Святослав, князь курский
Шрифт:
— Что было, то сплыло, — вновь недовольным тоном произнес Все-волод, нахмурившись. — Вячеслав Владимирович хоть и Мономашич, но человек мне верный и преданный… Да и на сродственников моих, Мстиславичей, зла не держит. С ним в Переяславле мне будет спокой-ней. Не то что с иными…
— А Игорь? — перебил старшего брата Святослав. — Ведь он брат наш…
— А Игорь… — замялся на мгновение Всеволод, по-видимому, со-бираясь с мыслями, чтобы доходчивее объяснить Святославу. — Игорь — это ежедневная заноза у меня на сердце. Он даже сам не знает, что учу-дит в следующее мгновение… Ты, верно не знаешь, но я скажу, что наш братец Игорь один пострашнее всех твоих новгородцев будет! Уж по-верь… Очень завистлив и властолюбив. Нет у меня на него надежды… А вот опасения имеются. Впрочем, — сменил он тему, — думаю созвать съезд князей, на нем и поговорим… в том числе и об уделах.
— И когда же?
— Да в этом же году. Как только со свадьбой дочери управлюсь…
Разговор для обоих был тяжел, поэтому поспешили его как можно быстрее окончить, однако праздничного настроя у Святослава уже не было. И все пиршество он просидел, как сыч, нахохлившись так, что даже его жизнерадостная киевлянка из разбитной прислуги, решившая скрасить князю одиночество, и та не смела лишний раз тревожить его пустой болтовней или какими-либо расспросами.
Гостей же на пиршество собралось много. Были тут не только по-слы от польского князя, но и венгерские, и галицкие бояре. Приехали князья смоленские и полоцкие. Даже кое-кто из младших рязанских князей на пир пожаловал. Видно стала боль обиды проходить. Вот толь-ко Игоря Ольговича не было: во вражде он к старшему брату и велико-му князю находился, потому и не прибыл, хоть и зван был.
Как и обещал Всеволод, вскоре после шумных празднеств он стал звать на съезд в Киев. И не только родных братьев да двоюродных Да-выдовичей, но и Изяслава Мстиславича с его братьями. Князь Изяслав, отговорившись недомоганием, от участия в съезде уклонился, а Давы-довичи и младшие Ольговичи хоть и прибыли, но съезжаться с великим князем не спешили, став друг от друга порознь: Святослав с Владими-ром Давыдовичем на Ольжичах, а Игорь со своей небольшой дружиной у Городца.
Всеволод, направив своих вестников, звал братьев в своей шатер, но те не спешили, пересылаясь между собой то доверенными людьми с устными посланиями, то короткими записками с отроками-гонцами.
«Знаешь, что Всеволод нам дает?» — спрашивал Святослав Игоря.
«Писал, что по городу каждому из области Туровской… у черта на куличках, — отвечал коротким посланием Игорь. — Берест, Дорогобуж, Черторыйск да Клецк».
«Мне того не надо, — отписывался Святослав. — Мне что-нибудь в Северах или у Вятич, поближе к Курску чтобы…»
«И мне того же хочется, — делился планами Игорь. — Да не даст. Жадный до земель очень братец наш старший».
«Что будем делать, ведь к себе в шатер зовет»?
«Так мы ему отпишем, что если Вятич нам не отдаст или иных во-лостей в земле Черниговской, то мы вольны будем сами о себе старать-ся. Если согласен, то я нынче же Всеволоду послание и направлю. А сам пойду к Переяславлю стола княжеского из-под Вячеслава Владимиро-вича искать. Поддержи, брат, меня в том».
Как не хотелось Святославу затевать склоку со старшим братом и Мономашичами, но приходилось: Игоря было жаль — родная кровушка. Потому и пообещал с поддержкой. К тому же и явная несправедливость по отношению к безудельному брату к чести княжеской взывала.
Собрав дружину, Игорь направил ее к Переяславлю. Однако пред-приятие это провалилось в самом зародыше, так как на помощь переяс-лавскому князю пришли не только родственные ему по крови Монома-шичи, Изяслав Мстиславич Волынский и Ростислав Мстиславич Смо-ленский, но и Всеволод Ольгович Киевский. Обидевшись на братьев за самовольство, послал он Вячеславу Владимировичу своего воеводу Лазяря Саковского с несколькими тысячами печенегов, берендеев, тор-ков и черных клобуков.
