Священный лес
Шрифт:
Вооружившись ножом, Вуане вскрывает брюхо «царицы» термитов, кропит ее соком маску и талисманы, давит ее дряблое и липкое тело об Ангбаи и начинает свои заклинания. Нас он предупредил, чтобы мы не мешали ему и не задавали вопросов до окончания церемонии.
Скрестив руки ладонями кверху, Вуане кладет поклоны перед только что воздвигнутым алтарем, и его выпуклые глаза сверкают на исполненном экстаза лице.
Мы смотрим на него, стоя неподвижно в глубине хижины.
Время от времени он перестает кланяться и звонит в колокольчик.
Наконец, он бросает орехи кола, чтобы узнать волю маски. Затем разгрызает орехи, разжевывает их и в качестве жертвоприношения выплевывает на подбородок и лоб лесного дьявола.
Он как-то сказал нам: «Когда Ангбаи нисходит на меня, я уже не Вуане», и голос его действительно теперь совсем иначе звучит, наполняя собой всю хижину. Он снова кланяется, проскальзывает под шкуры маски, поднимается, затем встает на колени и, весь сжавшись, качает головой слева направо. Его заклинания переходят в рычание.
В душной темноте хижины нам становится не по себе от всей этой чертовщины, и мы потихоньку исчезаем. Может быть, Вуане этого даже и не замечает.
Когда он возвращается в нашу хижину, на его лице нет и следа транса, в котором он сотрясался всем телом, — оно выражает лишь глубокое удовлетворение. По его словам, Ангбаи — самое главное из воплощений Афви, Верховного существа. Вуане получил эту маску от своего отца и в свою очередь передаст ее одному из своих сыновей [14] .
14
См. Приложение I; «Чтобы сделать маску».
— Но каким образом он сообщает тебе свою волю? — спрашивает кто-то из нас.
— Просто через орехи кола, — отвечает Вуане.
Дерево кола дает крупный плод бутылочно-зеленого цвета, содержащий пять-шесть белых или лиловых орехов величиной со сливу; от простого нажатия пальцем орех раскалывается в длину на две половинки. Чтобы вопросить духа, нужно бросить на землю четыре половинки ореха. Его ответ толкуется по тому, как они упали. Вуане обучает нас этим толкованиям; они сначала кажутся нам слишком сложными, но, поскольку только одна комбинация из четырех является зловещей, шансов на неблагоприятный ответ не так уж много.
— И, — добавляет он, — если гадание не выходит, можно начать снова, но не больше трех раз.
Все суеверия подчиняются одинаковым законам, и гадание на орехах кола — то же самое, что делаем мы, подбрасывая монету: «орел» или «решка». Тома, как и все другие люди, умеют заключать сделки с небом.
— Сегодня орехи кола сказали хорошо, — заявляет Вуане, — и я могу вести вас к старому Вуриаколи, которому подчиняются все знахари по ту сторону реки Макона.
Прошло несколько дней, а мы все еще в Бофосу. Вуане, по-видимому, не торопится выполнить свое обещание. «Нужно действовать постепенно», — сказал он нам, и мы не хотим его подгонять. Ведь он сейчас единственная наша надежда. Быть может, он и прав, ожидание еще больше сближает нас со страной тома.
За исключением базарных дней, когда из окрестностей сходятся представители всех рас и племен, Бофосу кажется покинутой. Жители работают на своих луганах [15] . Они заканчивают сбор кофе и начинают рыхлить землю для следующего посева риса. Только несколько стариков сидят в тени своих хижин и, жуя табак, смотрят, как течет жизнь. Иногда кто-нибудь из них заходит к нам в гости, дарит несколько орехов кола и рассказывает историю своей семьи. Она у каждого из них без исключения до прихода белых была самой важной в кантоне или даже во всей стране тома. Вуане переводит эти рассказы всегда снисходительным тоном — он убежден в неоспоримом превосходстве своих предков.
15
Раскорчеванные участки, предназначенные для земледелия.
Ежедневно около пяти часов вечера мы ходим купаться на болотистый берег реки; по дороге нам встречаются женщины в разноцветных набедренных повязках — они гуськом возвращаются со стирки, неся тазы на голове. Среди типично голливудской декорации тропического сада, в котором древовидные папоротники образуют светлые своды над окруженными скалами водоемами, мы барахтаемся в проточной воде, обдаваемые брызгами водопадов, скользим в туннелях лиан. Вуане часто сопровождает нас; он решительно осуждает употребление мыла для мытья — с его точки зрения, мыло надо беречь только для стирки.
— Оно моет слишком чисто, — говорит он. — А если мужчина слишком чист, он больше не может делать детей.
Для тома делать детей и делать их как можно больше — это главное.
У Вуане есть хижина в Бофосу. Он живет в ней временно с женой и пятилетней дочерью, но его постоянное местожительство в деревне, расположенной в лесу на расстоянии полудня ходьбы отсюда. Там живут его другие жены и дети и все его многочисленное семейство.
Когда с наступлением ночи возвращается прохлада, деревня оживает. Пробуждаются лесные голоса. Через полуоткрытые двери видны силуэты людей, сидящих на корточках вокруг огонька в глубине хижин.
Протяжно мычат быки, свободно разгуливающие между могилами. Время от времени какой-нибудь баран яростно наскакивает на другого. Жители выходят из хижин и с интересом наблюдают за ожесточенной схваткой — это одно из их любимых вечерних развлечений.
Сегодня мы решили впервые использовать магнитофон. Вуане созвал музыкантов и предупредил всю деревню; он помогает нам устанавливать аппаратуру и тут же дает несколько советов, чтобы показать окружающим, как значительна его роль. Запуск электрогенератора — трудное дело. Многочисленные зрители внимательно следят за этой операцией. Наконец мотор начинает работать и лампочки загораются. По толпе прокатывается одобрительный гул. Сначала мы записываем трио — два приказчика Барэ и портной поют странными голосами, подыгрывая себе на чем-то вроде лиры. Они, кажется, даже не замечают микрофона, и Тони приходится его передвигать, следуя за каждым их движением. Использовав первую катушку, мы прослушиваем запись.
Все столпились полукругом перед репродуктором. Услышав, что из этого квадратного ящика раздаются голоса их певцов, они сначала изумленно молчат, а затем разражаются хохотом. Самый старый житель деревни подходит к нам и просит Вуане передать ого слова:
— Теперь я могу умереть, я видел самую удивительную машину белых.
Вуане выглядит несколько разочарованным. Во время записи он часто громко вставлял свои замечания, но при прослушивании их не заметил. Он еще не знает, как надо становиться по отношению к микрофону.