Свобода
Шрифт:
... Какие тайные пути привели Тебя сюда в эту ночь?.. Кто направил Тебя сюда?..
После долгой паузы женщина подняла голову и, как днем, взглянула ему прямо в глаза, проникая сквозь зрачки в самое сердце, в самые неприступные уголки...
– У меня нет никаких проблем, - сказала она - ... просто нехорошо вышло, что я не пришла...
– она опять нервно затеребила маленькие белые ручки, - поэтому и решила... Пришла поблагодарить вас...
– она поднялась и слегка покраснела...
– благодарю вас за заботу...
...Он словно внутренне споткнулся... Тоже
– Это наш долг...
... Рука женщины была мягкой и теплой, он ощутил шелковистую гладкость ее кожи...
Голова закружилась... рука обвила ее талию... щека коснулась ее щеки... губы скользнули по ее уху.
– Кто ты?..
– прошептал он.
Женщина не шевельнулась, спрятав лицо на его шее, она дышала тихо, как зайчик... Потом вдруг, прижав губы к его уху, зашептала:
– Уже все закончено... Оттуда виден весь город, вся страна... И море видно. И волны, и рыбы, и их внутренности...
... Ее горячие губы жгли ухо
– Что ты говоришь?..
– он с трудом ворочал онемевшим языком, - какое море, какие рыбы?..
И вдруг что-то молнией пронзило мозг... Или это за окном сверкнула молния?!. Он отстранил женщину от себя и с трепетом спросил:
– О чем ты?.. Что ты хочешь этим сказать?..
– Ты прекрасно знаешь сам...
– лицо женщины преобразилось.
От прежнего выражения невинности не осталось и следа. Она была права... Он знал, о чем речь... О мавзолее...
За окном опять сверкнула молния... Казалось, она вырвалась и из черных. больших глаз женщины...
... Звук селектора разбудил его...
... Передачи закончились и по экрану телевизора мелькали черно-белые полосы. он посмотрел на часы...
... Скоро должно было наступить утро...
***
...Помощник опять сидел вполоборота на переднем сидении и, следя за дорогой, говорил:
– Послы просят о срочном приеме... Просят, чтобы вы сегодня непременно приняли их...
Ему представились бесстрастные лица послов. Опять эти иностранные чиновники, похожие на целлулоидные игрушки с электронной походкой, синтетическим запахом придут на прием, говоря о каких-то мелочах, по несколько раз повторяя переводчику одну и ту же фразу, будут мучить его...
– Пусть подойдут в одиннадцать...
– Военная коллегия...
– Туда я не пойду... что там еще?!.
... Эту военную коллегию - оставшееся от прежнего правительства сборище безграмотных, не имеющих военного опыта невежд - он в ближайшие дни распустит, состав новой коллегии и проект программы ее работы еще с прошлой недели у него на столе... Как же это он совершенно позабыл об этом?!.
– На двенадцать вызваны министерство сельского хозяйства и исполнительную власть. Вы приказали по вопросам табаководства и виноградарства...
– Табак и виноград... Табак и виноград...
– пробормотал он про себя.
***
...Огромный актовый зал Кабинета министров был переполнен напуганными работниками министерства сельского хозяйства и исполнительной власти... С трибуны солидно говорил премьер-министр.
– ...
...Премьер говорил с таким видом, будто его действительно заботила гибель табака и винограда.
...Он еще не оправился от сна прошлой ночью. Ладони хранили ощущение нежной женской талии, ее теплые губы еще щекотали ухо...
Он нервно почесал левую ладонь. Ночной кошмар полностью убил зародившуюся вчера почку. Теперь в душе было холодно и темно...
Вдруг ему почему-то вспомнилась недавно прочитанная в газете статья о профессоре, с помощью гипноза воздействующего на какие-то центры, управляющие снами.
Он должен избавиться от этих снов, из ночи в ночь снящегося ему мавзолея, который все строился и строился с некоей страшной последовательностью...
– ...Тогда мы оперативно сменили некоторых ведущих ответственных работников аппарата, поручив новым лицам обратить усилия именно в этом направлении, и вынесли решение о безотлагательном сборе урожая. Так во имя чего было все это?.. По сведениям, полученным в последние дни, в этой области ничего не сделано, все опять пущено на самотек...
Ему совершенно не хотелось выступать...
Премьер заканчивал выступление, заключительное слово будет предоставлено ему. А он говорить не хочет...
В ушах стоял какой-то гул. Словно где-то неподалеку мотором бурили землю.
– Что это за гул?
– тихо спросил он сидящего рядом.
– Какой гул?..
– вздрогнул тот от неожиданного вопроса.
– Не слышишь гул?.. Здесь что, идет ремонт?.. Как будто бурят землю...
– Нет, по-моему... Впрочем... может быть...
– ответил тот, на всякий случай повертел головой, замер, будто хотел уловить этот гул. Потом повернулся к нему и с виноватым видом: - Я... не слышу, - сказал.
– Ничего не слышу, - и посмотрел ему прямо в глаза.
...Премьер закончил выступление...
...Поднявшись медленными шагами, направился к трибуне, поправив микрофон, взглянул на кажущийся с освещенной сцены полутемным зал и что-то дрогнуло внутри...
...Он напомнил ему навечно запечатлевшийся в памяти полуразрушенный зал поселкового Дворца культуры.
– ...Как все это можно назвать?..
– грозным голосом произнес он и почувствовал, что никак, никакими средствами не может поймать ускользнувшую нить гнева...
– Вы можете сказать, чем занимались все это время?.. Если в это тяжелое для народа время вы не хотите протянуть руку помощи, если у вас нет для этого ни желания, ни внутренней потребности, то зачем тогда просиживаете в этих кабинетах и получаете зарплату?..