Святославичи
Шрифт:
Давыд рухнул перед отцом на колени: непонятно было, то ли он просит прощения за содеянное, то ли благодарит за милость.
– Ступай!
– промолвил Святослав, скривив рот, - не выносил он раболепства.
– С братьями попрощайся, а то на рассвете не до того будет. Да об истинной причине молчок! Скажешь, сам попросился в Муром.
Юноша поднялся с колен и направился к двери, шатаясь, как пьяный. Проходя мимо Оды, он обжег ее взглядом, полным ненависти.
«Ежели б взгляд мог убивать, то я была бы мертва, - усмехнулась про себя Ода.
– Слава Богу, я избавилась от Давыда!»
«Потягнем,
Внезапный отъезд Давыда на Муромское княжение озадачил Олега и Романа. Хотя Давыд накануне отъезда хорохорился и старался казаться веселым, братья видели, что на душе у него невесело. Роман не смог добиться от Давыда ничего вразумительного, с чего это ему взбрело в голову проситься у отца в Муром. С Олегом Давыд и вовсе не стал разговаривать.
Странно вел себя и Святослав. Он простился с Давыдом хмуро и неласково, словно сбывал с рук. Ода вовсе не вышла попрощаться, хотя утро было не такое уж раннее: сборы получились долгие. Уже солнце было высоко на небосклоне, когда обоз и дружина Давыда наконец тронулись в путь.
Слова Святослава, брошенные на прощанье боярину Ингварю, неприятно кольнули Олега.
«Гляди за ним, ведь безмозглый он еще!» - сказал князь.
«Коль отец не считает Давыда достойным княжения, то зачем дал ему удел да еще такой дальний?
– размышлял Олег, стоя в воротах детинца и глядя на удаляющуюся вереницу всадников.
– Не иначе, прогневил Давыд чем-то отца. А он на расправу скор!»
Конники и возы, груженные всем необходимым, быстро миновали улицу, идущую под уклон от ворот деревянной крепости и, свернув возле хором боярина Веремуда на поперечную улочку, ведущую к Стрижени, постепенно исчезли с глаз.
– Не повезло Давыду, - зевая во весь рот, промолвил стоящий рядом Роман.
– У нас тут скоро сечи с половцами начнутся, а ему предстоит блудить и блудить в вятских лесах. Представляю, какая там скукотища!
Олег молча покивал головой, соглашаясь с Романом, вернее, делая вид, что соглашается. Ему вдруг подумалось, что он почел бы за великое счастье оказаться в далеком Муроме… вдвоем с Одой.
Цветущая красота мачехи и ее любящие взгляды очень скоро вытеснили из головы Олега мысли о Млаве. Он больше не доставал украдкой вымазанный его кровью девичий платок, не любовался им и не прижимался к нему носом, пытаясь уловить слабый запах волос боярской дочери. С отъездом Давыда тайные краткие встречи Олега с Одой участились. Только теперь любовники почувствовали себя свободно и даже совершали иногда довольно безрассудные поступки. Однажды Олег, подойдя к мачехе сзади, в то время как она отчитывала за что-то Ярослава, сидевшего за столом спиной к ней, обхватил ее руками и запечатлел на ее шее долгий поцелуй. В другой раз они поцеловались в уста прямо за спиной у Святослава, выглянувшего в окно. Очень скоро Регелинда догадалась обо всем, но служанка любила свою госпожу, чтобы отговаривать ее и тем более чем-то вредить. Наоборот, Регелинда раза два запирала Оду и Олега в кладовой, где они предавались любви.
Между тем тучи все больше сгущались над Черниговом. Половцы из Всеволодова удела хлынули в Посемье, а в середине октября переправились через Десну и вышли к реке Сновь. От Снови до Чернигова было меньше тридцати верст. Из сел, что по реке Сновь, смерды толпами бежали в Чернигов.
Стража у городских ворот спрашивала:
– Отчего в Сновск не бежите, ведь это ближе?
– В Сновске уже столь народу набилось, что бояре тамошние никого к себе более не пускают.
– Бежали бы в Старо дуб.
– И Стародуб забит нашим братом горемычным! До вас-то поганые еще не добрались, а в наших
Беглецы растекались по всему Окольному граду и Подолу, рыли на скорую руку земляники, строили шалаши, ставили палатки. День и ночь над Черниговом стлался дым костров.
– Неужто зимовать с эдакой прорвой пришлого люда придется?
– тревожно переговаривались между собой черниговские бояре.
– Никаких припасов не хватит, чтобы прокормить столько ртов в зимнее время. Стражи сказывают, уже больше десяти тысяч смердов в Чернигов набежало!
– Почто народ в лесах не хоронится?
– сердился Святослав.
– Поганые по лесам не шастают.
– Холодно в лесах-то ночи коротать с женами да детками малыми, - молвил Веремуд.
– Ведь Евлампиев день [115] на носу, княже. Вчера был день Сергиев [116] , с него зима начинается. Ныне Трифон [117] стоит, время шубу чинить. А завтра наступит Пелагея-рукавишница [118] …
[115] Евлампиев день - 23 октября.
[116] Сергиев день - 10 октября.
[117] …ныне Трифон стоит - 21 октября.
[118] Пелагея-рукавишница - 22 октября.
– Знаю, знаю, - недовольно перебил Святослав.
– С Трифона и Пелагеи все холоднее. Так, кажется, говорят в народе?
– А на Евлампия рога месяца кажут на ту сторону, откуда быть ветрам, - добавил Веремуд.
– Однако ж на Арину [119] журавлей не было видно, - заметил Святослав, - значит, раньше Артемьева дня [120] не ударить ни одному морозу.
– А ежели половцы и до Артемьева дня не уберутся, тогда что?
– Веремуд вопрошающе поглядел на князя.
– Если ханы вознамерились все до самого Чернигова выжечь?
[119] …на Арину - 1 октября.
[120] Артемьев день - 2 ноября.
– Что ты хочешь сказать?
– раздраженно воскликнул Святослав.
– А то, что не о Киеве думать надо, княже.
– Да знаю я, боярин!
– поморщился Святослав.
– Не до жиру, быть бы живу.
В холодные осенние дни рушились надежды Святослава одна за другой. Князь чуть ли не каждый день собирал на совет своих думных бояр, все ждал от них спасительного совета. Но бояре знали, что половцы надвигаются несметным числом, а подмоги Чернигову не будет ниоткуда, поэтому советовали одно и то же - ждать. Холода рано или поздно должны были выгнать поганых в Степь.
На одном из таких советов присутствовали Олег и Роман.
Роман не выдержал:
– Поганые-то уйдут, но оставят после себя пепелища. Где смерды зимовать будут? Об этом вы подумали, бояре?
– Что предлагаешь?
– спросил Святослав.
– Идти вперед и бить поганых там, где встретим!
– ответил Роман, воинственно сдвинув брови.
– Может, ты еще и дружину возглавишь?
– съязвил Святослав.
– Ты хоть ведаешь, сколь войска у ханов? Храбрость без ума - дырявая сума!