Святослав, князь курский
Шрифт:
«Очередная свара затевается, — не испытывая по данному поводу радости, подумал Святослав, — опять кровица прольется, как водица». Однако мешкать не стал и на следующий день после получения извес-тий с небольшой дружиной отправился по зимнику в сторону Черниго-ва.
Курский князь не ошибся: Всеволод созвал братьев, в том числе и Давыдовичей, Владимира и Изяслава, чтобы объявить о своем решении побороться за киевский стол, на котором с 22 февраля уже сидел Вяче-слав Владимирович, брат покойного Ярополка.
— Помогите, братья, — горячо говорил Всеволод, сидя за богато на-крытым столом в малой гридницкой, изрядно натопленной по такому случаю. —
«Так Курск и так мой», — подумал Святослав, вскинув взгляд на старшего брата, который уже говорил о том, что Севера и Вятичи он пока оставляет за собой. Подумать — подумал, да вслух ничего не ска-зал: ведь старший брат не просто брат, а в место отца Господом даден. Впрочем, и раздумывать времени особо не было: Давыдовичи и Игорь с радостью да с восторгом восприняли предложение Всеволода, пообещав всяческую поддержку в надежде на заветный куш, уже маячивший пе-ред глазами. Поддержал старшего брата и Святослав. А как не поддер-жать, ведь родная кровь, Ольговичи!
— Не худо бы было сына Мстислава Великого, Изяслава Мстисла-вича, князя полоцкого и минского, на нашу сторону переманить, — пред-ложил он, когда совет, учиненный Всеволодом, подходил к концу. — Какая никакая, но все же сила… воитель известный… да и раскол в Мо-номашичах будет. А то их только ведь старших трое, — стал перечислять Владимировичей, непроизвольно загибая персты на левой длани, — Вя-чеслав, Юрий Суздальский, Андрей Переяславский. — Сделав паузу, продолжил: — Далее: у Вячеслава сын Михаил, князь туровский — раз; у Юрия уже трое взрослых сыновей: Ростислав Новгородский, Андрей и Иванко. Это уже четыре. Теперь Мстиславичи… Изяслав, князь мин-ский и полоцкий и Ростислав, князь смоленский. Это будет шесть. А еще сын покойного Ярополка, Василий… Всего не менее десятка наби-рается… С таким множеством сражаться будет тяжело.
— А что? — тут же ухватились Давыдовичи за слова Святослава. — Дельная мысль! — И, не мешкая, предложили Всеволоду: — Пиши посла-ние.
Всеволод громко хлопнул в ладоши, и когда появился дворцовый тиун, приказал ему немедленно доставить во дворец дьячка с письмен-ными принадлежностями. Пока братья обсуждали текст будущего по-слания, прибыл дьячок.
— Садись! — указал на свободное от блюд место за столом Всево-лод. — Пиши!
Дьячок разгладил принесенный с собой лист пергамента, макнул перо в горлышко чернильницы и поднял на черниговского князя очи, давая понять, что он готов.
— Пиши, — повторил князь и стал диктовать послание, медленно выговаривая слова: — «Брат! Хотя тебе после отца Киев надлежит, но дядья твои, особенно Юрий Владимирович Суздальский, не дадут тебе его держать. Сам знаешь: и прежде тебя с братьями твоими изгоняли, и если бы не я, то никакого бы удела у тебя и твоих братьев не было. Того ради я хочу ныне Киев взять и вас, как братию, содержать. Не только ныне надлежащими владениями вас удовольствую, но и после смерти моей Киева мимо тебя никому не отдам. Только вы не общайтесь со стрыями вашими». Готово? — спросил он дьячка, окончив диктовать.
— Готово, — тихим, писклявым голосом отозвался дьячок, посыпая послание мелким песком, доставаемым им щепотками из кожаного ме-шочка, висевшего ранее на поясе. — Вот подсохнет — и готово будет!
— Тогда сворачивай, — распоряжался князь. — Перевязывай шелко-вым шнурком да плавь воск для печати. А печать — поднял он палец с перстнем-печаткой — всегда при мне. Тебе же за труды чара
Когда послание было опечатано перстнем черниговского князя, вызвали гонца и послали его под охраной трех дружинников в Минск, где в это время находился Изяслав Мстиславич.
— Гони, не мешкая, о двуконь, в Минск к князю, — напутствовал гонца Всеволод. — Одна нога тут — другая уже там! А то обоих лишишь-ся с животом заодно.
Гонец после такого напутствия опрометью кинулся из гридницкой, а гости черниговского князя засобиралась по своим уделам дружины поднимать.
1 марта, в самом начале нового года, [94] дружины Всеволода Ольговича, Святослава и Владимира Давыдовича Северского были уже под Вышгородом, а оттуда направились к Киеву. Находясь на Копыреве конце, Всеволод Ольгович послал послов к Вячеславу Владимировичу, предлагая тому добровольно, без боя и сечи покинуть Киев. А чтобы Вячеслав был посговорчивее, нанятые Всеволодом половцы подожгли окраины киевского посада. Сам же Всеволод, призвав к себе митрополита Михаила, одарил его знатно и просил посодействовать ему в пред-приятии: повлиять словом на Вячеслава Владимировича, чтобы тот по-кинул стол, не желая большего разорения Киеву.
94
1 марта, в самом начале нового года… — в Древней и Средневеко-вой Руси новый год начинался 1 марта, с XV в. — 1 сентября и только с 1700 г. при Петре Великом — с 1 января.
Митрополит обещал, и вскоре от Вячеслава пришло посольство с просьбой мира и чести для покидающего киевский стол князя. Всеволод не жаждал крови Вячеслава — и стороны вскоре договорились. А 5 марта под колокольный звон и пение церковных гимнов Всеволод Ольгович в торжественной обстановке был посажен на великий стол.
«И в тот же день начался великий пир, — напишет в эти дни один из ученых монахов Печерского монастыря. — Всеволод пировал с братией своею и киевскими боярами. А для простого люда по улицам были вы-ставлены бочки с вином и столы с пищей разной».
После пира, устроенного Всеволодом, Святослав со своей дружи-ной отправился в Курск, а Игорь, которому хотелось остаться в Чернигове, отошедшем, как и договаривались, к братьям Давыдовичам, не получив никакого удела, остался в Киеве. Он был сильно обижен на старшего брата, так как обещанный ему Переяславль продолжал оста-ваться у князя Андрея Владимировича.
Злоба Игоря, постоянно пенявшего брату по поводу отсутствия у него удела, подбивавшего его то к походу против смоленского князя, Ростислава Мстиславича, то к походу против Изяслава Мстиславича, князя минского — союзников Всеволода Ольговича — привела к тому, что Всеволод, в конце концов, решился на поход против Андрея Переяславского. Но тут Игорь, проявив свой злой норов, отказался от участия в этом походе.
— Хорошо, брат, — пригрозил Всеволод, — позову Святослава из Курска с его курянами и отдам ему Переяславль.
— Зови! — беспечно отозвался Игорь. Лишь лицо его, густо по-крывшееся краской гнева, выдавало закипавшую в нем злобу на старше-го брата. — Зови себе на здоровье…
— И позову! — рассердился в свою очередь Всеволод.
После чего братья расстались если не врагами, то уж точно не друзьями.
Когда Святослав узнал, что Всеволод требует его с курянами в по-ход на Переяславль, он призвал к себе посадника Власа.