Игорь, от природы самый беспечный из всех братьев, при под-держке курского князя и на его гривны собрал большое войско. Видя за собой силу, поначалу гонорился, называл Изяслава Мстиславича сверч-ком запечным, советовал из своего запечья на свет белый не высовы-ваться. Однако, не имея достаточного ратного опыта и столкнувшись в сече с ним, весь свой гонор, всю спесь потерял. Так улепетывал с остат-ками разбитой дружины, что стал притчей во языцах: «Как один сверчок тьму тараканов победил»!
Святослав в той злополучной для Игоря сече не участвовал: от-дельно от Игоря стоял, потому и удалось ему сохранить дружину свою в целости и возвратиться с ней в Курск. И кто знает, как повели бы себя курские ратники, большинство из которых еще помнили, как Изяслав Мстиславич княжил в Курске да победно хаживал с ними на полоцких князей, как брали Лагожск и Изяславль… И хотя они, вступая в дружи-ну Святослава, приносили клятву — роту, но выбор был ох, как не прост. Поэтому Святослав мысленно и благодарил Господа, что тот уберег его от прямого столкновения с волынским князем.
Князь Игорь оконфузился, а в выигрыше же остались Изяслав Мстиславич да великий князь. Первому дядя его, Вячеслав Владимиро-вич, в знак благодарности за оказанную помощь уступил переяславский стол, возвратившись к сыновьям в Туров. А Всеволод посадив во Вла-димир Волынский на место Изяслава Мстиславича своего сына Свято-слава. Святославу Всеволодовичу, племяннику курского князя, в эту пору шел семнадцатый год, и он на десяток лет был старше своего двоюродного брата Олега.
Пусть Игорь и был бесконечно зол на Всеволода Ольговича, да си-ла солому ломит. Пришлось ему просить мира не только у Мстислави-чей, с которыми столкнулся в сече, но и у старшего брата, чтобы вооб-ще не стать изгоем в земле Русской. Всеволод так был разгневан на Игоря, что не на шутку грозился изгнать его и из Черниговского, и из Киевского, и из других русских княжеств. Жизнь изгоя на Руси была не-сладкой: мало, что не было собственного удела, но и угла, в котором можно было притулиться, тоже не было. Князья, думая о себе и своих сыновьях, к изгоям относились настороженно, если, вообще, не сторо-нились их как чумы. Можно было, конечно, к кому-нибудь из них в ка-честве наемного воеводы подвязаться… Но воевода — не князь! Поэтому Игорь, проглотив горечь поражения и обиду, поспешил к Всеволоду Ольговичу с просьбой о мире, дав обещание впредь больше которы не заводить. Даже крест на том целовал.
Пользуясь благоприятным моментов, киевский князь предложил всем родственникам собраться на очередной съезд, чтобы в мирной об-становке упорядочиться с княжескими уделами. «Надо по примеру от-цов и дедов наших так землю нашу обустроить, чтобы злобы-вражды на Руси не было, — писал он. — Чтобы каждый своим уделом по правде и справедливости владел, на чужое не зарясь и за свое не опасаясь».
Съехались почти все князья: оба Мстиславича — Изяслав Переяс-лавский и Ростислав Смоленский, князья черниговские — Владимир и Изяслав Давыдовичи. Не было Николая Святоши, брата черниговских князей, но он из монастыря свое благословение прислал, просил братию жить в мире и согласии. А вот Вячеслав Владимирович Туровский да Юрий Владимирович Суздальский со своими детьми то ли званы не были, то ли были званы, да не приехали.
После недолгих споров да торгов Мстиславичи от Всеволода полу-чили Черторыйск и Берест; Давыдовичи — Дорогочин и Клест: Свято-слав Ольгович — почему-то в очередной раз Новгород Великий, дважды пострадавший за последний год. Сначала емь во множестве к Ладоге пришла и четыреста ладожан побила Но этого ей показалось мало, так она еще окрестности самого Новгорода разорила. Потом шведы на шес-тидесяти судах с бискупом своим в море купцов новгородских на трех ладьях перехватили. Многих побили, а сто пятьдесят человек в полон взяли. Игорь опять ничего не получил, лишь словесные заверения киев-ского князя оставить ему после себя киевский стол. Правда, Всеволод давал ему Юрьев и Рогачев, да тот в гордыне своей вновь от них отка-зался. Снова норов проявил.