иногоВрывалось меж хрипов ангины.Тяжелые крылья взлеталиНад слабостью плеч твоих детских,И вихрь одиночества стальюРаспахивая бедное сердце.Чуть дышащей, трепетной теньюСкользила душа твоя мимо,И глаз византийских мишениЦвели под плащом пилигрима.Зачем мне дарована тайнаНа кончике беличьей кисти –Полетов твоих и скитанийВ звенящей, как колокол, выси?

4 декабря 1989

* * *

Лунку стекла теплом отдыши –Луч зеленой звездыГубы царапнет, как будто шипРозы или беды.На сюртуке у ночи пришитОрден звезды ночной –За соль терпенья твоей душиНа высоте земной.И не дороже ли всей тщеты,В свете созвездий чужих –Лучик зеленой звезды нищетыМежду ладоней твоих?

13 декабря 1989

* * *

Эту боль, что дарована свыше,И отволглый, охрипший декабрьВ бедной жизни, как лунку, отдышатТеплый ветер и старый фонарь.Эту тайную горечь тревоги,Мутноватое око водыМне откроет в обмен на дорогиЛуч зеленой, небожьей звезды.И блаженная тяжесть утраты,Стрекозиный, прозрачнейший сонПоведут мою душу, как карты –Мореходов по венам времен.

14 декабря 1989

* * *

Глухота замороженных улиц,Строки чуткие тонких дерев, –Все забытые страхи вернулись,Прочитали тоску нараспев.Темнота неприютных подъездовИ визгливые ссоры дверей, –Одиночество страшно и трезвоЗаглянуло в глаза фонарей.Но деревья под смуглой короюСохранили апрельский словарь,Незнакомою речью земноюРаскололи хрустальный январь.Зашептали о дремлющих водахИ молочном дыханье ветров,Виноградном зрачке небосводаНад Олимпом крылатых богов.И сквозь шепот о воздухе томномЧей-то голос сказал мне: владейТемной тайной бродяг и бездомных –Разговора дерев и людей.Слушай звуки неправильной речи,Словно ночи волшебные сны,Это грезят земные предтечиО плаще светозарной весны.И тоскую о солнце и птицах,Коченея в январском снегу –Пусть душа начинает учитьсяТерпеливому их языку.

14 декабря 1989

* * *

Южный ветер в полночь пересек границы,Глубоко вздохнули синие криницы,И декабрь молочный медленно и сонноРасклеил ресницы темных глаз оконных.В воздухе, набухшем талою водою,Горечью разбужен пряный запах хвои.Хриплый шепот веток и хрусталь капели –В изголовье снежной, легкой колыбели.В комнате согретой всхлипнул вдруг спросонокШум разбойный ветра слышавший ребенок.Он не знал, что чудо жадными глоткамиПьет земля, пресытясь тишиной и снами,А столбняк декабрьский с дремою метелейТаял в слабых звуках теплой колыбельной.