Сводные
Шрифт:
Юля едва сдержала губы, чтобы снова не начать счастливо улыбаться.
— С молоком и без сахара, — призналась она. — Про сиропы и сливки не скажу. Никогда не пробовала.
— Мы это исправим, — прошептал Денис, следя за тем, как она слизывает пену с верхней губы после первого глотка.
Юля замерла на середине движения, понимания, что Доронин смотрит на её губы.
— Я не буду тебя целовать, — прошептал он, переводя взгляд на её округлившиеся глаза.
— Почему? — удивилась Юля.
Возможно, она и выглядела глупо, но девчонка прежде никогда не целовалась. Ей было интересно почувствовать то, о чем так много писали в её книжках.
—
— Я не хочу, чтобы ты целовал других девчонок только потому, что я еще мала, — выдала она, удивляясь тому, что сама же и произнесла.
Денис улыбнулся, широко и довольно. А потом расхохотался во весь голос так, что ему пришлось поставить на пол свое кофе, чтобы не облиться.
— А ты, оказывается, собственница, — заключил Денис, заправляя длинную челку и неотрывно глядя в её глаза. — Я никого кроме тебя не поцелую, принцесса. Обещаю. Теперь давай завтракать, и я отвезу тебя домой. Если мы хотим успеть на утренний автобус, нам нужно поторопиться.
Сережа не понял, что проснулось раньше: он сам или жуткая головная боль. Но в один миг он спал, а в другой уже перекатывался на край кровати, зажимая голову подушкой. А о привкусе, что, казалось, навеки-вечные поселился во рту, даже говорить не стоило. Хорошо хоть не тошнило. Молодой организм оказался сильнее выпитого накануне алкоголя. Кстати о том, что было накануне. Он резко оторвал голову от подушки, замечая, что в кровати был один. Засыпал то он точно в компании одной пылкой брюнетки. Резко вскочив с кровати и натянув домашние шорты, Сережа выскочил из комнаты и последовал на кухню, откуда доносились женские голоса.
— Доброе утро, — поздоровался Сережа.
Баба Катя жарила блины, а Алина с довольным видом уплетала их, сидя за столом в Сережиной футболке.
— Сереженька, золотце, спустись в погребок. Принеси клубничное варенье, — дала указание старушка, переворачивая очередной блинчик. — Юля такое вкусное варенье в прошлом году закрутила, пальчики оближешь.
Гостья не отводила взгляда от появившегося в проеме парня. Она так давно мечтала, что они с Сережей будут вместе, что это утро казалось ей прекрасной сказкой. Алиса специально встала раньше, чтобы поговорить с бабой Катей и объяснить ей свою позицию в отношении её внука. Она уже видела себя женой и матерью его детей. Баба Катя, видя мечтательный взгляд полуголой девушки, лишь качала головой. Когда-то это должно было случиться.
Сереже было некомфортно, что девчонка, с которой он переспал, пила утром чай на его кухне. А когда заметил насмешливый взгляд бабы Кати, вообще смутился. Не хотел он, чтобы о его похождениях узнали дома. И когда, по его мнению, хуже быть уже не могло, с улицы донеслись голоса. Повернувшись к окну, он заметил Юлю и Дениса, поднимавшихся на крыльцо веранды. Сережа прирос к месту, когда увидел, как Денис крепко держал Юлю за руку. Он даже не успел отреагировать, когда дверь открылась, пропуская смеющихся ребят внутрь.
— Баб Катя, я дома, — провозгласила звонко девчонка, скидывая сандали и проходя на кухню.
Видимо Денис сказал что-то смешное, иначе она бы не вошла на кухню, смеясь так, что на глазах выступили слезы.
— Ты что из ума выжила? — возмутилась Юля, смиряя ошарашенным взглядом старушку. — Ты чего это за сковородки схватилась. Спина что ли прошла, что ты утро на блины решила потратить? Или ночью к тебе приходила зубная фея и скосила тебе пару десятков лет за твой очередной сгнивший зуб?
Вот умела она быть той еще язвой.
Прежде чем баба Катя успела среагировать, маленькая хозяйка кухни уже выхватила у неё сковороду и указала старушки на место за столом. Именно в тот момент она и заметила сидящую в углу Алису в одной сережкиной футболке. Её взгляд метнулся к названному брату, все еще переминающемуся с ноги на ногу в проходе. Не понять, что ночью произошло, было бы глупо.
— Всем доброе утро, — разорвал неловкую паузу Денис, входя на кухню с пакетом печенья, которое они купили к завтраку по пути с вокзала.
Юля молча повернулась к плите, продолжая жарить блинчики так, словно это занятие могло спасти планету от вымирания. Денис опустил пакет на стол, пожал руку другу и повернулся к усевшейся за стол старушке.
— Вот, баб Кать, как и обещал, — расплылся в улыбке он. — В целости и сохранности. Напоенная и накормленная. Спать вчера уложил её сразу после просмотра «Спокойной ночи малыши». Колыбельную не пел, она захрапела до того, как я определился с репертуаром.
— Я в тебе не сомневалась, Дениска, — похвалила баба Катя Дрона, головой показывая, чтобы он присел на стул рядом с ней. — Где вы были вчера?
Денис начал во всех подробностях рассказывать и про прогулку по набережной, и о парке аттракционов, но ни Сережа ни Юля не участвовали в беседе. Девчонка делала вид, что блинчики отнимали все ее внимание, а Метеля не мог отвести от неё глаз. Он и сам не понял, чего ждал, пока не увидел, как дрогнули ее плечи. Словно ощутив на себе его взгляд, Юля обернулась к нему. Она даже не могла сказать, что он увидел на ее лице. Ей казалось, что оно не выражало абсолютно ничего, поскольку внутри она чувствовала себя именно так. Опустошенной. Выпотрошенной. Разбитой. Юля знала, что её влюблённость в Сережу — это ее личные трудности, но прежде она никогда не видела рядом с ним других девчонок в столь компрометирующих ситуациях. Она не знала, как реагировать. Её съедала ревность. Ей хотелось кричать, топать ногами и выгнать эту глупую девчонку из своего дома, обзывая грязными словами.
— Ничего себе, какие вольности, — выдохнула Алиса, уплетающая блинчики. — Чтобы меня в четырнадцать лет отпустили с ночевкой к парню в общагу?
Юля замерла, переведя на гостью ошарашенный взгляд из-за плеча. Неужели Алиса подумала, что она и Денис…
— Алиса, закрой свой рот, — выпалил Сережа, за руку сдергивая её со стула, на котором та сидела. — И вообще, мне нужно на работу. Собирайся, отвезу тебя домой.
Юля снова вернулась к блинам, стирая тыльной стороной ладони слезы, что покатились по щекам. Она впервые в жизни почувствовала себя грязной и порочной. Из-за того, что она стояла к столу спиной, никто кроме Метели не видел, что она безвучно плакала. Бросив в тарелку остатки недоеденного блина, разозленная Алиса поплелась в комнату Сережи переодеваться, а баба Катя снова завлекла Дениса разговором. Метельский знал, что должен был что-то сделать, но не знал, что именно. Но и просто уйти тоже не мог. Это же была Юлька, его кроха. Он стирал слезы с её щек, когда она впервые поняла, что её отец за ними не вернётся. Дул на её коленки, когда она упала с велосипеда, впервые попробовав на нем проехать. Он, даже не Матвей, полез за ней на дерево, когда она забралась туда в пятилетнем возрасте и не смогла слезть. Необходимость оберегать её так плотно засела в его сознании, что он чувствовал себя ответственным за эту девочку.